— Согласна.

— Вот номер Сергея, — он протягивает мне совершенно новую черную визитку. Она была матовой на взгляд и бархатистой на ощупь, а все мелкие буквы оказались покрытыми позолотой, что привлекала внимание. На самой визитке были контакты Сергея Самойлова — художественного куратора. — Если вдруг надумаешь, позвони ему. Но настаивать ни в коем случае не буду. Это только тебе решать, с кем работать.

— Спасибо тебе за сегодняшний день. Я давно так долго ни с кем не разговаривала. Да и вообще, не отсутствовала дома больше часа.

— Это явно прорыв, — Адриан шутливо прищурился, на что-то хитро намекая. Но потом вышел первый из машины в одной вязанной кофте и открыл мне дверь, предлагая руку, чтобы взяться за нее покрепче и спуститься на тротуар. — И тебе спасибо, что согласилась.

— Всегда рада провести время в приятной компании, тем более, с творческой личностью, как и я сама.

— Я подумал точно также. Все же у гениев мысли схожи.

— А мы гении? — я вопросительно приподняла левую бровь вверх.

— Думаю, да, — с четкостью в голосе ответил Адриан, потирая свои покрасневшие руки от мороза. Ему было бы неплохо вернуться обратно в машину, пока не заболел из-за того, что стоит без куртки и шапки на тридцатиградусном морозе.

— Я пойду. Ты отогревайся, иначе наш поход в театр отменится.

— Ну уж нет. Я не упущу шанс двадцатый раз посмотреть Щелкунчика, — наш смех слился воедино. Глубокий голос Чернова был настолько восхитительным, что вызывал у меня мурашки по коже. Это ощущение возникало у меня за всю жизнь буквально несколько раз во время разговора с парнями еще несколько лет назад. Именно с теми, кто мне тайно нравился, но я боялась напороться на злость матери, если она прознает о каких-нибудь отношениях.

Я понимала, что у меня самой проявлялся интерес к этой интересной личности. Мы мыслим одинаково, прекрасно понимаем друг друга и всегда найдем общую тему для обсуждения. Я так могу общаться только с Ирой, но у нас многолетний опыт дружбы. Вначале вечно спорили о вкусах, не могли сойтись в чем-то одном и это расстраивало. Я всегда мечтала найти того, кто будет думать точно также и будет разделять мои взгляды на жизнь.

Но моя лучшая подруга — это одно. А вот если это мужчина…другой разговор.

— Доброго вечера.

— И тебе, Лера, — Адриан на прощание подарил мне самую милую улыбку за сегодня. Уголки губ приподнялись слегка выше, обнажая белоснежные и ровные зубы, а маленькие морщинки по бокам ничуть не портили его очаровательное лицо. Спасибо его родителям за то, что наделили такой красотой и харизмой. Она так и струилась из него, была ключом к сердцам людей, с которыми он только мог заговорить. Никто не останется равнодушным к Чернову с его манерой красиво разговаривать и находить подход к каждому.

Адриан скрылся в машине, а я же поднялась к себе на этаж, пребывая в приподнятом настроении. Теперь настроилась поскорее взяться за кисть, пока на меня волной нахлынуло некое вдохновение. Оно подталкивало меня действовать, хотелось не отрываться как можно дольше от холста и продолжать наносить тонким слоем мазки, соблюдая градиент и переходы от темного к светлому.

Дома я первым делом разделась и потискала Моцарта, очень сильно скучавшего по мне. Мопс съел почти все, что я ему оставляла, поэтому пришлось положить еще немного, пока я буду занята работой. До времени, чтобы выйти погулять с псом, у меня было часа четыре. Этого вполне должно хватить, чтобы насладиться процессом.

Вдела наушники, сделала чуть-чуть погромче, чтобы стать как можно ближе к музыке, пронести ее через свои мысли и действия. Почти весь мой плейлист состоял из более грустных композиций, бравших за душу. В данный момент это помогло мне наоборот сосредоточиться, прочувствовать каждую ноту, услышать каждый инструмент, будоражащий все мое тело.

