Я пару минут переваривала всё, что она сказала, но как-то сомневалась, что Ирка это всерьёз:

– Ну и как же мы поедем? Тебе недавно исполнилось восемнадцать, а мне только через два месяца стукнет. Кто же нас отпустит?

– Вот именно, – убеждала Ирина. – Мы вполне уже взрослые, и что с нами может случиться? Ну, а раз так, то надо что-то придумать.

Всё тщательно обдумав, у нас созрел план.

Я уже бывала на юге. С мамой на Кавказе, когда была ещё маленькая, и с тётей Олей, в честь которой меня и назвали, ездили в Ялту. В Крыму мне понравилось больше, может, потому что это было три года назад, а про Кавказ я мало что помню. А, может, из-за того, что в Ялте, за мной, четырнадцатилетней, ухаживал восемнадцатилетний парень, живший по соседству, и мне это очень льстило. В общем, единогласно выбрали Ялту. Тем более сохранился телефон хозяйки, где мы с тётей Олей снимали комнату, и можно было договориться о жилье. Дальше по плану: я говорю маме, что еду с Ирой и её тёткой, а Ира, в свою очередь, своим говорит, что едет со мной и моей тётей. А? Гениально? Ну, а чем мы рисковали? Не отпустят, значит, не отпустят. Попытка не пытка. Но всё прокатило, и денег дали, и с собой, и на билет, так что гуляй, рванина. Только вот надо придержать коней, а то за оставшиеся четыре дня отдыха прогуляем всё и будем потом в поезде с песнями и танцами по вагонам ходить, зарабатывать на подаяние.

Ладно, вставать уже пора, а подружка моя спит себе рядом и даже ни разу за ночь не шелохнулась. Так умаялась на танцах, что, дойдя до кровати, упала без сил. Танцплощадку, которая из нас выжимает все соки, мы нашли не сразу. Сначала, прогуливаясь по набережной вплоть до парка Гагарина в поисках «злачных» мест, мы набрели на молодёжную дискотеку. Там играла модная современная музыка, но контингент нас не очень устраивал. В основном там прыгали малолетки по шестнадцать – семнадцать лет, и, соответственно, атмосфера была какая-то легкомысленная, незрелая. Мы решили поискать что-нибудь поинтереснее. На обратном пути, где находился небольшой прудик, сделанный как копия Чёрного и Азовского моря, мы заметили указатель «Курзал». Я сразу вспомнила, как тётя Оля таскала меня туда с собой, боясь оставить вечером одну на съёмной квартире. Я ещё тогда думала, что «курзал» называется так, потому что там все курят. Смешная я тогда была.

А на самом деле курзал – это курортный зал. И там, даже, очень ничего. Мне там даже соплячкой нравилось. На этой танцплощадке часто играл оркестр, и репертуар был поразнообразней. Молодые, и не очень, люди относились к нам здесь не как к пустому месту, а с уважением. Что немаловажно, иногда объявляли «белый танец». Облюбовали мы это место и приходили сюда постоянно. Только добираться до курзала стало далеко, ведь с нашей первой жилплощадью, которая находилась здесь неподалёку, за кинотеатром «Спартак», нас прокатили.

И вот обидно, я позвонила хозяйке, сказала, что нам нужна комната на месяц. Она пообещала, что всё организует в лучшем виде. Приехали. И «вот тебе на!». В нашей комнате ещё какая-то тётка живёт, и спать с Иринкой мы должны вдвоём на узенькой кровати. Одну ночь мы кое как перекантовались, а утром собрали вещички и поехали к автовокзалу искать новое жильё. Теперь обитаем в Массандре.

Недалеко от нашего дома находится всем известный Массандровский винодельческий завод. Как только заехали на новую квартиру, я для себя отметила, что люди здесь весёлые, жизнерадостные, и это неспроста. Народ любит свой завод и с удовольствием ходит на работу. В толщах многовековых пещер, работники завода, дегустируют и определяют зрелость вина и готовое поспевшее разливают из огромных дубовых бочек в красивые стеклянные бутылки. Так я себе явственно представила эту картину, что аж пить захотелось.

