Николас все так же тихо и не подвижно продолжал стоять, боясь потревожить Мэригон. Но на удивление она сама прервала эту затянувшуюся тишину, набравшись смелости, но одновременно с дикой тоской и боязнью она наконец продолжила разговор, в надежде выговорить хоть что то внятное.

– Мистер Николас, прошу простить меня за…

Тут выдалась внезапная пауза и воспользовавшись ситуацией Николас решил не мучить бедную Мэри и взял на себя участь продолжать разговор самостоятельно

– Не нужно лишних слов Мэри, я рядом. Мне не успели поведать о твоем горе, но я готов тебя поддержать. Предлагаю зайти к вам на импровизированное чаепитие, где ты мне обо всем расскажешь. Николас осторожно вытер упавшую слезу с щеки Мэригон и они осторожно и не вольно стали подниматься по входной лестнице, где уже на пороге их ждала старушка Джонс

Глава 7

Разговор между ними никак не «клеился». Мэригон уже несколько минут перемешивала сахар в хрустальной кружке и то и дело направляла свой «тяжелый» взгляд то на окно, то на берестяную корзинку с фруктами , а Николас с Джонс смотрели друг на друга с непривычно тяжелым и серьезным взглядом. На ум так и напрашивается цитата из романа Дугласа Адамса « это было Долгое безумное чаепитие души», которое так и прошло в безмолвной тишине.

После чаепития Мэрион с Джонс все же нашли в себе силы рассказать все Николасу. В основном говорила Джонс, Мэригон только иногда дополняла различными новостями, которые успела одним глазком подсмотреть в газете. Весь вечер ее (Мэригон) мучил один и тот же вопрос, правильно ли она сделала, что пока не рассказала о смерти Поттера ее бывшему мужу. С одной стороны он очень редко интересовался их жизнью, лишь иногда переводил алименты, а с другой стороны он его биологический отец, который тоже по закону вправе быть в курсе таких новостей, только надо ли ему это…?

После столь долгой и нелегкой беседы они решили завтра ближе к полудню еще раз собраться все обсудить, а также изведать то самое место, где Джонс обнаружила Поттера.

За окном было по прежнему солнечно, «духота» стала медленно и незабвенно улетучиваться в воздухе, а на тополе, который красовался возле коттеджа, осторожно присел маленькие воробушки ( скорее всего прилетели насладиться тем самым незабываемым, лучистым закатом).

Время стремительно подходило к ужину и Николас скорее заторопился домой, зная что со своей неуклюжестью и медлительностью дома он будет примерно к восьми.

Но все, кому хотя бы раз удавалось гостить у семейства Смит знали, что уже после с пустыми руками вы точно не уйдете мистер Николас был не исключением. «Впопыхах» Джонс все же уговорила обождать хотя бы пару минут, чтобы та успела все уложить. В плетенную корзину Джонс положила ему две банки аппетино – хрустящих корнишонов и пять заварных эклеров ( тех самых , которые она когда то пекла ему в далекой, далекой молодости).

После столь продолжительных «проводов» Мэригон и Джонс сели на их любимый диван, покрытый теплым, бархатистым пледом и приступили к столь продолжительному, но непривычно теплому и искреннему разговору по душам. Было все, от теплых воспоминаний, до невероятно трудных и опечаленных раскаяний. Удивительно, но слов о Поттере и вирусе в целом не прозвучало. Джонс хоть и не на шутку тревожилось всем этим, но она была не на шутку мудра, проницательна и понимала, еще не время… Мэригон стоило отдохнуть, всем.. мыслями, телом, душой. И тут разговор с близким человеком единственно верное лекарство для возможности обрести необходимые силы пережить, осилить всю череду опроменчевых и столь ужасных событий.