Пальцы сами схватились за тонкую кисть, обмакивая ее в капельке воды и мазнув немного голубой краски. Я хотела отразить на холсте еще больше теней, придать луне реалистичности, будто она здесь — прямо перед нами и мы можем любоваться ею, как на звездном небе, но только намного ближе. Видеть каждую трещину, вмятину, холмы и кратеры. И с каждым прикосновением мягкой кисти к холсту луна превращалась все в более натуральную, что даже я под конец работы максимально была шокирована картиной.

Прикрыв от изумления ладонями нос и рот, встала со стула, чуть не споткнувшись об него. Шагнула назад, увеличивая между нами расстояние и понимала — будь сейчас ночь или полная темнота дома — можно было бы и правда подумать о том, что она светит не где-то там наверху, а прямо здесь — в моей квартире и освещает все вокруг своим серебристым ярким светом.

Это было просто великолепно.

Многие работы подверглись самокритике, многие я выбросила или сожгла, лишь бы больше не видеть этот позор. Сколько было пройдено ради того, чтобы наконец достичь хоть чего-то. Портреты стали получаться совсем недавно и даже заказчики отмечали для себя, насколько все было натурально, как под копирку с тех фотографий, которые они мне отправляли по почте. Но явления нашей богатой природы или космоса…я за такое бралась редко, даже почти никогда. Так, для себя — могла побаловаться, чтобы опробовать новые техники или чтобы проверить краски на качество. Но когда мне поступил заказ на Луну, я не была уверена на все сто процентов, смогу ли исполнить именно так, как меня попросили. Однако, верила в свои силы, в свой талант, что обязательно закончу начатое и не брошу картину на пол пути.

И свершилось. Получилось намного лучше, чем я могла себе вообразить. Неужели так на меня повлияла встреча с Адрианом? Или это просто мои накопившиеся эмоции после встречи с ним? Загадка.

Моцарт сонно потянулся, вытягивая задние ножки, и подбежал ко мне, потираясь рядом. Что ж, пришло время прогулки. Ноги немного затекли сидеть в одном положении, но так даже лучше — разомнусь хорошенько, а по дороге домой куплю себе какое-нибудь мороженое, да побольше. Стоит себя немного побаловать за хорошо проделанную работу.

Достаю телефон и набираю номер мужчины, который заказывал картину в свой бар. Нужно сообщить, что все готово и завтра с утра можно будет забирать эту красоту. Остается все только упаковать, чтобы ничего не пострадало при транспортировке и отдать в надежные руки.

— Добрый вечер, Валерия.

— Добрый вечер, Дмитрий Михайлович. Ваша картина готова. Сможете ее забрать завтра? — ставлю звонок на громкую связь, продевая голову через узкое горло свитера.

— Ох, завтра такой завал по работе. Могу ли попросить вас лично привезти картину? Оплачу все расходы на транспорт в обе стороны, — предложил мужчина. Что ж, почему бы и нет? А донести ее не составит никакого труда. Ее размер не настолько огромен.

— Хорошо. Отправите мне сообщением адрес?

— Конечно. Огромное спасибо вам, Валерия! — заказчик отключился, а я закинула телефон в карман куртки, завязала шарф и пристегнула поводок к ошейнику Моцарта. Он уже жаждал поскорее оказаться на улице, чтобы прогуляться и сделать все свои дела. Это было видно по тому, как он терся возле двери и скулил, поглядывая на меня своими черными, как бусинки, глазами. Сразу становится его так жаль, поэтому застегиваю ненавистные ботинки, и мы вместе выбегаем из квартиры.

Нас в коридоре неожиданно встречает Леонид, который продолжал что-то заносить в свою квартиру. Мне показалось, что он еще вчера все перевез, но видимо Добрынин решил и какую-то мебель перевезти сюда для удобства.

— Добрый вечер!

— О, Лера. И тебе доброго вечера! — он с уставшей улыбкой опускается на корточки, чтобы погладить любимого мопса. Тот ластится к нему, облизывает, смотрит с такой любовью, что аж завидно стало. Порой у меня мелькают ревностные мысли, что Моцарт у нас на две стороны разделяется. И вроде как любит обоих, а хочется — чтобы только меня одну. А когда включается здравый смысл, вспоминаю, что собака и вовсе не моя и нежелательно раскатывать губу на то, что даже не принадлежит тебе.