– Он мертв.

– Ты… ты…

Слова захлебнулись в потоке боли; уже не телесной, а душевной, заставившей Фелисину забыть обо всех прочих страданиях.

– Давайте поторапливаться, – вмешался Геборий. – Рассвет совсем скоро. Правда, сейчас им не до Утопки, но лучше обойтись без свидетелей. Не стоит забывать, что мы – малазанцы.

Историк подошел к кожаным мешкам.

– Теперь о наших ближайших действиях. Переправляемся на другую сторону, залезаем в пещеру, оттуда – в ствол рудника. Там дожидаемся вечера и уходим в пустыню. В темноте меньше опасности наткнуться на кого-нибудь из досинцев.

Фелисина покорно поплелась за Геборием и Бодэном на берег озера. Там Бодэн прикрепил к груди историка плавательный пузырь. Фелисина сообразила, что второй пузырь ей придется делить с Бодэном. Разбойник склонился над ним, в последний раз проверяя завязки.

«Бенет мертв… Но почему я должна верить этому Бодэну? Возможно, он даже и не пытался искать Бенета. Нет, Бенет не мог погибнуть. Может, слегка ранен, и только. Бодэн врет, и я не желаю ему верить».

Вода Утопки смыла с кожи Фелисины остатки глины и жуткого снадобья Гебория. Все остальное водой не смывалось.

Скала ловила их шумное дыхание, отражая его от своей гладкой влажной поверхности. Озябшая Фелисина крепко держалась за тесемки плавательного пузыря. Ей казалось, что вода так и норовит утащить ее на дно.

– Я не вижу никакой пещеры, – стучащими зубами произнесла она.

– Удивительно, как ты вообще что-то видишь, – ответил ей Бодэн.

Припухлость возле ее глаз так и не спадала. Собственные уши казались Фелисине набрякшими кусками мяса, а вздувшиеся десны почти скрыли зубы. Ей было тяжело дышать, и она без конца кашляла, но так и не могла протолкнуть застрявший в горле комок.

«Я должна выжить. Выжить – только это сейчас имеет значение. Пусть Тавора увидит все шрамы, когда мы столкнемся лицом к лицу. А потом наступит мгновение мести».

– Я же тебе говорил: вход в пещеру находится под водой, – напомнил ей Геборий. – Мы проткнем пузыри и нырнем вниз. Первым ныряет Бодэн. У него к поясу будет привязана веревка. Крепче держись за нее, девочка, иначе тебя утащит на дно.

Бодэн протянул ей небольшой кинжал. Рядом с воздушным мешком плавала свернутая кольцами веревка. Набрав в легкие воздуха, разбойник нырнул.

Фелисина ухватилась за конец веревки. Кольца быстро разматывались, исчезая в воде.

– Вход очень глубоко? – спросила она.

– Футов семь или восемь будет, – сказал историк. – Учти, пещера тоже заполнена водой. Длина пещеры футов пятнадцать. Все это время ты должна удерживать дыхание. Сумеешь?

«Должна суметь».

Из обреченного поселения долетали едва слышимые крики. Последние крики догорающей и гибнущей Макушки. До чего же быстро: всего одна ночь – и все потонуло в крови и огне. Очевидность случившегося не укладывалась в сознании.

Веревка в руке Фелисины натянулась.

– Твоя очередь, – сказал Геборий. – Проткни пузырь, отшвырни в сторону и ныряй.

Кинжал мгновенно пропорол кожу мешка. Воздух с мягким шипением вырвался наружу. Мешок сморщился. Фелисина набрала столько воздуха, сколько вместили ее легкие, и погрузилась в воду. Обеими руками она схватилась за веревку, даже не обратив внимания на выскользнувший кинжал.

В пещере было совсем темно. Вода стала заметно холоднее. Легкие Фелисины требовали новой порции воздуха.

«Только бы не потерять сознание», – мысленно твердила Фелисина, двигаясь вперед. Впереди мелькнул огонек. Сжимая зубы, Фелисина поползла на свет. Руки Бодэна подхватили ее за воротник арестантской блузы и вытащили на поверхность…

Спина Фелисины упиралась в холодный твердый камень. У самой головы подмаргивал фитилек масляной коптилки. У стены высились два дорожных мешка с деревянными каркасами. Там же стояло несколько бурдюков с водой.

– А где мой кинжал? Выронила? Растяпа!

