Рина направилась к холодильнику, Кир тенью пошел за ней.

В холодильнике лежали овощи, можно было нарезать салат, и остались макароны с мясом со вчерашнего вечера. Рина положила себе немного, поставила разогреваться в микроволновку.

– Знаешь, я устал от того, что ты играешь со мной. Ты воспринимаешь меня, как телка на веревочке, и ни во что не ставишь. Идешь пить по барам, а потом возвращаешься, как из борделя, источая чужие запахи. И я еще должен верить?

– А что ты от меня хочешь? Не понимаю, зачем играть в праведника. Как Золушка, которую не пустили на бал. Ну хочешь ты тоже пойти в бар, иди, я же не против. И мозг тебе выносить этим не буду.

– Я не собираюсь сидеть с твоими друзьями, которые думают только одним местом. Про Алину я сто раз уже говорил, не понимаю, зачем ты с ней общаешься. Она как диковинка в твоей коллекции что ли? Держишь ее ради смеха?

– Не суди по себе, – огрызнулась Рина.

– А я и не сужу. Ты сама говорила, что тебе нравится общаться с теми, кто совсем на тебя не похож. Только чем больше ты окружаешь себя отбросами, тем больше сама ими становишься.

Рина сидела за столом и уже подносила вилку ко рту, но после фразы застыла.

– Ты считаешь меня отбросом?

– Нет. Я сказал, что ты можешь в него превратиться, если продолжишь ходить по сомнительным компаниям, состоящих из проституток и мачо.

– Какими бы ни были мои друзья, ты не имеешь права их оскорблять. Я не говорю тебе, с кем дружить и общаться, хотя многое могу возразить. У тебя тоже полно сомнительных друзей. Мужчин, которые изменяют своим женам, алкоголиков и откровенных бестолочей, я ж ничего не говорю. А некоторые и на меня не раз облизывались, но ты предпочитаешь пропускать это мимо, не видеть и не слышать. Кстати, любопытно, почему? Куда девается твой внутренний праведник в такие моменты? Так что давай будем общаться с теми, с кем хочется.

– Спать будем тоже с теми, с кем хочется?

– Как же ты любишь играть в трагедии! Ты еще сам не устал от себя? Что ты хочешь услышать? Чего ждешь? Что тебя удовлетворит? Что я тебе изменила? Что сплю со всеми, кто попадается под руку? Или что представляю других, когда сплю с тобой? Тебя это возбуждает? Не понимаю, почему ты насильно вытягиваешь из меня признания! Почему так сильно хочешь их слышать? До какой степени может дойти твой мазохизм? Что я должна сказать, чтобы ты оставил меня в покое? Что не люблю тебя и держу при себе просто так? Что ты про запас, пока я ищу нормальный вариант? А их так много! Я прям выбираю, не знаю, на ком остановиться, пока всех не попробую! Мне все говорят, зачем я с тобой связалась, ты же постоянно играешь в жертву, делая из меня плохую девочку. А тебе говорят, что я проститутка? Почему ты так в себе не уверен? Почему не уверен в нас? Чего ты от меня хочешь?! Чтобы я наконец-то решила уйти, чтобы найти нормального мужчину, который не болеет шизофренией? И он не будет выносить мне мозг каждый раз, когда я буду уходить на встречу с подругами! Знаешь, да, я целовалась сегодня с другим. Так легче? Мне не понравилось, поэтому я пришла к тебе, потому что ты целуешься лучше. Так нормально? А знаешь, почему так происходит? Потому что ты толкаешь меня в чужие объятия своими подозрениями! Потому что мне надоело получать за то, в чем я не виновата! Поэтому уже хочется, чтобы хоть в чем-то ты был прав и был похож на мужчину, а не выглядел жалким подобием!

Кир молчал, на его лице играли желваки. Рине показалось, что еще немного, и он ее ударит, и на секунду она почувствовала страх.

– Извини, – сказала она. – Это было лишнее. Просто я устала ссориться по одной и той же причине. Ты опять вынуждаешь меня говорить всякую фигню.

Кир развернулся и пошел в прихожую.

– Кир! То, что я сказала, неправда! Ты сам меня довел, ты хоть это понимаешь? Или я опять виновата? Почему ты постоянно вынуждаешь меня оправдываться? Я не хочу строить наши отношения на чувстве вины.

