— Взвод, в две шеренги становись! — скомандовал Тимофей. — С правого фланга отделение Кошелева, далее налево встают отделения по порядку своих номеров.

— Вашбродь, не уместимся, боюсь! — донёсся голос Федота Васильевича. — Здесь спуск к ручью шибко крутой, а на косогоре и внизу у самой воды валуны.

— Равняйте шеренги! — дал команду унтерам Тимофей, а сам поскакал на правый фланг.

— Тут если только одно моё отделение спешенным выставить, — показал на месте Кошелев. — Иначе ведь, коли сунемся, кони ноги поломают. Да и неприятель верховым тут никак не проскочит, ему если только спешиваться. Да нам и самим тут спешенными удобней будет его стрелковым боем встречать.

— А если наша атака общая случится? — проговорил, оглядывая подступы к позиции, Гончаров.

— Так и ничего, Тимофей Иванович, коней далеко мы не будем отгонять, — успокоил его унтер. — Вот здесь, на задах, в низинке их и выставим, коли команду подадут к атаке, так мы их шементом оседлаем.

— Ладно, давай, Васильевич, пожалуй, так и сделаем, — согласился с опытным унтером Тимофей. — За ручьём этим хорошо приглядывайте, чтобы по нему ненароком нас не обошли. А так-то удачно здесь форт встал, как в бутылочном горлышке, он проход в селение запирает.

Тьма постепенно рассеивалась, и вскоре стали отчётливо видны все окрестности Амамлы. Объезжавший строй капитан Кравцов встал подле спешенного отделения и нахмурился.

— Гончаров, ну я же сказал в конном строю быть, ну что за отсебятина?!

— Ваше благородие, здесь хотя бы тогда пехотную полуроту нужно на прикрытие фланга выставить. — Тимофей кивнул на косогор. — Посмотрите, какой удобный проход от ручья.

Капитан подъехал к скату и, недовольно сопя, всё оглядел.

— Если по уму, тут ещё один ретраншемент нужно сооружать, — наконец проговорил он озабоченно. — И пушечку для картечного боя. Много ты тут отделением и даже целым взводом навоюешь, если вдруг толпой попрут! Ладно, пусть стоят пока спешенными, поеду я к Игорю Алексеевичу, спрошу у него полуроту.

Прошло около получаса, и со стороны форта пробежал тонкий ручеёк из пары десятков пехотинцев.

— Прапорщик Силков, Саратовский мушкетёрский! — Старший от пехотинцев вскинул руку к офицерскому киверу.

— Прапорщик Гончаров. — Тимофей козырнул и спрыгнул с коня. — Полуроту обещали вроде прислать.

— Не знаю, приказано было взводом правый фланг у ручья прикрыть. Думаете, большими силами могут полезть?

— А кто же их знает этих персов, — хмыкнул драгун. — Тебя звать-то как?

— Сёмка! Семён… — поправился саратовец.

— Тимофей. — Драгун подал ему руку. — Давай так, Сёма, если у нас атака конная, мы все в сёдла запрыгнули и поскакали, а вы тут на месте дальше стойте. Если вдруг отсюда с ручья на косогор персы попрут, я своих всех спешу и подмогу у капитана запрошу. Идёт?

— Идёт, — согласился тот, уважительно поглядывая на сверкающий в утренних солнечных лучах серебряный Георгиевский крест. — Давно воюете, Тимофей?

— Да как сказать? Шесть лет. А ты?

— Первый год, — покраснев, как девчонка, пролепетал тот. — И бой этот самый первый.

— Ничего, впереди ещё столько боёв, Сёма, освоишься, — подбодрил его Гончаров. — Полковником, а то, может, даже и генералом со временем станешь.

— Внимание! Скачут! — послышались крики из драгунских шеренг.

— Ладно, Семён, увидимся! — крикнул Тимофей и, вскочив на коня, поднялся на стременах. С южной стороны дороги по Эриванскому тракту неслась казачья сотня. Бахнуло несколько далёких выстрелов, и он разглядел погоню. Неприятель скакал длинной, растянутой по дороге массой. Вот казаки подскакали к речному броду и, разбрызгивая воду, проскакали к форту.

— Бам! Бам! Бам! — ударили с валов три пушки. Ядра пронеслись над головами казаков и, как видно, не причинили персам никакого вреда.

— Бам! — ударило ещё одно орудие, и даже до драгун донёсся визг и ор.

— Хорошо последние канониры влупили, видать, опытные! — проговорил довольно Кошелев. — В самую голову погони ядро закатили, ишь как орут! Не нравится.

