Разложив на пологе своё оружие, слушая негромкие пересуды товарищей, Тимофей тщательно его чистил и смазывал. Вот щёлкнул спускаемый курок пистоля, и он, ещё раз весь его внимательно оглядев, приступил к зарядке. Порох плотно прибит шомполом в стволе, теперь сюда же войлочный пыж, и к нему закатываем пулю. Далее опять пыж, плотнее всё прижать, и он, протерев ветошью, вставил заряженное оружие в носимую на теле кобуру.

Так же как и командир, на расстеленном пологе обихаживали своё оружие и другие драгуны из отделения. Движения у всех были отточенные, дело привычное, сколько уже сотен раз вот так они обихаживали и перезаряжали своё оружие.

— Стёпа, я тебе ещё пару десятков патронов положу? — спросил Ярыгина Резцов. — Есть место?

— Да куда?! — вскинулся тот. — Мешок уже неподъёмный. У себя их рассовывай.

— Да я и так в лядунку на дюжину больше затолкал и по карманам. Точно не возьмёшь? — поинтересовался Длинный Ваня.

— Нет! Если только ты вторым подносчиком будешь со мной. — Тот покачал головой. — А то пошли, найду ещё мешок с лямками.

— Ну куда, куда?! — ворчливо проговорил Чанов. — Сказано было одному только в отделении в подносчиках быть, а всем остальным бой вести. Ежели Сошников заметит, и вам, и Тимофею Ивановичу за такое самовольство по полной влетит.

Поужинав на зависть другим артелям горячим, гончаро́вцы завалились спать, три-четыре свободных часа до построения у них было. Храпели, укутавшись вылинявшими солдатскими шинелями и конскими покрывалами, старослужащие, только трое молодых ворочались с боку на бок и вздыхали. Утром им предстояло в первый раз идти на штурм крепости. Сколько наслушались они уже за эти полгода службы в эскадроне всякого. Переживут ли следующий день? И если переживут, не покалечит ли их злая картечь? Не пробьёт ли пуля? Не просечёт ли острый персидский клинок? Какой уж тут спать, когда в голове крутятся такие вопросы. Это вон Чанову или Блохину хорошо, сколько раз уже были на приступе. Дрыхнут, хоть бы хны им, а Герасим вообще соловьём заливается.

— Тихо стоим! — пробегая мимо колышущихся рядов, приглушённо покрикивали офицеры. — Не болтать, оружием не звякать, звон далеко по округе разносится.

— Глядите, после пушечных выстрелов передняя колонна мушкетёров пошла, а мы так же на месте стоим, — напомнил Огнев. — Только по моей команде вперёд двигаемся.

Капитан пошёл дальше наставлять другие взводы, и Герасим присел на корточки.

— Чего толчётесь? Передохните маненько, уже третий час ведь в строю мурыжат.

— Хоть бы и правда погнали, что ли? — Маленький Ваня, вздохнув, присел рядом. — Хуже нет вот так вот команду к бою ждать.

— Бум! Бум! Бум! — раскатисто громыхнули орудия. Впереди послышались резкие команды, а вслед за ними топот множества ног.

— Сигнал, что ли?! — Герасим вскочил. — Ну точно он, вон мушкетёры к стенам потопали.

Осаждённые не дремали, тёмные стены крепости озарились огненными сполохами. Десятки светящихся ядер разогнали мрак, со стен полетели подожжённые куски промасленной ветоши и факелы. В хорошо освещённые русские колонны ударил дождь свинца.

— Картечью бьют, вон какой визг, — озабоченно проговорил Кошелев. — Гляди-ка, всё предместье ведь ироды осветили, а на самих стенах черным-черно, не разглядишь стрелков. Умно, умно, научились-таки персы воевать.

— Ура-а! — пересиливая грохот выстрелов, до драгун долетел клич атакующих колонн. Вытянув шеи, они наблюдали, как освещённые пожарами пехотинцы, заваливая ров, ринулись к стенам.

— Ну же, и нам туда пора?! Как же там мушкетёры-то без нас?

Вот одна, вторая, третья лестница встала к основанию стен, по ним тут же начали карабкаться тёмные фигурки. Они срывались, сбитые ружейным огнём и картечью, но на их месте тут же оказывались новые и снова падали.

— Ждё-ём! Ждё-ём! — донёсся голос майора Кетлера. — Сейчас пехота за стену зацепится, и мы сразу пойдём!

Наконец солдаты Тифлисского полка, как видно, закрепились на самом верху. Там подсвечиваемые пламенем мелькали люди, а вот донёсся и тревожный барабанный бой.

— Сигнал подают! — крепко сжимая эфес сабли, воскликнул Копорский. — Подмогу просят. Ну вот, теперь и нам пора.