– Можешь спуститься за ним на дно, – огрызнулась Фелисина.

Бодэн усмехнулся, затем схватился за веревку. Вскоре над водой показалась голова Гебория. Бодэн быстро вытащил историка на поверхность.

– Нашу поклажу снесли сюда. Заметил?

– Вижу, – коротко ответил Геборий.

– Заварушка оказалась покруче, чем я думал, – сказал Бодэн. – Слазаю-ка я туда, гляну, что к чему.

Бодэн скрылся в темноте заброшенного ствола.

– Что там еще? – спросила Фелисина.

Геборий ответил пожатием плеч.

– Не отмалчивайся, старик! Ты что-то знаешь.

– Помнишь, что говорил Саварк? «Посмотрите на юг».

– Ну и что?

– А вот и то, девочка. Чем гадать, дождемся Бодэна.

– Мне холодно.

– Мы не взяли с собой лишней одежды. Только воду, пищу, кое-какое оружие и огниво. Правда, есть одеяла, но их лучше не мочить.

– На жаре они быстро высохнут, – возразила Фелисина и начала развязывать один из мешков.

Вскоре вернулся Бодэн. Он присел на корточки напротив Гебория. Чувствуя, что сейчас они начнут перешептываться, Фелисина откинула одеяло.

– Довольно тайн, Бодэн! Говори вслух.

Разбойник вопросительно поглядел на Гебория. Тот, как всегда, пожал плечами.

– Досин Пали в тридцати лигах отсюда. Мы когда-нибудь видели городские огни?

– Что за шутки, Бодэн? Даже если бы там полыхал весь город, мы бы ничего не увидели.

– Правильно, старик. Но я видел зарево. И это не пожар. Это битва магов.

– Клобук тебя накрой! – пробормотал Геборий. – Значит, все-таки началось?

– Началось, – рявкнул Геборий.

– Что началось? – не поняла Фелисина.

– Мятеж в Семиградии, девочка, – ответил ей историк. – Вихрь Дриджны долетел и сюда.

Эта тринадцатифутовая посудина лишь называлась баркасом. Дюкр не сразу решился ступить на ее борт. Днище по щиколотку покрывала вода. Многочисленные пробоины в борту были заделаны чем попало, а то и просто заткнуты тряпками. Баркас отчаянно вонял тухлой рыбой.

Кульп оставался на причале. Когда дневная жара спадала, у воды становилось прохладно. Боевой маг поплотнее натянул армейский плащ.

– И сколько же вы заплатили за это корыто? – бесстрастным тоном спросил он.

Имперский историк горестно вздохнул.

– Я рассчитывал, что вы его почините… каким-нибудь магическим способом.

– Магия не всесильна, Дюкр. Боюсь, даже корабельных дел мастер не взялся бы чинить эту рухлядь.

– М-да, – пробормотал Дюкр, выбираясь на причал. – Баркас развалится, едва мы отойдем от берега. И как у этого рыбака хватило совести всучить мне такую дрянь?

– А разве вы не помните изречение: «Совесть и торговля несовместимы»? Лучше было бы просто нанять какой-нибудь подходящий баркас.

– Это могло бы вызвать подозрения. И потом, я тут почти никого не знаю.

– И что вы теперь намерены делать? – спросил Кульп.

– Для начала – вернуться в таверну. Сядем там и будем думать.

Они прошли по ветхому причалу и выбрались на проселочную дорогу – «главную улицу» рыбачьей деревушки. Как и в любом селении, находящемся под боком у крупного города, внешний вид рыбачьих жилищ отражал скромные потуги их хозяев в стремлении не отставать от Хиссара. Темнело. Кроме трех деревенских псов, что хрустели рыбьими костями, на улице не было ни души. Сквозь плотно занавешенные окна домов пробивались редкие полоски света. Внутри деревни близость воды почти не ощущалась; здесь господствовал жаркий ветер пустыни.

Как и многие деревенские строения, таверна стояла на сваях. Возведена она была без затей: деревянный каркас, стены из плотной парусины и крытая соломой крыша. Под сваями деловито шныряли крабы. Напротив таверны находилось здание попрочнее – каменная казарма малазанской береговой охраны. Здешний отряд состоял из восьмерых военных моряков. Шестеро были родом из Каона, происхождение еще двоих Дюкр затруднялся определить.

«А ведь им, по сути, наплевать, кто они и кому служат, – раздраженно подумал он. – Новая порода подданных империи».