Время близилось к полуночи. Мэригон еще пол часа назад тихонько и давольно мило уснула на коленях Джонс, а та дабы не мешать аккуратно прикрыла ее тем самым теплым пледом. Неожиданно Джонс вспомнила, что совсем давно упустила из виду малышку Дарри и тут же осторожно и нелепо поднялась по лестнице в ее комнату. К счастью все было хорошо. Дарри поужинала салатом с эклером (Джонс поняла это по крошкам на ее столе) и спокойно уснула в своей кроватке. Бабушка подошла поближе, чтобы поправить ее небрежно надетую пижаму. Проходя мимо она случайно заметила рисунок. Там были нарисованы все ( Мэригон,Роберт, бабушка, Дарри и Поттер) и на уголке листа выглядывала всего одна надпись «Поттер, всегда со мной»). На глазах старушки проскочили слезы и легкая улыбка одновременно. Она проворно на ходу натянула на себя шаль и тихо, положа руку на сердце добавила « С нами, дорогая».

*****

Близился рассвет. Мэригон встала раньше обычного и уже успела выпить чашечку горячего кофе с парным молом и заварными эклерами. Сидя на террасе уже 2 час и читая свежие новости, она пыталась заставить себя не тревожиться и собраться с мыслями, но что то ее постоянно сбивало с толку.

Погода на улице в столь ранний час была великолепная : веял свежий и порывистый ветер, животный мир только начал пробуждаться, ранние пташки благозвучно напевал новую, безумно неповторимую мелодию любви. Воздух стремительно наполнялся музыкой настолько, что будто вокруг не оставалось мета ни для чего другого. Каждая частичка воздуха звучала по своему, но в тоже время все они сливались в едино и прекрасно гармонировали между собой. Одна тональность свободно и легко трансформировалась в другую. Изумительно гладкие и выразительные переход ощущались простым поворотом головы.

Новые мотивы, новые нити мелодий, великолепно подобранные по созвучию и нотам сплетались между собой и образовывали гармоничную и сказочную нить. Мэригон вовсе забылась. Забыла о нагнетающих проблемах, о повседневных заботах и смерти сына. Она погрузилась в нечто утопический и сказочный мир. Медленно закрыв глаза и опустив голову на спинку потрепанного стула, Мэригон представила себя на дирижером оркестра, который то и дело пытался сделать напев более изящным и неповторимым. В ее руках была огромная власть, которая позволила людям почувствовать и услышать прекрасное. Она не смогла остановиться, с каждой минутой ее мимика приобретала все новый образ, а руки то и дело подергивались в такт мелодии. Но неожиданно ее эйфория оборвалась. Вдруг она почувствовала посторонние шаги и поняла, что Джонс тоже успела проснуться. Тяжело вздохнув она прервала сие концерт и не хотя пошла заваривать утренний чай для мамы. Вместо доброго утра они поприветствовали друг друга легкой, ненавящевой улыбкой и неторопливо сели завтракать. Мэригон хоть и была сыта, но для приличия не отказалась составить Джонс компанию и обсудить планы на сегодняшний день.

Покончив одни заботы, к ним нежданно пришла другая а именно с кем оставить Дарри, на время их ухода. Все жители были настолько напуганы, что не желали выходить из дома даже на сто метров, поэтому ничего не оставалось, как идти к соседке Кати и в очередной раз умолять войти в их непростое положение.С одной стороны им не хотелось отрывать Кати от ее забот ( ведь недавно начался сезон садоводов, а как многие знают, это ее маленькая и непохотливая слабость), но с другой стороны осознание того, что Дарри была столь юнна и проницательна, чтобы увидеть это кошмар еще раз не давал им покоя. Поэтому после столь долгих и тягостных размышлений они все таки твердо решили: надо идти!

Кати была младше Джонс лет на двадцать с небольшим лет, но ее здоровью можно было смело позавидовать. Несколько десятилетий все острые болезни обходят стороной, а к врачу она ходила последний раз за справкой для работы. Кати не верила в правдивость и опасность вирусов и как ни странно это помогало ей сохранять столь здоровый и закаленный иммунитет.

Джонс стала поторапливаться и резво допив на бегу чай, она собрала немного гостинцев для старой приятельницы и проворно поспешила к Кати, пока та не ушла в магазин за покупками к предстоящему уикенду. Изо всех сил Джонс старалась не сбавлять темп ее гусиной походки, но бессонная и тревожная ночь давали о себе знать. Ветер сбивал ее с ног, но в тоже время так кокетно и амбициозно трепал ее седые и непослушные кудри.