Если мы всех доставщиков заменим на умные чемоданчики на колесах, то и рынок труда не провалится, и сколько молодых мужчин освободится для мирных дел!

Так что ползи, чудо-чудное! Выполняй свою работу!

Цифровизация, а как же ж!

Да. Я допускаю в своих текстах ошибки. Надеюсь, что немного. Но они есть. Со знаками препинания все гораздо хуже, но никто из уважаемых читателей мне ни разу не написал: "Что же вы, неуважаемая Мачете, не поставили запятую в сложном предложении!". А вот про надеть-одеть – сплошь и рядом постоянно!

Поясняю. Я знаю, кода надо писать НА, а когда О. Но. При ваянии своих нетленок, я забываюсь в творческих порывах. И мне Одеть – это как бы надеть на себя Одеяние. Этак красиво и благородно облачиться в парчовый халат, расписанный китайскими драконами. Одела, Облачилась. Понимаете?

Потому и косячу.

Недавно узнала, что великий сказочник Ханс Кристиан Андерсен тоже лепил в своих нетленках ошибку на ошибке. Доставляя муки корректорам. А иногда даже смеша уважаемых читателей.

Все потому, что был он малограмотный. Писатель был сыном неудачливого сапожника и прачки. Семья являлась не то, чтобы нищей, но крайне бедной. Просто до жалости. Поэтому все, что в его сказках про лохмотья – это из жизненного опыта. Голод, холод, и смерть со спичечным коробком в руке.

Конечно, какое образование могли ему дать такие родители!

Довольно условное.

То, что бесплатное, для всех.

Тем более, что отец Ханса Кристиана скончался, когда мальчику было одиннадцать. Чудо, что ребенок вообще что-то уразумел в смысле грамоты. А то, что свои датские "жи-ши" писал через "ы" – это как раз совсем не удивительно.

Пришлось потом доучиваться в уже недетском возрасте.

При всем при этом Андерсен написал очень много. Не только сказки, известные всем и каждому в мире. У него в полном собрании сочинений девять полновесных томов. Автобиографии, пьесы, романы.

Очень люблю сказки Андерсена. Считаю его самым лучшим сказочником всех времен и народов. Даже сейчас, когда возраст мой далеко не детский, люблю перечитать какую-нибудь волшебную историю.

Мне нравится его стиль – чудесный и немного грустный.

На эти картины нужно смотреть очень внимательно. Да, вполне обычный набросок обычного религиозного сюжета. Может быть несколько трагичнее традиционных канонов выглядят огромные глаза Богородицы. А может быть просто это то, что остается за пределами самого изображения.

Нерукотворного.

Картина создана не руками. Она нарисована необычным художником в конце девятнадцатого века.

Григорием Журавлевым.

Художником-иконописцем. Художником без рук и ног.

Рисовавшим, взявши кисточку зубами. Писавшим свои картины сердцем.

Родился Гриша в 1858 году в бедной крестьянской семье маленького села Самарской губернии. Мать его, увидев новорожденного, была в шоке. Долго рыдала и билась. Даже хотела покончить жизнь самоубийством и младенца тоже порешить. Не смогла. Успокоилась немного. Подумала – все равно не жилец, пусть все идет своим чередом.

А Гриша все не умирал и не умирал.

Убогого забрал к себе дед. Обещал приглядеть и вырастить. Именно его заботе благодаря "мальчик-яйцо" не только остался жив, но и обучился грамоте. Кстати, у него были вполне здоровые братья и сестры, которые быстро привыкли к необычности ребенка и общались с ним почти на равных. Таскали его на закорках в поле, в лес по грибы и ягоды, купаться на речку. Там однажды беспомощного мальчугана чуть не унес в клюве орел, приняв, видимо, за какую-то неведомую зверушку. Отбили!

Мальчик рос.

Склонность к рисованию появилась у него с самых юных лет. Зажмет карандаш зубами и водит по бумаге. Получалось очень хорошо. Похоже и живо.

