Васильев : Нет, не заебись. Это хуёво.
Багиров : Ну, ты ведь знаешь, что у нас всё в рамках действующего законодательства…
Васильев : Да мне насрать! Я о том, что если у меня в руках сенсационное интервью, то я просто должен его опубликовать. Ты просто просил рассказать, вот я и рассказал. Это чистая правда.
Багиров : А музыку ты слушаешь? Или тебе похуй до неё вообще?
Васильев : Я вот люблю только одну песенку. Благодаря которой я понимаю, что герой нашего времени Сергей Шнуров — это хуй, говно и муравей. Короче, песню эту написал дядя Федя Чистяков…
Багиров : Группа "Ноль", если не ошибаюсь.
Васильев : Точно. Песня такая: (тщательно, со вкусом декламирует) Натянул на фэндэр струны. Мэдиатор в руку взял. Ябануууул стакан портвэйна. И (спускается на шепот) — тихонько заиграл. Эх! Рок, говнорок! Фэндэр Стратокастэр! Я и песни петь могу!
Хором : И ебацца мастер!!!
Багиров : Ебануцца!
Васильев : (мгновенно цитирует Орлушу) Это же ебануцца, просто ебануцца, ну какой меня там ожидал пиздец!
Багиров : Ну… Чё там с музыкой-то?
Васильев : Короче, я считаю, что Шнур — реальный пидор. Он пидор! Он спиздил всю эстетику дяди Феди Чистякова! А вот пусть мне Шнур напишет что-нибудь типа "Иду, курю"? Да он обосрётся жидким калом!
Багиров : У Шнура эстетика другая. Он деньги зарабатывает.
Васильев : В том-то и дело! Но — если ты зарабатываешь бабки, то нахуя ты делаешь из себя панка?
Багиров : Ну, хуй знает. Нормально живет вроде пацан. Бухает, ебальники разбивает, ему тоже разбивают иногда. Музыка у него говно полное, да, но это ж не главное.
Васильев : Да нет там музыки! Ничё там нет! Но открою тебе аццкий секрет. Скоро мы со Шнуром снимаемся в кино (ржет). Он там играет бандита, а я главреда.
Багиров : (ржет) Нихуя себе! Шнур — бандита?
Васильев : (ржет) А хуле. Приходит он такой ко мне типа, и пальцы так веером — хуяк! А я типа обсираюсь так… И мне за это кино платят (называет сумму). А мне просто похуй, я просто люблю сниматься. (оба ржут) Кстати, я вот тут написал песню…
Багиров : Кто? Ты?! Песню?
Васильев : Да, блядь, я. Песню Юрия Шевчука.
Багиров : Не понял нихуя. Он её чё, петь будет?
Васильев : Нихуя он её петь не будет. Я её написал, я её и спою. Слушай сюда (поет на мотив Шевчука):
Что такое осень? Это бляди.
Киевские бляди под водою!
Их теперь не выебешь ни спереди, ни сзади,
Осенью ебешься сам с собою!
(оба громко ржут)
Васильев : За эту песню двойной стакан с тебя.
Багиров : Хоть тройной. Вась, а как ты относишься к Владимиру Рудольфычу Соловьеву? Спрашиваю потому, что штамп "считающий себя порядочным журналистом" с легкой руки "Коммерсанта" въелся в Рудольфыча настолько прочно, что не оттереть. Ассоциативный ряд теперь очень прямой.
Васильев : Хуёво я к нему отношусь, хули скрывать. Короче, тема такая. Приходит ко мне Бородина, которая у меня пишет про телевидение. Это настолько уважаемая и порядочная женщина, что когда крупнейшие теленачальники меняют номера мобильников, то сразу пишут ей об этом уведомительный смс. Добродеев, Эрнст, и прочие. Это женщина с безупречной репутацией. Она никому из них никогда не сосала хуй! Хули ты глаза вытаращил? Я тебе реально говорю! Она с ними всеми на вы!
Багиров : А я чего? Я вообще не знаю, кто это. У меня нет оснований тебе не верить. Хоть в существование честных журналистов я не особенно-то и верю.
Васильев : Итак. Она ко мне приходит, и говорит: "Ну, вот Соловьев в эфире обвинил меня в том, что я беру взятки на канале СТС". Ты понимаешь, Бородина — это человек, который… (очень эмоционально говорит) Ну, блядь, ну даже я сам ей взятку дать не могу! Я, её начальник! Не возьмет, хоть убейся! Ну, я ей и говорю: "Ну, давай подадим на Соловьева в суд". И дает она мне распечатки его эфира. Ну, там письмо, всё такое… Там сразу этот, как его зовут… директор "Серебряного Дождя".
Багиров : Дмитрий Владимирович Савицкий.
Васильев : Да! Мне сразу пишет письмо, что типа мэ-э-э, хуё-моё, веники… И тут оказывается, что мы не можем подать в суд на Соловьева. Потому что он, как последняя блядь, сделал так, что в суд на него нихуя не подать. Он же, сука, опытный! Он всю свою пургу гнал с вопросительной интонацией!
Багиров : То есть?
Васильев : Ну, типа: "Правда ли вы ездили сосать хуй туда-то?" И в числе прочих высеров был такой: "Арина, вы что, считаете себя порядочным журналистом?" Это он в эфире своём, а Арины-то в этом эфире не было! Ну, короче, в суд мы подать не можем. Просрём потому что. Он грамотно всё сделал. После этого я дал команду: "Если у нас встречается фамилия Соловьев, причем в любом контексте, то мы пишем "Владимир Соловьев, считающий себя порядочным журналистом"… и далее по тексту. (оба ржут)
Багиров : Пиздец. Это твоя инициатива?
Васильев : Это моя инициатива. Просто везде. При любом его упоминании. Ко мне приходят ребята, и уточняют: "А если в одной заметке его фамилия будет двенадцать раз? Так же не может быть!" А я им отвечаю: "Может, блядь!" "Владимир Соловьев, считающий себя порядочным журналистом"… Хуярьте, блядь!
Багиров : Жестко.
Васильев : Соловьев, надо сказать, сразу же обосрался просто поносом! Он мне сразу же начал звонить. Типа, чё за хуйня? А я ему: "Слышь, подожди, алё! Ты что, не считаешь себя порядочным журналистом? Какие претензии-то к нам? Брат! Ты чё?"