— Эскадрон, за мной, вперёд! — Майор Кетлер выхватил саблю и бросился в сторону рва.

— Взвод, в атаку! — рявкнул Копорский. — Быстрее, братцы!

Чавкая по размешенной сотнями ног земле, драгуны устремились за офицерами. Вот и широкий, наполовину засыпанный пехотинцами ров. Тимофей прыгнул на шатавшийся под ногами плетень и инстинктивно присел. «Вжиу!» — над головой пронеслась туча свинца. Картечь угодила в самую середину подбежавшей к преграде колонны. Послышался дикий вой и стенания.

Выпрямившись, Гончаров перебежал к противоположному краю и, закинув вверх мушкет, подтянулся. Прямо перед головой, обдав лицо грязью, в мокрую, размешенную сапогами землю ударила пуля.

— Где наши стрелки, мать их! — выругался он, вскарабкавшись наверх. — Перестреляют всех к едрене фене!

Нога запнулась о лежащее тело, в паре шагов от него лежало ещё одно в зелёном мундире, дальше ещё и ещё. На ровном простреливаемом участке перед стеной лежали десятки егерей и мушкетёров. Вот и ответ на вопрос, где наши стрелки.

— Бах, бах, бах! — ухо вычленило в общем шуме боя россыпь выстрелов. Не всех ещё постреляли. Стоя и с колена, нацелив штуцера и фузеи вверх, вели бой русские егеря-застрельщики.

— Не останавливаться! За мной! — Из красного, подсвеченного огнём сумрака глаза выхватили знакомую фигуру майора Кетлера, бежавшего в окружении драгун. — На стены, ребята! Быстрее! — призывал он, размахивая саблей.

— Вжи-и-иу! — град картечин ударил в эту группу, разрывая и бросая в грязь тела.

— Майора убили! — послышались заполошные крики. — Отходить надо! Всех сейчас побьют!

— Эскадрон, в атаку! На лестницы! — бросился к стене капитан Огнев. — Не стоим! Вперёд, братцы!

Полу куртки рвануло, бросив взгляд вниз, Тимофей увидел на левом боку прореху. Ощупав себя на бегу, боли не почувствовал, и вот уже они, перекладины штурмовой лестницы. Ремень с мушкетом за спину, шаг вверх, ещё, ещё один, ещё и ещё. Мимо пролетело тело, за ним следом второе.

— Как же страшно-то, господи. А-а-а! — заорал он, затем, собравшись, заработал сильнее ногами и руками, поднимаясь.

Вот и парапет, перескочив внутрь, Гончаров сорвал мушкет и пристегнул к нему штык.

Вслед за ним наверх выбрался и поручик Копорский.

— Четвёртый взвод, ко мне-е! Ко мне, фланкёры! — крикнул он, размахивая саблей.

— Тимоха, мы тут! — К Гончарову подбежал Блохин с обоими Ваньками.

— Остальные где?! Все живы?! — перебивая шум боя, прокричал Тимофей.

— Не знаю! — замотав головой, признался Лёнька. — Всё в такой суматохе было! Пушки картечью густо бьют, стрелки сверху ловко пуляют. Осипу Кожевникову башку прострелили, перед рвом он лежит. Более никого я не видел.

Наверх продолжали карабкаться драгуны. Кошелев, Герасимов, Чанов, Хребтов Макар и Колька. Около Гончарова сгрудилось уже восемь человек.

— Сидора убило, а Елистратке руку прострелили, — доложился Кошелев. — Он сам в лагерь пошёл, вроде кость цела, пятерню сжимал-разжимал.

— Ярыгин где, кто его видел?! — крикнул Тимофей, оглядываясь. — У него весь наш патронный припас при себе.

— Братцы, я тут! — с дальнего конца стены донёсся знакомый голос. — Бегу-у!

— Драгуны! Пехота две башни захватила! — выскочил из бокового хода Огнев. — Тифлисский полк в город ворвался, поддержим мушкетёров! За мной!

— Вперёд, братцы, дальше вместе держимся! — Увлекая за собой людей, Гончаров бросился следом за ним.

Топая по камням стены, перескакивая через лежащие трупы, а где-то прямо и по ним, драгуны пробежали пару десятков шагов и, заскочив в башню, начали спускаться по винтовой лестнице. Здесь тоже всюду лежали трупы, а каменные ступени были обильно политы кровью.

На двух узких городских улочках кипел ожесточённый бой. На прорвавшихся в город русских неприятель бросил все свои резервы. Борьба шла буквально за каждую саже́нь, за каждый шаг внутри города. Подоспевшая сотня драгун усилила давление на неприятеля, и ханцы с персами начали пятиться.