Алиса хотела бежать прочь из этого места, но её любопытству не было предела. Она подошла к плакатам, оглядела их. Но непонятные символы на куске пожелтевшего папируса, ничего не объясняли. Она присела на корточки, подобрав с пола одну из фотографий. Алиса пыталась успокоиться и на время забыть, что над её головой сейчас висят отрубленные части детских трупов. Девочка проглотила слюну и сжалась. Она пристально рассматривала фото. Это были женщины, приобнявшие друг друга за плечи на каком-то пустынном поле. Их лица были радостными и счастливыми. Эта фотокарточка только запутала и без того обескураженный мозг юной Элигейт. Но рядом лежала ещё одна, оборванная с краю фотография. Такая-же чёрно-белая, но как будто полежавшая под лучами солнца. На ней была запечатлена группа детей, около десяти лет. Они стаяли в три ряда, как на выпускном фото. Девочки с бантиками, а мальчики в костюмах. Но просмотр Алисы прервал голос сзади. Такой тяжёлый и хмурый. Это была директриса. Мисс Винди перестала быть тем понимающим педагогом и стала настоящим злодеем. Она схватила за руку непослушную девчонку и вытянула из комнаты. Она опрокинула её в угол, что аж Алиса ударилась об комод.
– Вот же упрямая тварь! Надо было слушать меня, а теперь тебе точно не поздоровиться! А я предупреждала, не пихать свой курносый нос в чужие дела. – Кипятившись от злобы, чуть ли не кричала мисс Винди.
– Я тварь? Скорее вы! Вы и только вы со своей шестёркой Милой! Если её, конечно, так зовут. Вы убили этих детей, а я разгадала ваши умыслы! Но зачем…
– Это намного сложнее, чем ты думаешь, сопля Элигейт. Ты не такая могущественная, как твоя чёрствая бабка! Я ожидала, что ты владеешь мощной силой, но ошиблась. Хочешь узнать, кто и зачем убил этих детей? Я тебе расскажу. Я убила этих детей, а всё из-за этой ведьмы Грендел! У меня была сестра, Бетти. Элизабет была рыжеволосая красавица, а в её глазах можно было увидеть осенний лес. Твоя бабка убила мою сестру. Я была совсем малышкой, Бетти была чуть постарше. Мы были одни дома в тот день. Когда я была в ванной, а моя сестричка в гостиной, к нам кто-то ворвался. Я выглянула через щелку и увидела ужасное! Грендел смотрела на Бетти, пока та волшебным образом была поднята в воздух. Голова моей сестры смотрела в потолок, а глаза были закатаны под веки, из-за чего были видны одни белки с кровавыми узорами. Она судорожно дрожала, вися под потолком. У Элигейт были красные глаза, полностью, без зрачка или белка. А бесчувственная физиономия не сходила с её лица. И потом случилось кое-что более противное и пугающее. У моей сестры вырвались руки, прямо из тела. Мёртвые части отлетели в разные стороны комнаты. А красный маникюр, на ледяных пальцах моей сестры, покрылся такой же красной кровью. Уже бесчувственные конечности лежали на ковре, как части манекена. А через секунды тело перестало парить и мёртво упало на линолеум. Но этой ведьме не хватало добить мою бедную сестру. Она взорвала ей каким-то образом голову, что мозги разлетелись во все стороны. Это было ужасно, невыносимо. Ты не представляешь, что я тогда перенесла! Но потом ведьма куда-то испарилась, и не было от неё и следа. После этого я людям не рассказала ничего, что видела тогда. Это ведь звучит как бредни, кто бы поверил в такое? Но когда вернулась домой моя прабабушка, увидела всё это и меня, плачущую в уголке, она сама поняла что произошло. Ба успокоила меня, сказала, что нам нужно уезжать из этого места и мы покинули город. Она похоронила в лесу остатки Бетти, а кровь стёрла с потолков и стен. Полиции прабабушка сказала, что Бетти отправили в магазин за хлебом, а она не вернулась. Её признали без вести пропавшей. Но я знаю и помню, что произошло на самом деле. Раньше я не понимала этого, а теперь поняла. Это было самым правильным и логичным решением. Ведь если бы Ба рассказала правду, её бы признали сумасшедшей и больной. Подумали бы, что она убила Элизабет. Когда мы переехали, всё было хорошо. Я не ходила к психологу, после всего произошедшего. Ба не разрешала. Она сама