— Ничего.

— Понял. Но это было весьма эффектное ничего. Это у вас такая тесная дружба?

— Аллергия на фейскую пыль, — брякнула я, стараясь совладать с приступом паники и ужаса, что меня, такую красивую, увидел посторонний. Да еще и дракон!

— Ты что-то знаешь? — натопырилась Флори.

— Ничего. Ничего не видел. Ничего не знаю. Аллергия на пыль. Приехали.

Я тут же вымелась из кареты.

Насладится атмосферой слегка истеричной радости и предвкушения в Академии мне в полной мере не удалось. Меня ждали на кухне трудовые повинности. Увы, если бы я сдержалась и не говорила с мад Хольген недопустимым тоном, я была бы уже свободна. А так еще один круг наказания. Последний. Если снова не накосячу. Интересно, как нагорело Ирисе за пинок меня в бассейн и швыряние люстр с потолка. Мне думалось, что покушение на жизнь и здоровье — проступок посерьезнее, чем лезть в закрытое помещение или хамить наставнице.

Работники столовой уже откровенно меня жалели. Старшая смены на кухне отвела меня в подсобку, показала миску и корзинку с морковью, сказала почистить несколько штучек, сколько выйдет, и идти с миром. И как-то не очень весело пошутила, что мне вместе с дипломомо можно выдавать сертификат помощника повара, столько времени я тут провела за время учебы.

Как объясняла когда-то мад Хольген, наказания физическим трудом предназначены для того, чтобы избавить голову от дурных мыслей. Странная сентенция, ведь когда руки заняты монотонными действиями, всяким мыслям в голове очень даже вольготно. Разве что повторять эти действия до полного отупения.

Горка очищенной моркови росла, я пыталась постичь дзен и уже почти что поймала нужное состояние, как в кладовке стало ровно на одного дракона больше чем было нужно. Об этом меня оповестил натужный скрип двери и мурашки. Последние, сначала знобкими, а потом, разогревшись, горячими искрами расползлись под кожей и замерли там, как ящерки в засаде, чтобы набросится скопом. Наверное.

Драг Болдер подтащил табурет, сел, вздохнул, вынул из подставки нож и морковку из корзинки, понаблюдал за моими руками и первым же движением эпично жахнул себе по пальцам.

Вер-заступник! Я такие спецэффекты только в кино видела.

— Балда! — заорала я.

Май был ошарашен случившимся сильнее моего, кажется, у него даже очки приподнялись вслед за бровями. С пальцев лило, парень спохватился, вытащил платок и стал неловко наматывать ткань на пострадавшую руку, локтем отпихиваясь от моего настойчивого желания помочь. И отдергивая свои окровавленные пальцы из-под моих рук, будто я от его крови в обморок хлопнусь. Стою же, не падаю!

Платка явно не хватало.

Спешно ополоснув руки прямо в миске с очищенной морковкой, я поддела ножом оборку на платье, с душераздирающим треском отодрала ее от подола, и как сестра милосердия на поле боя принялась бинтовать пострадавшего в морковном сражении бойца прямо поверх держащегося на честном слове платка.

— Ты будто ножа никогда в руках не держал, — ворчала я.

— Держал, но боевой, а не кухонный, — смущался Май, отводил взгляд и прятал глаза в ресницах, на его щеке остались едва заметные следы встречи с мостовой сегодняшним утром. — У меня дома для того, чтобы овощи чистить, специальные люди есть, и мне как-то не приходилось.

— Мужчина должен уметь все. Так мой папа говорил, — сказала я, умолчав окончание фразы про “но не все делать” иначе бы воспитательный момент потерялся. — Вот же… наказание.

Бинтование закончилось, но я так и держала руку Мая в своих. Он снова вздохнул, подгреб меня к себе, усадил на колено, прижал и ткнулся лбом мне в шею.

— Со стороны казалось просто.

— Со стороны всегда просто, — сдаваясь, я склонила голову на стриженую макушку.

Он него пахло прохладой. Будто от озера в жаркий день. Прохладой, немного мятой и чем-то родным. Не знаю, как еще описать. Просто бывает, чувствуешь чей-то запах и понимаешь, что родной.

— Прости. Я дурак. А ты — очень храбрая. И спасаешь меня все время.

