– Не меньше, Памела, – ответил он, беря ее под руку и подхватывая ее очаровательный тон. – Я скучал по тебе.

– Я тоже, дорогой, – ее большие карие глаза из-под слоя серых теней и черной туши для ресниц смотрели на него понимающе. – У меня – новый домик в Гстааде.

Она помолчала, потом начала тихо:

– Приезжай туда на Рождество – у нас собирается небольшая компания друзей – человек двадцать шесть, я думаю…

– Звучит заманчиво, – ответил он, улыбаясь ей в глаза.

– Отлично! Ты сможешь написать мой новый домик…

Она порхнула через комнату на своих неправдоподобно высоких каблуках, которые всегда носила, чтобы придать своему росту недостающие дюймы, и обвила руками другого мужчину – писателя, которого знал Орландо. Он услышал, как она почти в точности повторила ему все то, что только что говорила Орландо. Памела сделала своей привычкой одерживать «творческие» победы, и он с горечью подумал, что с ее деньгами она обычно имела большой выбор. Он вынужден будет поехать в Гстаад на Рождество – она ожидает, что он будет развлекать ее в постели тогда, когда ей этого захочется; в обмен на это она закажет небольшую миленькую акварель, изображающую ее дом. Опять он вынужден фиглярствовать, чтобы заработать себе на ужин!

Он мрачно уставился на непроданные работы; они были очаровательны и колоритны, но в них чувствовался налет коммерции, потому что он пытался приспособить свой талант к тому, что нравилось покупателям, вместо того, чтобы дать себе свободу и рисовать то, что хотелось ему. С этим надо кончать, говорил он себе с горечью – ведь он был отличным художником, может быть, даже выдающимся. Беда была в том, что он не мог заставить себя прозябать, и даже погибать, в дыре – он слишком любил дорогой и светский образ жизни. И вот как раз теперь деньги Поппи Мэллори оказались бы очень кстати.

Он позвонил адвокату в Женеву и рассказал ему свою историю. Либер внимательно выслушал все, что ему говорили.

– А какие документы у вас есть, мистер Мессенджер? Которые бы подтвердили все то, что вы мне рассказали?

Что он мог ответить? Он уже перерыл весь отцовский кабинет в поисках свидетельств о рождении или семейных писем, и не нашел ничего.

В голосе Либера были нотки сомнения.

– Что ж, пошлите мне все эти факты в письменном виде. И дайте мне знать, если появится что-нибудь более существенное, – добавил он, не желая совсем расстраивать юношу – ведь, в конце концов, эта история может оказаться правдивой.

Орландо разочарованно вздохнул, глядя на нарядную, смеющуюся, шушукающуюся толпу; с деньгами Поппи Мэллори он мог бы быть одним из них вместо того, чтобы всегда быть аутсайдером, и тогда уж не было бы больше никаких очаровательных Памел, которым нужно нравиться. Ни единой на всем белом свете. Тогда бы настала их очередь очаровывать его – и, Бог свидетель, что это они бы фиглярствовали, зарабатывая себе на ужин!

– Отлично! Просто превосходно! – воскликнул Питер Мейз, владелец галереи. – Только взгляни, какой подул ветер! Мое слово, Орландо, тебя посетили Боги! Это – Энтони Карральдо.

Он заспешил прочь, сияя, когда протягивал руку смуглому, ястребиного вида мужчине, стоявшему у дверей. Глаза Орландо оживились – он знал, что Карральдо был не только крупным коммерсантом, имевшим дело с произведениями искусства, но и то, что он со своим бездонным богатством вот уже два десятилетия был спонсором многих стоящих молодых художников, сделав имя не одному из них. Карральдо был буквально спасителем артистов, добросовестным патроном на старомодный манер, и он был как раз тем, в ком так нуждался Орландо. И еще – Карральдо был не из тех людей, которые попусту тратят свое время. Орландо знал, что Карральдо не пришел бы, если бы не заинтересовался им. Орландо хладнокровно потягивал шампанское, дожидаясь, когда Питер представит его, но Карральдо указывал рукой на картины, расположенные под стеклом.

Он увидел, как просиял Питер Мейз, затем красный ярлычок был прилажен около работы. Карральдо купил его акварель с видом на Портофино.

