Надела ради встречи белую рубашку и теплый клетчатый жилет, не забывая хоть немного припудрить лицо, чтобы скрыть остатки болезни. Пока собиралась, звонила Ира, предупредив, что за мной заедет Адриан, который все это время даже не давал о себе знать.

Мы не переписывались, потому что было настолько не до телефона из-за состояния, а сам Чернов навряд ли знал о моей болезни. Удивлена, как ему Калинина не проболталась о том, что я валяюсь пластом в кровати. Либо сказала, но мужчина не счел нужным узнать о здоровье. Хотя, он и не обязан этого делать.

Спустившись вниз по лестнице, заглянула краем глаза в почтовый ящик и вдруг обнаружила в нем небольшое письмо. Странно. Мне не с кем вести переписки, да и вроде никуда не подавала какие-то заявки.

Однако, это было оповещение о том, что мать снова не оплатила счета по коммунальным услугам. Как они вообще прознали о моем адресе? Или мама им сказала? Она прекрасно осведомлена, где я сейчас живу.

Открываю по пути на улицу и вычитываю письмо, в котором жирным шрифтом выделили сумму начисленных пени. Нужно срочно их оплатить, иначе ей могут обрубить свет и воду. Вот же ж. Свалилась на мою голову проблема. Придется к матери наведаться завтра, чтобы разобраться со всем этим.

— Лера, здравствуй! — я не заметила, как врезалась в стоящего передо мной Адриана. Мужчина успел поймать меня за плечи, чтобы нам обоим не упасть на тротуар.

— Прости пожалуйста. Я не заметила…

— Все хорошо? Ты какая-то встревоженная, — он посмотрел мне в глаза, а после заметил, как я держу открытое письмо. — Плохие новости?

— Можно и так сказать. Поехали, а то опоздаем, — улыбаюсь уголком губ и с помощью Чернова усаживаюсь на переднее сидение, вновь пристегиваясь ремнем. Конверт убираю глубоко в сумку.

— Ты прости, что я не звонил тебе даже, хотя купил нам билеты в театр, — Адриан выудил из бардачка два бумажных билета на мой любимый балет. И как хорошо, что будет в пятницу вечером.

— Адриан, не беспокойся. Ты не обязан был, — успокаиваю его, хотя понимаю, что мне была бы приятна его забота.

— Просто…господи, это будет самое глупое оправдание в моей жизни, — машина двинулась вперед по заснеженной дороге. — В общем, я писал эти дни без отдыха.

— Писал? Неужто вдохновение появилось?

Я его понимаю. Порой у меня возникают такие моменты, когда не хочется отрываться от процесса и сидеть часами за мольбертом, лишь бы закончить картину такой, какая она представляется в твоей голове и ни на секунду не отрываться от нее.

— После нашей встречи что-то нахлынуло на меня, внезапный порыв взяться за кисть. Купил все необходимое и засел. Спал по три часа и потом снова садился.

— Ты хоть ел? Это же так трудно, столько часов сидеть на этом неудобном стуле, — я была ошарашена тем, как Адриан вообще столько вытерпел. Мне порой и трех-четырех часов хватает, чтобы вообще остаться без спины и ног. А про руки я молчу — они давно привыкшие к тому, что вечно находятся в приподнятом положении.

— Да, по чуть-чуть. Но зато я закончил картину. Очень хочу тебе ее показать — не против, если мы после встречи заедем ко мне в отель? — спросил Чернов, кинув на меня короткий взгляд через зеркало.

— Только если ненадолго. Сам понимаешь, у меня собака.

— Долго держать не буду, только покажу, — обворожительная улыбка мужчины заставила меня вновь растаять и предвкушать, что же такого он мог написать. И готов показать это только мне одной. — Кстати, ты живешь в отеле? А как же бабушка с дедушкой?

Адриан сменился в лице. Кажется, зря я спросила, потому что он грустно вздохнул, останавливаясь на светофоре.

— Мы немного поговорили. Они все еще обижены на родителей и сказали, что больше не станут их тревожить, раз те не хотят никакого общения. А стеснять их своим присутствием не стал, тем более, что мне через неделю уезжать обратно в Германию.

— Вот как. Все же не у меня одной не так радужно в жизни, — горько усмехнулась я, отвернувшись к окну.

