Рональд прыгнул с балкона. Приземлился на середину танцпола, где жались друг к другу еще ничего не понявшие пары. Сверху захлопали выстрелы, почти теряющиеся в тяжелом приторно-сладком буханье эромузыки. Рональд пригнулся, и тут же девица в коротком облегающем платье из гибких золотистых пластин нелепо дернула руками, валясь лицом в пол. Отлетел под ударом тяжелой пули плотный невысокий парень. Завизжала в ужасе девчонка, забрызганная мозгами своего партнера.

А Рональд, снова упав на четвереньки, несся через танцпол ко входу в служебные помещения.

Быстро сообразившие, что нападающие не церемонятся и лупят из крупнокалиберных пистолетов, охранники, попрятались за стойкой бара и орали в миниатюрные микрофоны, вызывая наряд полиции и дежурную смену боевиков Дома Контино, отвечавшего за безопасность заведений этого района. Именно на дежурных Дома, постоянно сидевших в небольшой комфортабельной комнате, рядом с кухней, и рассчитывал Рональд.

И не ошибся. Подтянутые ребята в неброских костюмах появились в дверях и слаженно открыли огонь из короткоствольных автоматов.

– Сообщение! Сообщение для Дома! – заорал Рональд, толкая навстречу выстрелам тощего визжащего парня в светящейся майке. Тело парня задергалось, расцветая черными дырами в спине, и это дало Конверту те несколько драгоценных секунд, что позволили ему нырнуть в двери служебного входа, под надежное прикрытие боевиков.

Парни услышали Рональда, тот, что стоял слева от дверей коротко кивнул напарнику и он отступил вглубь помещения, прикрывая Конверта.

В зале тяжело бухнуло, поплыл мерзкий кислый запах, всегда сопровождающий боевую техномагию Лантоя.

Кто-то из нападавших применил «огненный вал». Рональда передернуло. Кому-то очень нужна была его голова. Вполне вероятно, без остального тела… Нужна настолько, что в зале использовали штуку, за одно хранение которой в черте города, можно было отправиться на тот свет. Причем, в соответствии с буквой закона.

Зал затопила глухая тяжелая тишина.

Парень молча тащил за собой Рональда, пинком открыв тяжелую дверь, вышвырнул почтаря на улицу, кинул ключи от машины.

Кивком указав на неприметный черный автомобильчик, закрыл дверь. Вставил в наваренные по бокам двери проушины стальной брус и присел за мусорным баком, направив ствол автомата на дверь.

Скользнув на водительское сиденье, Рональд повернул ключ зажигания и до отказа вдавил педаль газа.

Неожиданно мощно взревев, автомобильчик сорвался с места.

Выруливая из переулка, Рональд увидел в зеркало заднего вида, как вспухает стальным нарывом дверь и вылетает, крутясь в воздухе, изогнутый металлический брус.

Сзади кто-то истошно засигналил, и Рональд вывернул руль, перестраиваясь в левый ряд.

Теперь его жизнь, как и говорил Кинби, зависела от того, насколько быстро он успеет передать информацию Дому Контино, двое служащих которого только что отдали за него свои жизни.

Ударив по рулю, Рональд коротко зло выругался. Проклятый вампир разрушил его жизнь. Его комфортную размеренную жизнь уважаемого, знающего себе цену, человека. Теперь у Конверта был счет. Серьезный счет, который он собирался предъявить Кинби при первой возможности.

Утро привычно обрушило на город кулак пыльной жары. Невыносимое белое сияние заставляло людей щуриться, лихорадочно искать темные очки, раздеваться до потери давно утративших смысл приличий или прятаться в домах – мечтая о дожде, лежа на горячих, пахнущих противным горячим потом, простынях.

Больше всего от жары страдали полицейские. Во всяком случае, они были в этом уверены. Особенно этим утром, когда управление полиции являлось точной копией недоброй памяти «пожара в борделе во время наводнения». Хотя, пожалуй, за наводнение многие полицейские отдали бы сегодня месячную зарплату.

Постоянно подвозили новых свидетелей, в коридорах толпились вынутые из постелей боевики и менеджеры Дома Контино, в комнатах для допроса следователи прессовали обслугу, а психологи беседовали с теми свидетелями, которых согласились выпустить из своих заботливых объятий Милосердные Сестры.