Меж тем персы у берега реки рассыпались в стороны и всей массой ринулись к форту.

— Ну почему же пехота не стреляет?! — воскликнул Хрисанов. — Рядом же ворог!

— Обожди, сейча-ас, — проговорил Чанов. — Видать, в упор хотят залп дать, чтобы сокрушить побольше.

— Ба-ах! — ухнул громовой раскат из сотен ружей. За ним следом громыхнул ещё один, и тут же ударили картечью все четыре пушки. Ливень свинца выкосил первые ряды персов. Те, кто скакал следом, не стали испытывать судьбу и, развернувшись, поскакали назад.

— Эх, сейчас бы за ними припуститься, посекли бы в спину! — горячился Хрисанов. — Разбили ведь басурман, глядишь, и прогнали бы обратно!

— Стой, умник, распетушился, — одёрнул его Чанов. — Во-он туда лучше погляди, видишь, чернеет вдали?

— И чего? — протянул тот.

— Того, — передразнил его опытный драгун. — Дозор али малый авангард сейчас отогнали, а основные силы-то, они вон только-только на дороге показались. Увязались бы за этими беглецами, а нас на дороге бы и переняли. Кого посекли бы, а кого бы обратно к форту обратили и прямо на наших плечах в него и в селение заехали. Так хотел?

— Не так, — покачав головой, признался Яшка. — Думал, бегут ведь, так и ещё им наподдать, чтобы быстрее.

— Успеется, — хмыкнул Чанов. — Выбили их пока мало, не шибко они ещё учёные у нас.

Прошло немного времени, и персы опять понеслись в сторону форта. Перед речкой часть из них бросилась к противоположному берегу, а около пары сотен начали палить из сёдел в сторону валов. Над головами драгун нет-нет да и посвистывали пули. В этот раз доскакали до самых укреплений, часть всадников спешилась, и, несмотря на выстрелы русских пехотинцев, начали рубить саблями и растаскивать связанные между собой рогатки.

— На валы лезут! — проговорил озабоченно Тимофей. — А часть по проходу заскочить готовится.

— Ур-ра! — долетел клич от форта, и вслед за ним послышался звук эскадронной трубы.

— Атаку играют! — оглядывая строй, прокричал Тимофей. — Взвод, сабли вон! Пошли!

— Рысью! В галоп! — играла труба, и шеренги кавалерии ускорялись. Три сотни казаков отделились и ударили по прорывавшейся персидской коннице, сковав её. В этот момент и подоспели драгуны, охватив широким фронтом место сшибки.

— Заходи правее! Отсекай! — крикнул Гончаров, заводя взвод с самого края.

— Ура! Алла! — кричали всадники, орудуя саблями. Перс отбил удар драгуна из третьего взвода и не успел среагировать на наезжавшего русского. Удар клинком наискось по голове — и тут же саблю навстречу другому врагу, наезжавшему справа. Клинки встретились со звоном, а сейчас уже хлёст Тимофея. Теперь парировал удар перс. Опытный!

— Ура-а! — Со спины с криком в сечу ворвалось кошелевское отделение. Лёнька с ходу рубанул противника Тимофея по плечу, а он сам добил его хлёстом по груди. Тело слетело на землю, и конь шарахнулся в сторону. Есть секунда выхватить пистоль, Гончаров перехватил саблю в левую руку, а большой палец правой уже взводил курок. «Бам!» — и высокий всадник в чалме, раскинув руки, сполз с седла. «Ура-а!» — ревели казаки и драгуны, усиливая натиск. Пехотные роты откинули штыками от валов спешенного неприятеля и зашли вражеской коннице в правый фланг. Чувствительные к такому персы сразу же обратились вспять.

— Руби-и! — Казаки ринулись следом.

— Аппель! Аппель! — ревела эскадронная труба.

— На позицию! — скомандовал Кравцов. — Взводам занять свои места!

— Ну что ты будешь делать, опять не дали гнать! — воскликнул в сердцах Хрисанов, разворачивая коня. — А так ведь славно получилось! Дядь Вань, я одного саблей срубил! Прямо по рёбрам ему дал! Вон погляди, какое всё красное. — Он стряхнул с клинка кровь. — Ты видал?!

— Ага, а то, что с тебя два раза вражий клинок с левого бока снимали, видал? — проворчал, стирая паклей красное с лезвия, Чанов.

— Не-е, не видал… Что, правда?! — воскликнул тот ошарашенно.