— Это точно. Но я рад, что смог увидеть их вживую, а не по телефону.

Мы свернули еще несколько раз и наконец добрались до художественной галерее на Октябрьской. Это огромное здание уже издалека привлекало внимание своей архитектурой и темными оттенками, в отражении которых было видно голубое чистое небо и яркое солнце. Само название состояло из крупных букв и рядом с ним красовался элемент картины. Мне уже нравится.

— Как все гармонично.

— Лучшая галерея в вашем городе, какую я только видел, — улыбнулся Чернов, припарковавшись между двух машин. Я вышла самостоятельно, чтобы каждый раз не напрягать Адриана своим проявлением воспитания и манер, а потом закинула голову вверх, все еще любуясь зданием.

— Пойдем, Ира с Сережей нас ждут, — мужчина протянул мне свою руку, чтобы я за него взялась и не поскользнулась на льду. Попахивает опасностью, а падать мне как-то больше не хочется после того раза на дороге.

Когда мы прошли во внутрь, разделись и сдали свои куртки в гардеробную, а сами направились в самую глубь галереи, где я смогла отдать воли эмоциям. Такую красоту давно не видела, только в интернете. Живу рядом, а даже не могу пойти и полюбоваться работами других художников. Особенно мне нравились мастера прошлых веков: Дали, Пикассо и Моне. Именно они повлияли на меня, когда я еще училась в университете и пыталась чем-то вдохновиться. Не всегда люди влияли на мои работы, как, к примеру, Лео. Но и приходилось прибегать к помощи других художников, пособий и походов в театры. Это будоражило мою фантазию.

— И как тебе здесь? — Адриан сложил руки за спиной, вглядываясь в картину. Одна из работ молодого художника, написанного маслом. Яркая краска сразу же врезалась в глаза и заставляла ее рассматривать более подробно. Каждая деталь имела свой смысл. Кажется, я начинаю превращаться в Добрынина.

— Очень атмосферно, — оглянулась вокруг. Сама галерея была в светло-бежевых оттенках, на каждой стене располагалось множество картин: от мала до велика, и почти все притягивали к себе внимание. Мне хотелось подолгу стоять и рассматривать их, не отрываясь, и анализировать, что же пытался донести до нас художник.

— Полностью согласен. Идем в другой зал. Там есть и скульптуры, — Адриан указал рукой в сторону, и я двинулась следом за ним. Тут было красоты не меньше: монументальные скульптуры, связанные с природой, людьми, какой-то своей необычной историей. Все они были отточены до идеального состояния, сразу виднелась рука опытного мастера.

— Ты как завороженная смотришь.

— Мне нравится, — шепчу я, присматриваясь к одной из работ.

— Лера, ну наконец-то! — сзади послышался голос подруги. Позже я почувствовала, как она меня обняла, прижимая к себе.

— Прости, я засмотрелась, — повернувшись лицом к Ире, целую ее в румяную и блестящую щеку, обращая внимание на стоящего рядом мужчину. Он был довольно высоким и симпатичным, в строгом синем костюме с идеально выглаженной белой рубашкой и аккуратно завязанным галстуком. А ботинки были начищены до такой степени, что кончики сияли при холодном свете ламп. Я так понимаю, это тот самый Сергей Самойлов — холодный взгляд карих глаз проникает прямо под кожу, заставляя вздрогнуть, а еле натянутая улыбка дает понять, что мужчина максимально сдерживает в себе эмоции. Безупречно подстриженная темная борода придавала ему брутальности. Теперь понимаю, почему Ира сходит по нему с ума.

— Здравствуйте, Валерия, — он вежливо протянул мне руку. — Спасибо, что согласились встретиться.

— Здравствуйте! И вам спасибо, что предложили, — пожимаю его крепкую ладонь в ответ.

— Ира поделилась со мной вашими работами и просто обязан сказать, что мне они очень понравились! — Сергей наконец приободрился, когда начал упоминать мои картины. Адриан с Калининой отошли в сторонку, видимо, чтобы не мешать нашему разговору.

— Большое спасибо!

— Я хотел бы вам предложить сотрудничество. Знаю, что вы мечтаете о собственной выставке, — Самойлов остановился передо мной, преградив путь.