Девушка, сердито нахмурившись, отвернулась от предательски правдивого отражения и села в кресло, поджав ноги. Еще три дня назад, когда Лиза только заселилась в этот небольшой уютный отель и осмотрела номер, она решительно передвинула кресло к окну. Оттуда открывался удивительный вид на набережную Брюгге: сказочно-красивый и одновременно гнетущий. Город сумерек, волшебства и непередаваемой печали… Почему именно Брюгге? Как она оказалась здесь?

Лиза прекрасно помнила тот вечер. Маленькая кофейня. На каждом столике лежали тяжелые бордовые скатерти и красовались толстые свечки с дрожащими огоньками. Где-то над головой, в теплом шоколадном воздухе, плыли негромкие звуки джаза. Вся эта атмосфера – аромат кофе и выпечки, свечи, полумрак и неистовый снегопад за окнами, музыка – словно были созданы для романтической встречи или полного расслабления. Но Лиза, сгорбившись, словно под грузом собственных мыслей, сидела на мягком диванчике и смотрела на свою подругу сухими глазами. Слез уже не было. На столике остывал капучино с коричным листиком на пенке.

– Я хочу куда-нибудь уехать, – медленно проговорила Лиза, даже не удивляясь своему бесцветному голосу.

– На море! – Аня даже подскочила на месте и, громко отпив из своей чашки, затараторила, – Море всегда лечит! Это же идеально! Смотри, можно на Кубу рвануть! Зажигательные кубинцы, ром, Карибы… Ммм… Ну или Индия. Чем не вариант. Помнишь, я же тебе рассказывала, как круто на Южном Гоа. Что еще… Ну, можно по классике. Турция, Египет, Таиланд.

Поток слов иссяк, и Аня задумалась, подняв глаза к потолку и закусив губу. Лиза смотрела на подругу и поражалась той энергии и бойкости, с которой та всегда встречала любые жизненные неприятности. Аня всегда была тем человеком, который в два часа ночи побежит к тебе на выручку. Ее рыжие кудряшки ежесекундно пружинили, будто им не хватало места и времени, чтобы выплеснуть всю свою кипучую деятельность.

– О, я придумала! – воскликнула Аня. – Вьетнам! Ты даже не представляешь, сколько там…

– Аня, я не хочу на море! – перебила Лиза громким, отчаянным стоном и продолжила уже тише. – Я не хочу на море… Там… Там все такое радостное. Солнце, пальмы, туристы. Все пьют и веселятся, плещутся в волнах, наслаждаются жизнью! А я не хочу радоваться сейчас, понимаешь? Как бы объяснить… Я не хочу прятаться от своих чувств. Не хочу делать вид, что все в порядке. Мне надоело врать самой себе! Мне сейчас больно… Очень больно. Я не хочу маскировать все это тропическим загаром и коктейлями. Море, оно… Оно успокаивает. А я не хочу успокаиваться. Я хочу туда, где печаль будет сильнее моей! Ну или хотя бы такой же. Чтобы это место рыдало вместе со мной. Чтобы болело вместе со мной. Чтобы оно сказало мне что-то. Мне нужно прожить эту боль, понимаешь?

Лиза замолчала, почувствовав, что слезы далеко не иссякли и грозят вот-вот обрушиться на кофейню гигантской волной. Она заморгала, часто-часто, потом выдохнула и посмотрела на Аню. Подруга молчала, внимательно глядя на Лизу. Куда-то пропали ее кипучий энтузиазм и нарочитая веселость. Аня потянулась к пачке сигарет, прикурила и сказала тихим, решительным голосом:

– Я знаю, куда тебе нужно, – девушка выпустила тонкую струйку дыма. – Езжай в Брюгге.

– Брюгге?..

– Это то, что тебе нужно. Поверь.

***

17.00.

Максим бесцельно бродил по мощеным улочкам и бросал взгляды на витрины. Со всех сторон на него смотрели немигающие зайцы из черного шоколада, собачки из молочного и лебеди из белого. Морозный воздух пропитался волнующим и соблазнительным запахом этого легендарного бельгийского лакомства. Максим вышел на Рыночную площадь, в центре которой стояла богато украшенная елка, сияющая множеством огоньков. Здесь шоколадный шлейф почти перестал преследовать молодого человека, зато из ярмарочных лавок со всей неистовостью обрушились ароматы глинтвейна, льежских вафель и сыров. В одном шатре Максим взял стаканчик горячего вина и осторожно, чтобы не расплескать, двинулся прочь с площади.

