Бой окончательно стих. Я послал людей из отряда Камнепад найти столько аркебуз, пуль, пороха и бомбард, сколько они смогут… Хотя с последним вышла проблема. Дело в том, что налетевшая рыцарская конница не придумала ничего умнее, чем разрушить «бесчестное оружие».

— Они заметили ловушку раньше положенного, — сетовал Эжен Броганде. — А ещё те ублюдочные братья-рыцари. Они положили никак не меньше тысячи, клянусь Богом!

— Тысячи? — насмешливо спросил Гарда. — В бою свойственно преувеличивать подвиги… Как можно было положить тысячу? Не спорю, что их доблесть велика, но тысячу? Ты просто пытаешься оправдаться за то, что не смог спасти гром-орудия.

— Успокойтесь вы оба, — отрезвил обоих барон Горди. — Вдобавок — мы же захватили эти их аркебузы. Сейчас, по вашему приказу, производится подсчёт, однако я могу заверить, что не менее шестидесяти аркебуз, пули к ним и пороховой порошок у нас будут.

— Вот это я хотел бы услышать, — ответил я, грозно взглянув на переругивающихся наёмников. — Чего вам не хватает, судари? Золота? Женщин? Золотых женщин? Одно дело делаете и получаете плату с моего кармана, так не ссорьтесь, а делайте своё дело, за что я вам и плачу. От вас обоих жду отчёт о потерях и сколько раненных. Барон — отчитаетесь за моих людей.

— Будет исполнено, — склонился барон Баркс, тут же развернувшись и пошёл в сторону моих солдат.

— Я вас не задерживаю, Гарда, Эжен…

Те бросили друг на друга взгляды полные презрения… И когда только посраться успели?

— Зоопарк, — вздохнул я, не заботясь о том, что меня услышат.

— Что-что, прости? — послышался мелодичный голос Розы. Рядом с девушкой присутствовал Мыцарь… Мальчик выглядел задумчивым. Мыцарь полностью использовался нами в бою, потому как в его боевых навыках никто не сомневался. В руках у мальчугана был боевой молот, которым он, пользуясь своей силой, натурально сминал доспехи.

— Ничего…

— Ты выглядишь грустным и уставшим, — заметила женщина. Я лишь бросил взгляд в сторону людей, которые сейчас собирали трупы. Мы не проиграли и нам не было нужды покидать поле боя. Достоверно стало известно, что Эгбер Ульра и братья Томас и Деймос Весты смогли собрать часть войск и сбежать. Вроде как они рассеялись по местности… То есть враг полностью не разгромлен. — Устал — понятно. Но грусть… Ты опечален тем, что того петуха-Регена посвятили в Рыцари?

— Эй, — донеслось от сира Яна, который как раз обирал одного из рыцарей, давно погибшего. Сир Ян сейчас изучал содержимое его кошеля. — Между прочим — петухи это очень гордые птицы.

— По вам видно, — сострила женщина.

— Да иди ты, — фыркнул сир Ян.

Я вновь осмотрелся. Вдали виднелись люди, слышалось лошадиное ржание. Выжившие обирали мертвецов, а после тащили их в кучи. Обычно, когда умирает фловеррумец — его хоронят в семейном склепе. Притом могут как захоронить урну с прахом, так и целиком тело. Первый вариант используют крестьяне и горожане, не богатые аристократы. У богатых же аристократических родов — есть целые дворцы для захоронения потомков, склепы, богатству которых позавидуют многие. Фарет и Гарет потеряли отца, по-хорошему — его тело надлежит взять во Фловеррум, в родовое поместье Рентилей и захоронить там.

— Меня мало волнует какое звание сейчас получил Лихт… — я развернулся и устремился к Фарету и Гарету. Они стояли чуть поодаль от развернувшегося побоища. Воины дома Рентиль громко объявили о моём приходе и поклонились. Фарет и Гарет стояли над трупом своего отца. С мужчины не сняли доспехи, лишь его лицо выдавало в нём Эдварда Рентиля. На нём застыла гримаса… будто бы неверия в происходящее. Рядом стояли Графы и их наследники. Эгберт Шолмин, Адольф Рантмор, Риман Реген и его сын, новоявленный «Кровавый Рыцарь», Нордлан Ренз и Подрик, Гердун Алимвилль, о чём-то шептавший что-то на ухо Лихту, Дориан Грант, Голун Алмор, наследник Графа Хорсуна Алмора. Гарет, казалось, плакал, Фарет же мрачно смотрел на лицо отца. Моего же отца тут не было, как и Графа Альмона Долфа, оба отправились пообщаться с сиром Эккером Кередом, который командовал конницей. — Мои соболезнования, — я подошёл к Фарету и положил ему руку на наплечник.

