Но я с первой секунды потеряла интерес к постановке. Потому как в нашей ложе с наступлением темноты тоже развернулось «действо»! На правом герцогском колене появилась белая дамская ручка. Она страстно сжала ткань брюк и бесстыдно поползла выше.

– Отпусти меня, злодей! – громко закричала «птица», и я перевела взгляд на сцену. Путаясь в иллюзорных сетях, актриса пыталась расправить крылья, но старик крепко держал веревки. – Я должна принести людям любовь, они ждут моего правления…

– Спи! – густо велел темный маг, и птица успокоилась.

Из кристалла над сценой повалил снег, помощники в черных ливреях укрыли актрису белым саваном. К алтарю вышла женщина в серебряной короне и длинном плаще. Она рассыпала из рукавов белые жемчужины, и те вырастали на полу сосульчатыми кораллами.

– Нравится постановка? – наклонился ко мне Габриэл.

– Нравилась бы больше… если бы ты не ставил меня в неловкое положение… – прохрипела я в пустоту, напряженно сжимая челюсть.

Я убеждала себя не глядеть вниз, на бессовестную ладошку Сиеллы, что заползла уже под мундир. Но глаза упорно скатывались к непристойному зрелищу.

Какая же стерва, гадина, мерзавка… Она же знает, что он женат!

– О чем ты?

– О том, что ты вовсе не со мной хотел провести время в театре! – вспыхнула я и, жмурясь, кивнула куда-то вниз. В сторону брюк.

– Брось, Гала, меня на всех хватит. Это закрытая ложа. А я взрослый мужчина и имею право на отдых в приятной компании, – расслабленно отбил герцог. – Смотри спектакль, сейчас начнется самое интересное.

На всех хватит? О да, Магеллан недоделанный, мы помним о кубке пятиминуток. Кажется, зубами я заскрежетала на весь древний храм.

Спектакль тянулся до отвращения долго. Актеры махали руками, читали пафосные речи и прятались за ширмой. В паузах выходили маги и наводили красивые спецэффекты. Но во мне не было интереса к чудесам – лишь холод. Отрезвляющий, беспощадный.

Тик-так… Тик-так…

Кулончик на шее будто побледнел. А может, это в глазах все расплывалось от ревности и тошноты.

Я пыталась сосредоточиться на сюжете, но взор упорно скатывался вниз и направо. Ладошка Сиеллы исчезла с герцогского колена, зато его собственная лапа забралась в складки ярко-синей ткани… Габриэл склонился к леди Ротглиф, коснулся губами шеи и что-то хрипло зашептал. Рыжая непристойно захихикала на всю ложу, ничуть не стесняясь свидетелей.

Точно так же он сжимал вчера мою коленку. Ласкал, прожигал ткань. Под прикрытием деревянного столика мял мою юбку в таверне «Сытый кворг». Точнее, не мою, а Эммы Барнс… Как быстро он нашел рыженькой нелле замену.

Вот и славно, что браслет разбился. Славно, славно… Замечательно просто, что та моя личность не увидит этого кошмара и не узнает, как легко променяли ее желанное общество.

До чего же противно! И уйти нельзя… Или можно?

Зажав рот ладонью, я резко поднялась и рванула к шторам за спиной.

– Сядь, Гала! – Габ обернулся и нахмурился. – Досмотри.

– Пить хочется. И подышать, – просипела в дрожащую руку и выбежала из ложи.

Тугой корсаж невыносимо сдавливал грудь, дышать было нечем. Во рту стояла горечь. Я вдруг поняла, что мне срочно надо в уборную. Потому что еще чуть-чуть – и содержимое желудка окажется на симпатичном мраморном полу полуразрушенного храма.

С минуту я металась в панике между колоннами, пока наконец не набрела на комнату, отмеченную символом воды. За дверью нашлись две умывальные раковины, каменная чаша с питьевым фонтанчиком и туалетный уголок.

Отбросив волосы на спину, я склонилась над раковиной. Вдох-выдох… Вдо-о-ох… Выдох… Побрызгала на лицо холодной водой, пошлепала по щекам. Вдох…

Меня так и не стошнило. Сколько ни стояла, скрючившись, над чашей – ничего.

Только лицо стало бледнее и чужие зеленые глаза потухли. Ну, нет так нет. Я тщательно умылась и сползла на пол, расстелив по гладким плитам все четыре юбки. Забилась в угол уборной и приложила висок к холодной каменной стене.