Хочется отметить, что вокруг ребенка было немало прекрасных добрых людей. Земский учитель ходил домой к Журавлевым и обучал инвалида наукам. Местный художник, узнав про таланты подростка, взял его к себе в дом и обучил азам живописи. Бабуля мыла кисти, смешивала краски и усаживала ребенка удобным для творчества образом. Братишка резал из дерева заготовки для икон, когда Григорий захотел заниматься именно иконописью. Мир не без добрых людей! Спасибо им!

Иконы Журавлева очень нравились людям. Было в них что-то необычное, легкость и утонченность какая-то. И он охотно дарил их всем желающим. А потом пошли и заказы. Иконы мастера были у многих купцов, Самарского губернатора и две даже у государя императора.

В своем родном селе Утевка Григорий расписал новую церковь в честь Святой Троицы. Семь лет длилась работа. Каждый день мастера помещали в подвесную люльку, опоясывали ремнями и поднимали под купол храма. Там он трудился, чуть не теряя сознание, крепко зажимая кисточку зубами. Скулы сводило от непосильной работы. Разжать их можно было только после того, как на лицо на час-другой накладывали горячие мокрые полотенца. Боль нечеловеческая. Но художник все равно продолжал свое дело. Написал большую часть фресок храма и почти все иконы. До нашего времени в обветшавшей церкви их сохранилось всего девять штук.

По воспоминаниям современников мастер был светлым и жизнерадостным человеком. Любил людей, общение. Любил пошутить и посмеяться. Обожал детей и собак.

Умер Григорий Журавлев в 1916 году от скоротечной чахотки, прожив 58 лет. А его нерукотворное наследие до сих пор живет в домах, храмах и музеях по всему миру. Даря людским сердцам свет и веру.

Довелось мне недавно прочитать советы Серафима Саровского. Те самые, где: "пей, где конь пьет; спи, где кошка укладывается; дом строй, где змея греется". И есть там еще один:

Чаще смотри на небо, а не под ноги – и будут твои мысли ясные и легкие.

Может быть Лев Толстой был в курсе этих советов, когда писал про князя Андрея на поле Аустерлица?

Не знаю.

Только у каждого из нас бывает в жизни момент, когда мы можем смотреть исключительно только вверх, на небо, и думать.

У меня тоже так было.

Только с небом не повезло. Потому что перед глазами у меня был потолок. А лежала я долго и беспомощно в предродовой палате города Канска Красноярского края. И мысли у меня были самые возвышенно-заупокойные.

Дескать, что же я все бегала по жизни, суетилась, а никогда о вечном и не думала. А оно, это вечное, всегда рядом. Буквально, руку протяни. Вот оно! Вечный покой. И – на небеса! Почему просто не остановиться по жизни, и вверх не посмотреть. Вот даже на потолок этот белый.

Желтоватый.

Белый в прекрасных желтоватых разводах протечек. С трещинами, напоминающими витиеватость нашего земного пути.

И куском штукатурки, который висит уже просто на честном слове. И какой-то роженице рано или поздно придет прямо в лоб!

Надеюсь, это буду не я.

Как я понимала в тот момент князя Андрея! В его беспомощности, страдании и смирении! Так же смиренно-страдательна была и я.

А потом, когда все муки остались позади, я даже иногда вспоминала этот больничный "потолок Аустерлица". И сочувствовала тем, кто под него попадал.

Знаете, те кто болен и беспомощен, слаб и одной ногой в могиле, почему-то всегда смотрят вверх. Может быть потому, что лежат на спине. Так вот, не актом ли высшей гуманности было бы размещение на потолке над больничной кроватью каких-то прекрасных живописных полотен? Или телеэкранов с трансляцией живых небес, дивных в любую погоду? Чтобы люди не оставались наедине с трещинами и грязными подтеками. Чтобы у них было рядом что-то красивое.

Чтобы было им, по Серафиму Саровскому, ясно и легко.

Была в Малом театре на "Кроткой" по Достоевскому.

Спектакль – тяжелый. Если хочется приятный расслабленный вечер, то вам не сюда.