Шагнув к двери, я внимательно прислушался. Никаких голосов, ни малейшего шороха. В больнице всегда шумно: шаги, переговоры, тележки, иногда крики. Но здесь была пустота. Я потянулся к ручке двери. Металл был прохладным и чуть шершавым, как будто её никто не касался годами. Я открыл дверь, ожидая увидеть больничный коридор, лампы дневного света, хоть что-то привычное.

Но за дверью не было больницы.

Чёрное, бесконечное пространство уходило в вечность. Гладкий, блестящий пол отражал меня, но это отражение было странным. Линии моего лица казались слегка размытыми, будто я смотрел в воду. Горизонт переливался холодным светом, как смесь северного сияния и заката, но всё это выглядело слишком искусственным, чтобы быть частью реального мира.

– Чёрт… – прошептал я, чувствуя, как страх пробегает по всему телу.

Я обернулся. За моей спиной больше не было палаты. Её словно никогда и не существовало. Я оказался один в этой пугающей тишине.

– Это просто сон, – пробормотал я, закрывая лицо руками. – Это всё последствия комы.

Я открыл глаза, надеясь, что окружающее исчезнет. Но оно не исчезло. Мой взгляд снова упал на отражение в полу. Но вместо себя, молодого парня двадцати лет я увидел какого-то стремного мужика с легкой сединой, глубокими морщинами и глазами, уставшими от всего того дерьма, которые они поводила. А самое жуткое, что я узнал этого мужика. Это был я. Это был Сэм. И в тот момент воспоминания нахлынули, как лавина. База. Псы. Зловещая тишина перед ударом. Мой прыжок. Взрыв.

– Рада снова тебя видеть, – раздался голос, который заставил меня замереть.

Я резко развернулся, готовый защищаться. Но передо мной стояла она. Наташа.

Её лицо осталось таким, каким я запомнил его в последний раз. Идеально уложенные волосы, чёрное платье с воланами. Но что-то было не так.

– Ты… Как? – слова застряли в горле. – Ты погибла… Годы назад!

Она улыбнулась, но её улыбка была жуткой и фальшивой. И тут она посмотрела прямо на меня, и я понял, что меня смущало. Глаза… Радужки почти полностью поглотили зрачки, светясь неестественным жёлтым светом. Зрачки превратились в узкие вертикальные щели.

– Ты прав, – её голос прозвучал холодно, будто эхо внутри пещеры. – Я погибла. Но ты ведь сам знаешь, Сёмка, смерть – это ещё не конец.

Мне стало сложно дышать. Мои ноги словно приросли к полу. Всё внутри кричало, требуя бежать, но я не мог пошевелиться. Это было началом чего-то, о чём я боялся даже подумать.

– Кто ты?

– Я сама не знаю, кто я теперь.

– Как это возможно?

– Это тоже сложно объяснить…

– Ну уж постарайся, как можешь. – я демонстративно осмотрелся по сторонам. – Мы, похоже, никуда не спешим.

– Объясняю… – она осеклась, – объясню всё позже, когда придёт нужный момент. Сейчас мне трудно… общаться с тобой в этом месте, пока ты ещё не готов. Но я рада, что ты, наконец, получил возможность попасть сюда.

Я совсем не понимал, что она пытается мне сказать. И к чему эти загадки и недосказанности.

– Я понимаю твоё замешательство, – она как будто прочитала мои мысли. – Просто… я больше не человек. И больше не та Наташа, которую ты, возможно, запомнил.

– Тогда почему я вижу именно её?

– Потому что я частично основана на её сущности, до того, как она стала единым целым с этим местом.

– И что это за место?

Наташа медленно посмотрела сначала на меня, а потом на цветные нити:

– Пространство Энион… Конечная точка существования любого живого организма любой из существующих вселенных.

– Типа этого… как его… Нимба?

– Нет. – она повернулась и подошла ко мне довольно близко, будто бы хотела обнять или поцеловать. – Ты описываешь религиозные представления человечества, основанные на отдаленном понимании истинных процессов. Это место, где все существа каждой вселенной в конечном итоге становятся единым целым. Можно сказать, что это главный узел всего мироздания. Это живая структура. Узел, который поддерживает баланс между реальностями.