Время тянулось бесконечно долго. Молодой человек прошел уже несколько улочек, а прошло не более получаса. Рисунок и горькие слова не давали покоя. И – самое главное – непостижимым образом смогли хотя бы немного отвлечь от собственных тяжелых мыслей. «Не один я здесь такой, – думал Максим, бросая отрешенные взгляды на средневековые фасады зданий. – Здесь есть еще девушка, у которой что-то случилось. Поссорилась с этим Вадимом. Видимо, крепко поссорилась, раз решила сюда отправиться зализывать раны…». Он брел, сутулясь, и вдруг поймал себя на мысли, что Брюгге, несмотря на праздничную атмосферу, был с ним на одной волне. Будто весь город собрался в одну субстанцию и обнимал его, как чуткий и понимающий друг. Город шел рядом с Максимом и молчал, словно разделяя его чувства целиком и полностью. Это открытие немало удивило. «Брюгге меня понимает? Звучит, как бред сумасшедшего. Но… так оно и есть!».

Внезапно ветер усилился и больно хлестнул Максима по щекам колючими снежинками. Этот порыв словно вывел молодого человека из оцепенения. Он остановился и повернулся лицом к ветру. «Давай! Еще сильнее!». И тут в безудержном снежном вихре он увидел тонкую фигурку с темными волосами, развевающимися на ветру. Эта походка показалась ему такой знакомой – легкой и стремительной. «Маша?» – шепот сорвался с его губ сам собой. Максим хотел позвать ее, но внезапная немота сковала связки и горло, лишив голоса. Но фигура вдруг исчезла в снежном вихре, растворившись в зимнем воздухе города. Губы задрожали, а лицо свело болезненной судорогой. Максим не выдержал и заплакал. Пожилая пара прошла мимо, но он даже не заметил этого. Ему было все равно, что подумают случайные прохожие и вечно спешащие туристы. Слезы безостановочно текли по щекам и остывали на морозном воздухе. Тело ломило от холода и внутренней боли. Он побрел в сторону отеля, зная, что только в своем номере сможет дать волю своим чувствам.

***

18.30.

– Лиза, вот сразу скажу. Без всяких предисловий. Вчера видела твоего Вадима, – голос Ани в телефоне звучал встревоженно. – Лиза, он тебя ищет. Спрашивал, где ты.

– Черт, этого еще не хватало. Ты же ему ничего не сказала?

– За кого ты меня принимаешь, подруга? – Лиза представила, как лицо Ани скривилось в шутливой обиде. – Конечно же, нет.

– Так, подожди, что же делать, что же делать…

Лиза резко поднялась из кресла и начала мерить номер шагами, пытаясь сосредоточиться. Странно, но она ведь даже не допускала мысли, что Вадим может ее найти. Девушка замерла у окна и, прижав к студеному стеклу сморщенный от напряжения лоб, равнодушно посмотрела на ресторанчики и бары, сияющие разномастными Санта-Клаусами, шарами разных размеров и бесконечными разноцветными гирляндами. Мысли хаотично метались в голове, и Лиза не могла поймать ни одну из них. «А что, если он и правда приедет? Это же катастрофа. Ради чего тогда все затевалось? Чтобы я несколько дней драматизировала, а потом рухнула в его объятия? Ведь… ведь именно это меня и пугает… Что я прощу его!».

– А что ты можешь сделать? – услышала она голос Ани. – Ну, во-первых, как он тебя найдет? О том, что ты в Брюгге, знаем только мы с тобой. А во-вторых, даже если прилетит он к тебе, то что сделает? Максимум, будет ползать в ногах у тебя. Так что, подруга, не раскисай.

– Мама знает, где я, – тихо проговорила Лиза. – Я сказала, что нужно улететь в Брюгге. Она даже не знала, где это.

– Хм, – Аня замолчала, и только ее сосредоточенное сопение слышалось в динамике телефона. – А это уже хуже. Вадим ведь всегда ладил с твоей мамой. Да и она в нем души не чает. Лиз, ну смотри, что я тебе скажу. Что случится, то случится. Не паникуй раньше времени. В конце концов, искать тебя в Брюгге – это гнилое предприятие. Откуда Вадиму знать, может, это был твой перевалочный пункт, и ты сейчас вообще где-нибудь на Елисейских полях попиваешь «Кристал» с устрицами! Короче, подруга, давай решать проблемы по мере их поступления. Согласись, не в твоем состоянии еще и накручивать себя до предела.