Эдвард Рентиль был довольно разумным аристократом и самое главное — он был моим дядей, старшим братом моей матери. Разумеется не только от того, что был потерян политический актив — меня сейчас бросало в грусть…

— Наш отец, — произнёс тихо Фарет. — Нашёл свой конец в этом бесславном захолустье…

— Однако, он погиб, как герой, Фарет, — донеслось от Графа Шолмина. — Он с гордостью может войти в зал Предков и поведать о том, как жил свою жизнь. Ммм… Олень? — он с удивлением посмотрел на довольно крупное животное, что, казалось бы, вообще не боялось людей…

Присутствующие подняли взгляд… Животное было действительно крупным, с огромными рогами, что будто бы короновали его. Оно стояло в метрах двадцати от нас и смотрело в нашу сторону… Вышел ли он случайно сюда?

— Символ нашего Дома, — тихо произнёс Фарет. — Мы должны похоронить отца здесь, Гарет, — он приобнял брата. Это что, один из дешёвых символизмов общества аристократов времён условного Возрождения? — Считаю его знаком.

— Вашего отца надлежало бы отвести в Склеп Рентилей, — вмешался Граф Риман. — А не…

— Мы должны похоронить отца здесь, под тем дубом, — указал Фарет, — олень стоит там, где должна быть могила моего отца. Я так считаю.

— И я согласен, брат, — донеслось от Гарета.

— Не иначе, как предки указывают место, — произнёс Граф Долф.

Потери были довольно неприятными, а в моей группе — ощутимыми. Учитывая то, что у меня каждый человек был на счету… Мой отец дал мне десять тысяч бойцов, которые подчинялись мне по факту моего происхождения, а не по факту жалования, как наёмники, или по факту подчинения моим друзьям — Фарету, Гарету, Илиану Гранту и Подрику Рензу. Именно эти тысяч были моей самой главной опорой. Крестьянам и мещанам с детства фактически вбивают в голову подчинения аристократам, что правят их землёй. И их потомкам, разумеется. Пусть я никогда не понимал данный концепт, ведь я всегда считал, что подчиняться надо тому, у кого больше ресурсов, а люди в аристократическом обществе Мифических Герцогств не понимают, что им лгут о власти… Тем не менее — именно ядро моей армии я считал наиболее важным местом. Теми, кто поддержит меня почти в любое время. Наёмники, стоит иссякнуть моей кубышки — уйдут. А вот эти останутся со мной, не до конца, но останутся. Тем не менее — количество моих людей сильно просело. Риман Реген намеренно подставил именно меня на первую из возможных линий атаки.

Конечно, он не отправил меня во фронт, который заманивал Эгбера Ульру и его силы на холм. Он отправил туда Эдварда Рентиля, Графа, который был известен тем, что противостоял Риману в нашей политике… Тут имело место быть простое соперничество. Я родился от союза сестры Графа Рентиля и Аллиона Гранда. А Тигион Гранд, мой младший брат, родился от такого же союза между Аллионом и сестрой Графа Регена… Разумеется, Регену я, как кость в горле. Учитывая мою первородность и то, что я не болел никакой болезнью, которая могла бы сделать меня бесплодным. Меня выставить во фронт не мог, а вот Рентиля, одного из своих соперников, да ещё и вместе с сыновьями, поставил… Как итог — Эдвард Рентиль погиб… Говорят, он умер вместе со всей своей свитой, сдерживая натиск воинов Республики и давая Фарету и Гарету возможность отступить организованно под нашу защиту… Скорее всего это так, ибо Граф был известен, как умелый воин. И сейчас, похоронив его под дубом… Кто встанет во главе Дома Рентиль? Согласно закону — лидерство должно быть передано старшему сыну, которым является Гарет. Вот только, общаясь со старшим близнецом, а после поговорив с Фаретом — я утвердился во мнении, что Гарет абсолютно не пригоден ко власти… Та ведьма слишком сильно повлияла на Гарета? Возможно… Справедливости ради и сам Гарет осознавал, что у Фарета интеллекта побольше, поэтому уже вечером, когда был окончен подсчёт потерь и войска встали лагерем, оба брата-близнеца явились ко мне в шатёр.