— Возле Университета ты сам себя спасал.

— Неправда, — когда он говорил, его губы касались моей кожи, будто он меня целовал, и горячие мурашки уже сбежались всей толпой к этому месту. Сердце тоже. Трепыхалось в горле комочком.

— Неправда, — повторил Май, — возле Университета тоже ты. Я ехал и думал, что непременно подойду и сяду рядом, а Алданэль пусть идет лесом, он эльф, ему в лесу самое место. Когда подъезжали, показалось в окно, что ты входишь в ворота. Я рванул, не дожидаясь, пока карета остановится, а когда со ступенек скакал и под ними рвануло. Так что, фактически, ты меня спасла. Алхимический ожог очень неприятная штука. Лицом в мостовую тоже так себе удовольствие, но если сравнить перспективы.

Я всхрюкнула и, не удержавшись, расхохоталась, глуша нервный облегченный смех у него в щекочащихся волосах.

— Ихиии… Перстпектиии… тииивыыы… Хиии…

И тут он это сделал. Подхватил мои коленки, отчего я сползла и оказалась лежащей у него на ногах и в его руках. Сердце вместе с комком мурашек провалилось вниз, а Май… Май меня поцеловал.

Накрыл мои губы своими, тихонько, будто сам боялся того, что делает. Попробовал, прижав поочередно одну и другую, словно никак не мог решить, которая ему больше нравится.

Сладкая дрожь бежала по коже. Как искры, как теплые пушинки одуванчиков, брошенные ветром в лицо, как щекотка от солнца на закрытых веках. Мои и были закрыты, но я все равно видела — бирюза, расколотая золотыми лучами прожилками, и узкий вертикальный зрачок. Такие у Мая глаза. Но сейчас мне были важнее его губы.

Часть 13. Магия любви. Глава 1

Уходили по отдельности, как парочка работающих в одном офисе коллег, чьи отношения миновали стадию дружбы, но уведомлять об этом прочих сотрудников не как-то не хочется. Я — через выход в парк, Май — через библиотеку.

Я брела к домику, спотыкаясь и хихикая как полоумная. Внутри плавало столько всепоглощающей радости, что удержать ее не было никаких сил. Была бы феей, сияние видели бы в Хвосте как минимум, а как максимум — у Рубежа, но волшебной пыльцы у меня не водилось, и я сверкала улыбкой от уха до уха. Пара встреченных второкурсниц из домика по соседству предпочли обойти меня другой дорожкой.

Хорошо Фло дома еще не было… Пришлось бы объяснять, а от меня сейчас ничего кроме восторженных пузыриков не дождешься. Как подросток после первого поцелуя, чесслово… Как будто у меня этих поцелуев никогда не случалось… Случались. Но ощущение, что за спиной — крылья и я сейчас взлечу…

Картинки-ассоциации и кусочки воспоминаний выстроились в голове весьма затейливым образом, и дверь в свою комнату я прикрыла слегка дрожащими руками.

Правило трех “П”: приязнь, поцелуй, полет.

“Истинного своего на балу целовать будешь…”

Ощущение крыльев…

О том, что полет — именно полет на драконе или с драконом в обороте, нигде конкретно не сказано. А вдруг это такое же умолчание, каких полно в наших учебниках, непосредственно касающихся таких вот древних драконьих правил, о которых доподлинно знают только сами драконы? Да, природа не обделила меня воображением и спасибо ей за это, но иногда подобный дар бывает лишним.

И что считать первым поцелуем? Если брать физиологический процесс соприкосновения губами, так это как раз на балу произошло, а если всеобъемлющий — то вот буквально недавно. А приязнь возникла как-то сразу. Хоть я и хотела от Мая отвязаться, все равно еще тогда решила, что он милый. Еще эти его слова про перспективы… Ни дать ни взять тот рисованный дракон, которому Флори крылья магией поправляла и предлагала еще дорисовать, будто он ранен в сражении.

Я сама тоже была как из сражения. Ага, за свое будущее. Вон даже пятнышки от крови сраженного на рукаве остались. Я накрыла подушечкой пальца так и не потемневшую, как обычно с кровью бывает, точку. Рука подумала и медленно расцветилась завитками и рогульками. Бледненько. Едва-едва. Наверное, на мне тут фейская пыльца еще осталась.