Ставя на поднос бокал с шампанским, Орландо стал пробираться сквозь толпу к этим двоим.

– Ах, Орландо, – вскричал Питер, – иди сюда и познакомься с Энтони Карральдо.

– Я только что купил одну из ваших работ, – сказал Карральдо.

– Я польщен, что кто-либо из понимающих, разбирающихся в искусстве людей, подобных вам, счел мою работу достойной того, чтобы купить ее, синьор Карральдо, – ответил Орландо.

Непроницаемые темные глаза Карральдо на мгновение встретились с его глазами. Во взгляде Энтони было грустное размышление.

– Ваша работа – очаровательна, – сказал он наконец. – В ней чувствуется талант.

– Но это не то, что бы мне хотелось рисовать, сэр, – быстро ответил Орландо. – Эти работы – коммерческие, в угоду кошелькам покупателей. Если бы я только имел возможность свободно отдаться творчеству, позволить себе идти своим путем и делать то, в чем ощущаю потребность…

– Так в чем же дело? – спросил Карральдо. Орландо пожал плечами.

– Обычное дело. Деньги. Вернее, отсутствие их. Я должен зарабатывать себе на жизнь.

– Как и все мы.

– Карральдо! Это и впрямь ты? Я думала, что ты в Нью-Йорке на выставке-продаже работ Ван-Гога, – высокая худая американка, все еще в своем роскошном черном пальто, хотя было жарко под лучами ламп, освещавших галерею, возникла перед ними. – Ты знаешь, что Гарри здесь. Ты должен пойти к нему и поздороваться.

– Может, мы и встретимся опять когда-нибудь, – сказал Карральдо, когда женщина потянула его прочь. – Удачи вам в вашей работе.

– Что он здесь делает? – спросил сердито Орландо Питера Мейза.

– Он просто проходил мимо окна и увидел твою работу – вид Портофино. Его позабавило то, что на акварели изображена его собственная вилла – вот и все.

– Черт побери! – раздраженно подумал Орландо. Даже маститый Энтони Карральдо просто хотел иметь вид своего дома! Наверно, ему вечно суждено малевать эти проклятые виллы!

– Ты слышал последние сплетни о нем? – спросил Питер, его маленькие глазки сияли злобной насмешкой. – Карральдо влюблен! Ее зовут Ария Ринарди. Она красива, свежа, ей нет еще и восемнадцати лет – и он сделал ей предложение. Она бедна, как церковная мышь, и поэтому, конечно же, согласилась. Кто может устоять перед таким количеством денег? Между тем – загвоздка состоит в том, что теперь ее мать выставляет девушку в качестве претендентки на наследство Поппи Мэллори, – и вот, несмотря на всю его опеку и отеческое отношение, Ария наверняка имеет сейчас тайную мысль. В конце концов, при счастливом для нее повороте событий с наследством, какая девушка в здравом уме захочет выйти замуж за таинственного синьора Карральдо?!

Орландо ошалело уставился на него.

– Наследница Мэллори? Но кто она?

– Ты что, не видел объявление? Я думал, что абсолютно все в курсе. В этом-то и проблема – похоже, что никто не знает, кто такая Поппи…

– Не то! Ты, глупец! – огрызнулся Орландо. – Кто такая Ария Ринарди?

Питер смотрел на него обиженно.

– Не будь таким эмоциональным, Орландо, это тебе не идет. Впрочем, если ты действительно хочешь знать, она – дочь итальянского барона, умершего барона, к тому же еще и обнищавшего. Поэтому требуется богатый муж. Она живет в Венеции в восхитительном обветшавшем старом палаццо, на ремонт которого потребуется не меньше миллиона – просто хотя бы для того, чтобы придать ему более или менее приличный вид. Так что она не может представлять для тебя никакого интереса. Тебе нужна женщина, богатая как Карральдо!

Питер засмеялся немного визгливым смехом, когда Орландо мрачно взглянул на него.

– То, что мне нужно – это чтобы продались хотя бы еще несколько моих работ, – бросил он, продираясь сквозь толпу, окружившую. Карральдо. Взяв бокал шампанского, он начал внимательно изучать его, думая о том, что только что услышал. Он должен побольше узнать об Арии Ринарди, но Орландо знал, что не может расспрашивать о ней Карральдо.