Он не реагировал на ее слова. Она не знала, жив он еще или нет. Только ногти его смуглых длинных пальцев судорожно впивались в земляной пол.

Рыдая, она продолжала:

— Не бросай меня здесь одну, Волк. Я же люблю тебя. Что со мной будет? Я никому не нужна. Мой народ не примет меня назад, а моего ребенка окружат презрением, он будет гоним, несчастен, одинок. Твой народ ненавидит меня, они ненавидят всех бледнолицых, и никогда не примут сына белой женщины, если рядом не будет его сильного отца. Мы всюду будем лишними, всюду чужими. Будем нищими и бездомными. Может, мой ребенок никогда и не увидит света, а я замерзну где-нибудь в лесу, всеми покинутая.

Волк открыл глаза, которые вдруг показались Онор очень большими.

— Мой ребенок? У тебя будет ребенок?

— Да, Волк, я жду ребенка. Это… так чудесно. У меня будет маленький Волк, вылитый отец, я знаю.

Вылитый — не вылитый, Онор было все равно, лишь бы вернуть Волка на грешную землю. Но он как будто снова впал в забытье. Онор звала его, но он не отзывался и больше не шевелился.

Какой-то солдат, растрогавшись при виде ее рыданий, попытался вывести ее. Но она сопротивлялась.

— Я хочу быть рядом. До его последнего вздоха он будет рядом со мной.

— Он умер, — кто-то сказал ей. Но она упрямо мотала головой. Она уже была совсем без сил, когда ее наконец вывели и заставили лечь отдохнуть.

Ради ребенка она покорилась. Ее уложили и накрыли одеялом, а доктор влил ей в рот успокаивающую настойку. Она забылась сном больше похожим на беспамятство.

Утром она очнулась разбитая, с чудовищной головной болью. Онор испугалась не на шутку. Она должна была думать о ребенке. Она провела рукой по своему телу. Как будто все было в порядке. «Спасибо, Господи, что ты дал мне сильное и здоровое тело», — прошептала она. Сделав усилие над собой, она поднялась на ноги. Пошатываясь, она вышла наружу. У нее не было никаких чувств, никаких желаний. И вдруг она увидела Волка. Он стоял на нетвердых ногах около палатки, где она оставила его накануне.

— Волк, — прошептала она, боясь верить своим глазам.

— Лилия, — он с трудом шагнул к ней и пошатнулся. — Я не оставлю тебя. Я буду рядом. Всегда.

Он не удержался на ногах и медленно опустился на землю. Она присела рядом и положила его голову к себе на колени. С горькой нежностью она вглядывалась в худое лицо с запавшими глазами и бескровными губами призрака, гладила израненное тело, которое навсегда отметят глубокие шрамы. Она всхлипнула и опустила голову. Пришло время все начинать сначала. Но он всегда будет с ней, он обещал. Он никогда не нарушал своих обещаний.

Через несколько недель Волк поправился настолько, чтобы отправиться в путь. Вместе с Онор-Мари он примкнул к небольшому племени индейцев-шайен, которые промышляли охотой в лесах Дальнего Запада. Мирное племя охотно приняло в свои ряды новых членов. В положенный срок Онор разрешилась от бремени девочкой, еще более золотисто-рыжей, чем ее мать, и такой же смуглой, как отец. Онор так никогда и не вернулась в Европу. Народ, который был ей родным, разочаровал ее навсегда. Спустя несколько лет ее едва можно было узнать, только светлые волосы выдавали ее происхождение.

Она полностью прижилась на новом месте. Через четыре года после рождения дочери Онор-Мари родила сына. Желтый Цветок, ее дочь, впоследствии стала женой земледельца-француза и покинула родное племя, которое тем не менее с радостью принимало ее, когда она навещала родителей. Жизнь научила этих гордых людей терпимости. Сын Онор, несмотря на явное преобладание европейских черт в его внешности, вырос с душой истинного гурона. Он стал одним из вождей и женился на местной девушке, подарившей Онор и Волку полдюжины прекрасных внуков.