Но Эмили хотелось только одного – выпить. Это было не похоже на неё, она не любила клубы, тусовки и алкоголь. После нескольких рюмок Эми уже становилась другая, не могла контролировать себя и размышлять, как трезвый человек. Проходя сквозь толпу людей на танцполе, она двигалась к бару. В её глазах всё двоилось, а синий свет лишь удваивал эйфорию. Музыка была настолько громкая, что Эмили не слышала собственных мыслей. Светидиоты бегали по всему помещению. Подойдя к стойке, она сказала:

– Виски мне!

Бармен подвинул к девушке тумблер виски и продолжил натирать стаканы. Выпив, Эмили начала терять контроль, хотя потеряла его ещё тогда, когда только вошла в это место.

– Налей мне ещё! – произнесла Эми и подтолкнула тумблер к бармену.

Около двух часов Эмили выпивала стакан за стаканом у барной стойкой. Бокал за бокалом, рюмка за рюмкой, коктейль за коктейлем. Тут бармен решил её спросить:

– Вы будете хотя бы оплачивать всё, что вы выпили?

– Конечно! – уже не трезвым голосом сказала Эмили. – Но для начала мне нужно отойти в уборную.

Эмми встала со стула. Её трясло, перед глазами всё смешалось, яркий свет мерцает, перемешиваясь с силуэтами людей. Голова у неё кружится и будто бы взрывается. Ничего не видно, всё размазано и раздвоено, шатается и кружится. Проталкиваясь сквозь танцующих людей, практически падая, она движется к туалету. Заперевшись в одной из кабинок, она чуть ли не падает на унитаз. Кладя руки на голову, в надежде избежать, таким образом, боль, она начинает тяжело дышать. Вся жизнь проносится у неё перед глазами: все воспоминания, всё плохое, что с ней случилось. Её детство. Вспоминает тот случай, когда поздно вечером, в десять лет, она была одна дома с сестрой, и какие-то страшные люди с полностью чёрными глазами ворвались к ним в дом и безжалостно зарезали Анну, младшую сестру Эмили. Но, не успев тронуть Эми, домой вернулась Грендел. Её глаза покраснели, и сквозь слёзы она сказала маленькой дочке идти в другую комнату. Выйдя из комнаты, Эмили увидела, как её мать вытирает кровь с мебели и плачет. А трупы этих убийц лежат друг на друге, завёрнутые в мусорные пакеты у входной двери. Мёртвая Анна лежит тихонечко в уголке. Грен плакала, крепко обняла Эми и лишь виновато говорила:

– Я не успела.

В тот день она сказала дочке, чтобы по приходу дядей в полицейской форме, та сказала им, что сестру убил какой-то грабитель в чёрной маске, и так как Эмили пряталась, он не знал, что она тоже в доме и не тронул её. Мать просила её сказать, что этот грабитель убежал, и она не успела его запомнить. Грендел сказала дочери забыть всё, представить это лишь кошмаром. В итоге Эмили сказала всё полиции, как её просила мама. Грен сожгла трупы убийц на заднем дворе и лишь развеяла их пепел на ветру. Но лишь лет через пять Эмили начала осознавать, что это были какие-то враги матери, и они не были обычными людьми.