Вот ведь вляпалась.

Спектаклю еще не меньше получаса. Мне очень повезет, если герцог изволит отправиться домой сразу по окончании. А если нет? Если он пожелает развлечься с рыжей хэссой, а потом потребует добавку у Мираны или Катриссы?

А мне его ждать? Подпирать колонны и улыбаться гостям, пока Кворг утоляет мужские нужды за счет доброволиц? Богини, какое унижение… От накатившей горечи я готова была жевать свои юбки одну за другой.

Ну что мне с того, чью коленку этот мерзавец щупает сегодня? Главное, не мою. Радоваться надо, если он решит задержаться в компании доступных дам, а сестру отправит назад с экипажем.

Иначе, как пить дать, прямо в пути действие копирующих чар и закончится. Там-то Габ меня и прибьет.

Нет… Сначала ритуал завершит. А потом, с чистой совестью перед Верганой, прибьет.

Кряхтя расстроенным инструментом, я поднялась, оправила юбки и на подгибающихся ногах вышла из туалетной комнаты. Герцог стоял у стены напротив. И ждал.

«Театральное фойе» после звонка опустело, даже слуги забились в щели. Никого, кроме нас, все на спектакле. Я бы решила, что Габриэл ждет Сиеллу, но в уборной находилась только я.

– Тебе плохо, Галлея? – уточнил хмуро.

– Не слишком хорошо, – призналась подсевшим голосом и настороженно поглядела на Габа. – Я хочу вернуться в замок, а ты оставайся.

«Ты еще не всем юбкам уделил внимание».

– Действительно хочешь, чтобы я остался? – поинтересовался он мрачно.

– Да, конечно… Так будет лучше, – судорожно сглатывая горечь, покивала я. – Твоя компания тебя заждалась.

Пошатываясь от тошноты (стоило встать, как она вернулась вместе с головокружением), я прощально махнула Габриэлу и направилась к выходу. Надо просто дойти до нашего экипажа. Подозвать кучера, залезть внутрь и закрыть дверцу. Уж с этим я справлюсь.

– Ты что творишь? – рявкнул герцог и остановил меня у теплового экрана. – Снаружи демонов холод!

– Я забыла, – потерла гудящий висок. Колонны множились перед глазами, разрушенные стены водили вокруг хоровод.

Габ сходил к раздевалке и сдернул с крючков мою мантию и свой плащ.

– Поехали вместе, – с сосредоточенным видом он укутал меня в теплую ткань. – Я эту постановку уже видел в прошлом сезоне Триксет.

– Но как же…

– Что?

– Сиелла? – выдавила сквозь зубы.

– Я уже удовлетворил все свои естественные нужды, – без всяких церемоний признался Габриэл и подтолкнул меня к выходу.

– В смысле… вот сейчас? – я аж в сугроб вросла.

Сколько меня не было? Минут пятнадцать?

Хотя что тут удивительного… Мой супруг – король пятиминуток! Видимо, Габ провернул свой фирменный смертельный номер.

– Вот сейчас. Тебя что-то смущает? – скривился он в такой язвительной ухмылке, что муть со дна организма с новой силой подкатила к горлу.

– Нет. Это твое дело.

Разве что тошнит невыносимо. И ладонь жжется немыслимо. И воздуха опять не хватает.

– Ты бледновата, сестренка, – заметил кворг и указал на экипаж, что раскачивался перед самым крыльцом.

– Надо подышать. На воздухе быстро станет лучше, – пролепетала я, воображая совсем другую постановку. В ней главными действующими лицами были рыжая стерва и ее покладистая юбка, не оказывающая герцогу ни капли сопротивления.

И где они, интересно, успели уладить «государственные вопросы»? За колоннами? В раздевалке? В мужской уборной? Людно, неудобно. Неловко же, если кто-то застукает.

Богини… В нашем экипаже?!

– Я там не поеду! – выкрикнула я неожиданно для себя.

– Не в экипаже, – будто мысли мои прочитав, прошептал на ухо любвеобильный «братец».

***

Проклиная божественный холод, кучер присвистнул. Все четыре харпии оттолкнулись от дорожки и взмыли над сугробами.

Я вжалась спиной в диванчик, умоляя организм потерпеть еще немного. На обратном пути Габ сидел напротив и неотрывно обжигал мои щеки пытливым взглядом. Будет чертовски неловко, если содержимое желудка выплеснется на юбки, на пол или, не приведи Сато, на самого герцога.