В тесном коридоре с теплым светом от маленькой бра он молча оделся, взял ключи от машины.

– Кир! Ты вот так хочешь закончить вечер?

Он молчал.

– Поговори со мной! Черт! Не молчи! Ты сам это устроил и теперь уходишь?!

Кир остановился, смотря перед собой и положив ладонь на ручку двери. Рина ждала его слов, потом взяла за рукав, пытаясь удержать, но он испытывал только ненависть и жалость. Жалость к себе, которая его душила, и злость на Рину, которая вила из него веревки, а он ее любил несмотря ни на что. Он не мог взглянуть на нее сейчас, потому что был уверен, что что-то из того, что она наговорила, правда. И он действительно вариант про запас, рогоносец или кто-то еще. И может, она действительно с кем-то целовалась. Не сегодня, так вчера или на прошлой неделе. Потому что с таким, как он, невозможно жить нормально, и она, как истинная женщина, ищет достойного для будущего потомства. А он продолжает любить, как последнее ничтожество. Об него вытирают ноги, а он любит. И Рина не понимает, насколько. От нее отвратительно разило алкоголем и развратом, а он продолжал ее любить.

– Не сейчас, – буркнул Кир и ушел.

Рина скользила пальцем по экрану смартфона, остановилась на его фото и нажала «позвонить».

«Я сейчас не могу ответить на звонок. Оставьте, пожалуйста, сообщение, и я вам обязательно перезвоню». Прозвучал сигнал для записи голосовой почты.

Рина набрала номер еще раз.

«Я сейчас не могу ответить на звонок. Оставьте, пожалуйста, сообщение, и я вам обязательно перезвоню».

Еще раз. И еще.

Рина набирала номер раз за разом, желая услышать любимый голос Кира. Мягкий, нежный. Это все, что осталось у нее. Она могла слушать его бесконечно, а теперь осталось только сообщение на автоответчике. Где-то лежит его телефон. У родных, а может где-то на дороге, на которой он разбился в тот роковой вечер, и телефон до сих пор работает, будто ничего не случилось, и Кир действительно скоро перезвонит.

Он уехал тогда на машине в ночь. Рина ждала несколько часов, писала ему сообщения, звонила, но он ни разу не ответил. Она знала, каким упрямым он может быть, потому, в конце концов, успокоилась и решила просто дождаться. Легла на кровать в спальне с включенным светом, прикрыла глаза.

Ее разбудил телефонный звонок. Звонил незнакомец, представился полицейским. Рина уже хотела послать его, подумав на мошенника, но он говорил странные вещи…

Сквозь сон в сознание просочилась страшная чудовищная мысль – Кир умер? Он попал в аварию. Как такое может быть? Может, он все же выжил, и полицейский ошибся? Он же не врач.

Звенящая тишина накрыла в пустой квартире. Никто не шуршит одеялом, никто не гремит на кухне чашками, никто не шаркает тапочками, никто не ругается и не высказывает подозрений… И соседи молчат, будто в таком же шоке, как и Рина. Неужели это правда? Кира больше нет?

Он уехал, полный обид. Она сама отпустила его и позволила умереть. Она сама отпустила его в объятия смерти. Если бы она не наговорила столько мерзостей, он остался бы жив. И пусть бы они расстались не в силах продолжать пытку, но он был бы жив.

Черная бездна горя и разрастающегося чувства вины начала засасывать Рину. Она щупальцами подбиралась к ней, обматывалась вокруг шеи и затягивала петлю. Все сильнее, сильнее. Иногда не хватало воздуха, и начинала болеть голова. Рина теряла счет времени. Она могла провалиться в сон и проснуться посреди ночи или в четыре часа дня. Не помнила, что делала, на что тратила часы бодрствования. Сто чашек кофе, выпитых за несколько недель или месяцев, сто перекусов из того, что оставалось в холодильнике. Есть толком не хотелось, хотелось пить и спать. И пить не кофе.

Она не могла позвонить родителям, потому что их давно не было. Не было друзей, которым можно нормально поплакаться, были только знакомые, с которыми в тяжелые минуты говорить не хотелось, потому что между ними встанет стена непонимания.

Однажды Рине захотелось набрать его номер. Просто набрать номер и обнаружить, что на самом деле Кир не умер. Это все сон. И тогда бы она перестала чувствовать себя так плохо, будто виновата в его смерти.