пыталась помочь мне, вроде всё забывалось. Мне становилось лучше, казалось, что прошлое и увиденное было сном. Но спустя пару лет прабабушка тоже умерла. Она убила себя сама. Я была подростком. Для меня это было последней каплей. Мне тоже хотелось убить себя. И вот, меня стали возить по приютам. Я была замкнутой, изгоем. Надо мной издевались. А когда я выросла, стала совершеннолетней и встала на ноги, я удочерила милую девочку в одном из приютов. Её звали Мила. Она очень напоминала мне меня. Её тоже не любили, все над ней издевались. Мне хотелось помочь ей, стать именно её мамой, опорой и поддержкой, которой не было у меня. Мила росла умненькой девочкой. Она увлекалась пением. А её голос был нежен, как будто бы пение соловья. Но когда ей было десять, она как-то раз отправилась погулять со своими «друзьями». Это были дети-хулиганы из приюта. Оказалось, они обманули мою доверчивую девочку. Эти бессердечные гады, толпой, закидали малышку кирпичами и избили своими худыми ногами. Я даже не знаю, зачем они это сделали. Может для забавы ради? Ведь она была такая наивная и маленькая… Среди этих хулиганов было весёлым развлечением унизить и ударить кого-то. Но всё зашло слишком далеко… Эти «друзья» из приюта убили мою крошку, сами того не поняв. Эти звери просто ушли, оставив мою дочурку умирать в грязи на разломанном асфальте. Если бы они позвали на помощь, а не сбежали, как трусы, то малышка была бы жива. А после, я узнала, что мелкие убийцы отделались раскаянием перед судом и выговором! Ведь они дети-сироты, которые хотели пошутить. Да и точных доказательств «не было». И тогда я сошла с ума окончательно… По крайней мере, так думали все. На нервной почве я рассказала полиции о том, что видела дома. О том, как убила мою сестру Элигейт. И тогда я сорвалась ещё больше и пригрозила убить детей, которые убрали с лица Земли моё солнышко. И тогда все посчитали меня психически больной, из-за случившегося горя. Ведь я угрожала детям убить их, несла «бред» в полицейском участке, была опасной для общества. Меня заперли в психиатрическую больницу. Около года я прятала за губой, затем выплёвывала и закапывала в горшки с цветками все лекарства, которые в меня всовывали. Но я казалась безобидной лапочкой, чтобы не усугублять ситуацию. Делала вид, что уже всё отпустила и забыла, успокоилась. Это был ад. Но всё это время я придумывала план мести. Для меня это было всё. Кроме сестры и дочки у меня никого не было. И вот настал день икс. Я смогла сбежать, купила новый паспорт, изменила внешность и устроилась работать в тот самый приют, где обитали маленькие убийцы. Я знала, что чудовище Элигейт была настоящей ведьмой. И я купила на аукционе, на всё своё состояние, книгу. Она стоила очень дорого, такие цифры нельзя называть вслух. Эти сплетённые между собой страницы хранили в себе все загадки человечества. Не верующие считали это бреднями психопатов, ну а я… Я купила эту книгу, чтобы узнать всё об этих существах, таких, кем была твоя бабка. Так же моя прабабушка оставила мне в наследство дом. Перед продажей я решила заглянуть на чердак и нашла там много подобных книг, журналов и дневников. Нашла от бабушки предсмертную записку. И тогда я всё поняла, всё встало на свои места. И вот, в одной из книг, на одной интересной странице я нашла способ оживить мою мёртвую девочку… Её тело, закопали в деревянном гробу, но мне пришлось его выкопать, чтобы кровь в юных венах снова начала двигаться, а добродушные глаза открыли… Весь обряд я делала в запретной комнате приюта, которая была моей спальней. Главной задачей было срубить головы обидчиков мертвеца и подвесить их на чёрных нитях над ледяным телом возрождаемого. И глаза у всех должны быть открыты – это важная часть ритуала. Нужно было сказать одно заклинание октябрьской ночью. И я это сделала… И моя Милочка ожила. Имя пришлось ей дать другое, ведь официально она мертва и лежит под слоем земли на старом кладбище. В честь того, какая она была, я назвала её Мила. Мила Твен.
– То есть… Мила… Ваша дочь… Я… Я не верю…