Марта шагала по коридору первого этажа, оттирая ладонь бумажным носовым платком и матерно шипя сквозь зубы. Пинком открыв дверь в женский туалет, выкинула бумажный шарик в корзину и принялась яростно мылить руки. Теплая желтоватая вода извергалась из крана судорожными толчками, с фырканьем и сипением и Марта почувствовала, как ее охватывает волна безотчетной ярости.

Хотелось выдрать раковину и грохнуть ее об пол, вытащить служебный пистолет и разрядить его в одного из лощеных ублюдков-адвокатов, с презрительной миной разглядывавших ее помятые джинсы и растянутую застиранную футболку, с темными разводами пота, расплывавшимися из-под кожаной сбруи кобуры.

Больше всего хотелось найти Кинби, тряхнуть его и прижать к стенке. И спросить, какого такого рожна он делал в этом гадюшнике и о чем шептался с Рональдом-Конвертом.

Старого подонка описали несколько юнцов и юниц до того, как за ними приехали всполошенные родители. Чадолюбивых бюргеров кто-то заботливо предупредил еще до того, как первые полицейские патрули принялись обходить семьи потерпевших. Родители врывались в управление, похожие на разъяренных, загнанных в угол волков, готовых защищать своих детенышей ценой собственной жизни.

Глядя на брызжущего слюной отца семнадцатилетнего парнишки, хлюпавшего носом за стеклянной перегородкой, один из следователей ночной смены пробормотал, с благодарностью прикуривая протянутую Мартой сигарету:

– Кто-то их напугал до усрачки. Они сейчас готовы нам глотки рвать, лишь бы не дать щенков потрясти.

К утру уже буквально все свидетели в один голос говорили, что не видели, кто стрелял и в кого. Слишком тусклое освещение, слишком были напуганы, ничего не видели, ничего не могут сказать. Подростки, описавшие Рональда, отказались от показаний, заявив, что им просто померещилось. А вам бы не померещилось черти что, когда в лицо брызжет мозг подружки, с которой только что обжимался?!

Сопляков живо позабирали домой и стало совсем тоскливо. Ниточки исчезали одна за другой, вскоре стало ясно, что перестрелка в «Башне Итилора» имеет все шансы войти в историю города как один из самых громких висяков за всю историю полицейского управления.

Злость на Кинби смешивалась с вязкой сосущей тревогой – он не отвечал, астралот, услугами которого он обычно пользовался, пожимал плечами и говорил, что уже давно его не видел. Выкроив несколько минут, Марта примчалась к нему домой, звонила в дверь, нервно бродила по лестничной площадке, покусывая ноготь большого пальца, обозлившись загрохотала в дверь тяжелыми ботинками. Никого…

Ругнувшись сквозь зубы, Марта сбежала по лестнице, села за руль служебной машины и закурила очередную сигарету. В сердцах двинула ладонью по рулю и зашипела сквозь зубы от боли.

Это было под утро… Сейчас усталость, перешагнувшая все мыслимые пределы, тревога и гложущее чувство какой-то неотвратимой потери, образовали коктейль, заставивший лейтенанта чувствовать себя гранатой с выдернутой чекой. Ее распирало изнутри, волны обжигающего бешенства сменялись холодными безднами ужаса.

Марта чувствовала, как мир вокруг теряет точку опоры и начинает крутиться, превращаясь в безумную карусель. Она боялась даже подумать, что с ней будет к вечеру.

– Марино! Марино, да что с тобой! – Марта сообразила, что уже несколько минут неподвижно стоит рядом с комнатой для допросов, неподвижно уставившись в пространство.

Толстый потеющий следователь, стрельнувший сигарету, тряс ее за плечо:

– Так, слушай, ты когда спала последний раз?

Марта пожала плечами. Мысль о сне вызывала тошноту, перед глазами начинало плыть, а краски становились нестерпимо яркими.

Крепко ухватив лейтенанта Марино за локоть, следователь потащил ее по коридору. Марта послушно шла, полностью занятая тем, чтобы передвигать ноги. Сдав ее с рук на руки дежурному по Управлению, толстяк, отдуваясь, поспешил обратно в комнату для допросов.