Это звучало довольно сложно. Я никогда не верил в изотерическую чепуху про загробную жизнь и прочие штуки, связанные с «переисполнением в познании». Ну, точнее, когда-то, ещё в юношестве, я увлекался философией, психологией, читал разные книжки и считал себя глубоко просвещённым. И у меня даже осталось некоторое представление о терминологии и теориях из этой сферы. Но с тех пор прошло очень много времени, я получил много жизненного опыта и последние лет пятнадцать смотрю на жизнь совсем с другого ракурса.

– Баланс, – повторил я, пытаясь справиться с этим ощущением. – И ты теперь его страж?

– Не совсем, – Наташа чуть улыбнулась, но улыбка эта была ледяной. – Здесь никто не охраняет баланс в том смысле, который ты вкладываешь в это слово. Энион сам защищает себя, но для этого ему нужны инструменты.

– Инструменты? – я прищурился. – Это ты о себе?

– Нет, – Наташа покачала головой. – Моя роль заканчивается, как только будет найден тот, кто сможет взять эту ответственность на себя, – она отвела взгляд, будто ей было трудно продолжать. – Моё время ограничено.

– Сможет взять эту ответственность на себя? – я нахмурился. – Веришь или нет, я сейчас ничего не понял.

– У Эниона есть своя логика. Когда пространство требует, оно создаёт тех, кто сможет поддерживать его существование.

– И кто они?

Наташа задумалась, её взгляд устремился куда-то вдаль, в пустоту, окружавшую нас. Её голос стал почти шёпотом:

– Вечные.

Ответ звучал так, будто бы содержал в себе всю необходимую информацию.

– Вечные… – повторил я пусто, потому что это слово не говорило мне ни о чём.

– Представь себе сущностей, которые знают пределы реальностей, но не зависят от них. Тех, кто сможет решать, что сохранить, а что уничтожить. Они не люди, но когда-то были ими.

– Глубоко, апокрифично! – усмехнулся я. – Но звучит, как очередная мифическая херня. Вообще весь наш с тобой диалог звучит как мифическая херня. Какое-то суперпространство со своей логикой, Вечные, которые являются его инструментами, и ты… вообще непонятно что за существо, которое зачем-то приняло образ моей давно погибшей девушки.

Она чуть повернулась ко мне, её глаза снова встретились с моими, и я почувствовал, как холод пробежал по позвоночнику.

– Это не херня, Сёмка. Но я понимаю твоё замешательство. Именно поэтому я не готова рассказать тебе всё прямо сейчас. Иначе ты просто ничего не поймёшь. Важно понять главное: процесс твоего погружения наконец-то начался. Остальное ты осознаешь чуть позже.

Я тяжело вздохнул, пытаясь собраться с мыслями:

– Ладно… окей, погоди. Все-таки про Вечных звучит интересно. Их создаёт Энион?

– Почти. Их создаёт сама природа этого места. Каждый из них появляется тогда, когда приходит время. Первый… – она остановилась, и я заметил, как её взгляд смягчился. – Первый станет тем, кто откроет дорогу остальным.

– И кто же этот счастливчик?

Наташа не ответила. Её губы дрогнули, словно она собиралась сказать что-то важное, но вместо этого она просто шагнула ближе.

– Я уже сказала тебе: всему своё время. Сёмка, ты сам всё поймёшь, когда осознание произойдёт, когда ты увидишь свою точку отсчёта и откроешь свои силы. Я дала тебе ту информацию, которой тебе пока достаточно. Потому что… – Наташа вернулась на исходную и сделала жест в сторону цветных линий. – Потому что оно ждёт тебя.

– Энион?

Она кивнула, но её лицо оставалось спокойным, почти отрешённым.

– То есть, – я задумался, – я типа избранный и всё такое?

– Нет. Тебя никто не выбирал… и ты не единственный. Всё идёт своим чередом, и ты попал сюда именно тогда, когда следовало.

– А если бы я не попал? – я задумался. – Энион бы развалился?

– Ты слишком переоцениваешь свою роль, – Наташа усмехнулась, но её голос всё равно звучал жёстко. – Энион не зависит от одной личности. Он бы продолжил своё существование, но, возможно, другим путём. Однако ты здесь, и это имеет большое значение.