Спрыгнула с кровати, три шага, и я на кухне. С водой в Крыму проблема, поэтому всегда есть в запасе графин с кипячёной водой. Живём на застеклённой лоджии, и кровать одна, зато широкая: хоть вдоль ложись, хоть поперёк, а мы не капризные. Да и много ли нам надо? Приходим ночевать и днём, в самую жару, на час-два поваляться, да переодеться на вечернюю прогулку. Вход на лоджию через кухню, поэтому мы никому не мешаем, и нас никто не беспокоит, тем более у нас свои ключи. В общем, нас всё устраивает. А то, что далеко от центра, так-то для нас, молодых и резвых, не помеха. До остановки троллейбуса пять-семь минут ходьбы, а на нём мы доедем куда хочешь.

Ещё раз набрала в рот воды, но не стала глотать: сейчас как брызну в Ирку. Я уже полчаса маюсь, все думы передумала, а ей хоть бы хны. Нет, не буду, а то, спросонья, не разобравшись в невинной шутке, может и покалечить. Прополоскала водой горло, проглотила и говорю, как бы голосом Левитана: «Московское время восемь часов тридцать семь минут. Сегодня двадцать второе августа тысяча девятьсот восемьдесят пятого года». Потормошила подругу за плечо и добавила: «Вставай, подруга, до отъезда осталось четыре дня, и прожить нам их нужно так, чтобы не было обидно за бесцельно прожитое время».

Утро задалось солнечное, тёплое. Проснулся в отличном настроении. За окном слышно, как народ спешит по своим делам: кто на пляж, кто на рынок, а кто и на работу. Сладко потянулся… А мне некуда торопиться, я в долгожданном отпуске. Хочу – валяюсь, хочу —… Да надо подкрепиться: из кухни доносятся умопомрачительные запахи. Через двадцать минут, насытившись домашним, довольно-таки плотным завтраком, развалился в удобном кресле в северной комнате, где было попрохладней и открывался отличный вид на горы. Мы стали строить планы на сегодняшний день и в целом на отпуск.

Через полчасика надо бы с бабулей сгонять на рынок, прикупить овощей и фруктов побольше, чтобы туда каждый день не мотаться. Со мной это сделать проще. Желательно вернуться перед обедом, чтобы эту свежую вкуснятину постругать, и ещё что-нибудь сварить, потушить, а может, и пожарить. Сходили, купили и даже уже пообедали. Лежу теперь, еле дышу. Если так дело и дальше пойдёт, то недалеко мне такими темпами и до «бывалого» в роли Моргунова, который, со слов тёти Вали, приедет через пару недель в их санаторий на творческий вечер, куда я, естественно, приглашён.

Во время неспешного обсуждения планов, моя глубокоуважаемая тётушка объявила мне, что нашла мне товарища по безмятежному времяпрепровождению. Зовут Костик, Константин. Он тоже курсант и тоже в отпуске, сын её знакомой из соседней девятиэтажки. Через час я уже был в гостях у Кости и его мамы. Познакомились, попили чайку и договорились в часиков семь пойти суровым мужским коллективом провести визуальный осмотр ялтинской набережной. До встречи ещё было несколько часов, и я рванул на пляж.

Сказать, что я был белой вороной, это ничего не сказать. Где же я мог загореть этим летом? Всего несколько раз на практике мы ходили с голым торсом, а брюки от робы мы снимали только перед сном. Ну а какой ночью загар, вы сами знаете. Конечно, иметь такой бледный вид в Ялте в конце августа, а сегодня уже двадцать второе число, это очень странно. Но я с севера приехал, можно меня и простить. Стать моментально шоколадным у меня никак не получалось, поэтому я перестал обращать внимание на косые взгляды в мою сторону. Вдоволь накупавшись и нанырявшись, я заторопился к дому.

Когда вышли на прогулку, мой новый товарищ поинтересовался, не буду ли я против, если наш сугубо мужской коллектив разбавится молодой симпатичной особой женского пола? У меня сразу промелькнула в голове шутка Винокура: «Был я на Брянщине и на Смоленщине, а тянет к женщине». Я? Конечно, я не против, и очень даже за! Мне тоже женский пол приятен во всех отношениях. Как я позже выяснил, Костина мама ничего о его зазнобе не знала. По каким-то причинам он её скрывал, и его прогулки со мной были отличным поводом для их встреч. Ну и не моё это дело. Как я мог не помочь товарищу?