Полиции нельзя почему-то было знать о этих, так называемых существах, потому что Грен была как-то замешена в этом. Но кто они? Почему убили её сестру и хотели убить её? Как мать справилась с ними и почему никому ничего не рассказала? Эти вопросы не давали Эмили покоя. Тот самый день часто снился ей в кошмарах и она не могла никому это рассказать, не могла выговориться. Даже с мамой ей было страшно говорить об этом, ведь Грен когда-то сказала ей об этом навсегда забыть. Сидя на том унитазе в клубе, бедная Эми вспоминала смерть мужа, который погиб похожей на смерть Анны событием. За обедом к ним в дом ворвался вор и пристрелил мужа, когда тот пытался обезвредить его. В тот момент за столом сидели так же маленький Том и сама Эмили. В соседней комнате спала малышка Алиса. Бесстрашная жена схватила нож, и когда вор-убийца полез в сейф, она заколола его в спину. На тот момент Эми была беременна Джимом и Аминой, но, несмотря на это, смогла убить грабителя и защитить семью. Видимо тот был глуп и не ожидал, что беременная женщина решиться хоть к каким-то действиям. Так же, сидя в той туалетной кабинке, она вспоминала, как над ней издевались в школе за секущиеся светлые волосы, за веснушки, и за то, что она просто существует. За просто так, от нечего делать. Эми была, можно сказать, тем самым «козлом отпущения». Матери она ничего не говорила, потому что боялась. Вспоминала она и недавнюю смерть Грен, которая была её единственным близким человеком, не считая детей. Эмили осознавала, что не может ничего дать своим детям, у неё нет денег даже на то, что бы заплатить за выпивку в баре. Она никто, и не сможет дать им нормальное воспитание и жизнь. Мысли сводили её с ума, она хотела вырубить их, сбежать. Но только как? Это невозможно. Она пустила взгляд на свою сумочку. Засунув руку в боковой карман, она стала искать там свою косметичку. Найдя её, она вытащила свои маникюрные ножницы, которые всегда носила с собой на всякий случай. Например, отрезать нитку от рубашки. Эми, теребя ножницы в руках, где-то пять минут рассматривала их. Такие блестящие и острые… Всё таки решившись на содеянное, она с размаху воткнула ножницы себе прямо в шею. Это было быстро, она не хотела долго вводить острие в шею. Эми сделала всё резко, чтобы побыстрее сбежать, побыстрее покончить со всем этим. Она ненавидела себя, свою жизнь. Из артерии вырвалась фонтаном и потекла прямо по телу ярко алая кровь. Тело ослабело, руки отпустили ушки ножниц. Не закрытые, но уже мёртвые глаза, смотрели прямо в потолок. В них была видна безнадёжность и боль, пустота. Под утро, когда клуб закрывался, уборщица нашла её, уже холодный, труп.

Вокруг клуба расхаживает полиция, приехала скорая помощь. Смерть была признана самоубийством. Тело упаковали в мешок и увезли в морг.

Через несколько часов полиция узнаёт, что у Эмили есть четверо детей, и посылает в квартиру к детям социальную опеку.

Глава 2: «Новости о переменах»

Утро было раннее. Пока младшие брат и сестра спали, Том уже встал и готовил на кухне себе яичницу. Он был в старой полосатой майке и шортах, которые являлись ему пижамой. Том зевал, и казалось, будто бы он ещё спит.

– Мама, наверное, уже ушла на работу. – Подумал он.

Скорлупа от яиц валялась на старом кухонном столе. Тёплый утренний свет заходил в гости в квартиру через открытое настежь окно. Прохладный, свежий воздух гулял по всей комнате. Блики отражались на плитках. Было спокойно.

«Дзынь-дзынь». Издался звук из прихожей. Том побежал к входной двери, оставив свой завтрак жариться на сковороде. Посмотрев в глазок, Том увидел какую-то женщину лет сорока. Она была низенькая и пухленькая. Её длинный серый плащ напоминал Тому тот самый фильм про детектива Шерлока Холмса, который он так любил смотреть по телевизору, вечерами пятницы.

– Вы кто, мисс? – спросил парнишка.

– Я Лидия Стайл, сотрудник органов опеки. – Сказала эта женщина каким-то противным голосом, в котором были слышны нотки ненависти ко всему живому, кроме себя, и показала своё удостоверение через глазок.

Том насторожился и почувствовал что-то неладное. Когда он отпёр замок и открыл дверь, женщина сразу же вошла в коридор. Она краем глаза увидела глиняные часы с декором из мини-колонн на стене, и произнесла, сморщив нос:

– Какая же безвкусица!

Том лишь в непонимании смотрел на социальную работницу. Она сняла и кинула свои грязные сапоги в угол у шкафа-купе и прошла на кухню. Мисс Стайл отодвинула стул, села всем своим тяжёлым весом и оглядела глазами квартиру. Она была уставшая, второй подбородок даже вспотел. По её мимике было понятно, что квартирка кажется ей совершенно маленькой и уродливой. Мальчик в недоумении от происходящего спросил, попивая чай:

– Что собственно происходит и для чего вы здесь?-

– Прости парень, но мне нужно сообщить ужасную новость. Мне жаль, но твоя мать – Эмили Элигейт, была найдена мёртвой сегодня утром.

Несмотря на столь печальную ситуацию, в голосе Лидии не было слышно ни капли сожаления к ребёнку. Она говорила хлоднокровно, ей было всё равно. Такое для неё было уже привычкой. Но то и ясно, она каждый день делает подобное, ей наверное уже надоела эта работа, события не удивляли и были привычны.