– Мик, это было чудесно!

– Вы великолепны, миледи! Надеюсь, завтра продолжим изучение взаимоотношений мужчины и женщины.

– Мик, мы замужние дамы, и нам не хотелось бы афишировать наши с вами отношения.

– Об этом я молчу, не беспокойтесь.

Я ушёл в свою каюту отсыпаться. После полдничного чаепития я подошёл к дамам, прогуливающимися по палубе с каким-то английским "бугром", по манере поведения являющимся официальным лицом высокого ранга. С важным видом и очень церемонно поздоровался с ними: «Доброе утро, миледи Солсбери, доброе утро, миледи Честер, доброе утро, сэ-э-эр!»

В ответ услышал такое же протяжное: «Доброе утро, мистер Кирк. Какие нынче погоды стоят!»

– Да-а-а, погоды нынче стоят, и не только погоды…

– Лорд Даунс, позвольте представить вам мистера Кирка.

Индюк покачивал головой, когда Амалия продолжила: "Мистер Кирк, представляю вам друга нашей семьи начальника Вест-Индийского департамента Министерства по делам колоний Великобритании сэра Мортимера Даунса.

– Очень приятно, с-э-эр Даунс! Мик Кирк, английский подданный и промышленник.

– Сэ-э-эр!

– Сэ-э-эр!

Закончив с приветствиями и знакомством, мы обсудили погоду, политику и путешествие, точнее говоря, обсуждал их этот напыщенный от осознания своей важности и правильности мыслей индюк, а я говорил: "Да-а-а, сэ-э-эр, вы совершенно правы, сэ-э-эр. Как вам путешествие в Канаду, сэ-э-эр?"

– Ужасная страна, ужасное путешествие. То ли дело старая милая Англия.

– Да, сэр. А сейчас леди, мистер Даунс, прошу меня простить, мне надо отойти по делам.

Поначалу меня смешили эти манерные разговоры, а потом просто надоели, так что я решил ретироваться в каюту. Пару метров меня сопроводила Амалия, тихо спросив: «Сегодня продолжим?»

– Конечно, виконтесса.

Я ушёл, а народ вывалил на палубу, наслаждаясь хорошей погодой.

Меня разбудил какой-то шум на палубе. Выглянув в иллюминатор, увидел наряженного в жёлтый френч невысокого люмпена с пистолетом, пробежавшего по палубе мимо окна моей каюты. Затем появился второй, пистолетом толкающий перед собой Даунса, Форреста и Голдена. В голове промелькнула мысль: «Что за ерунда? Революционеры власть на корабле захватили?»

Я открыл замок на двери каюты и встал за неё, при этом взведя курок пистолета. По коридору топали чьи-то шаги, хлопали двери, и слышались грубые голоса.

– Открывай эту дверь.

Похоже, что стюард шёл с ключами и вскрывал все двери. Наконец, очередь дошла до моей. Дёрнули ручку, и дверь открылась, прикрыв собой меня. В каюту заглянул увиденный мной ранее гоблин, одетый в жёлтый длинный пиджак. Затем раздались голоса.

– Тут никого! Стюард, открывай дальше! О, какие здесь цыпочки спрятались! Живо пошли на выход!

– Что случилось, господа, зачем вы сюда ломитесь!

Дальше раздалась тирада: "Кончилось ваше время, буржуи! Мы – революционеры новой революции. Мы – верные сыны Франции!»

В сопровождении француза по коридору прошла семейная пара и две их взрослые дочери, занимающие соседнюю каюту. После этого очень революционные революционеры вломились ещё в пару дверей, после которых каюты закончились. Вскоре шаги и разговоры людей стихли. Я вышел в коридор, где столкнулся с вышедшим из соседней каюты бордово-жёлтым пиджаком. Нервный дохляк из типичных студентов, но вооружённый пистолем, рассматривал женское украшение. После удара кулаком его ноги подкосились, и парень осел на пол. Я аккуратно и очень бережно, чтобы он мне чего не испачкал, швырнул революционера в свою каюту.

– Снимай пиджак и пистолет отдай, вольтерьянец хренов.

В это время на палубе раздались выстрелы и женский крик: "Убили!"

Затем снова прогремел выстрел. Я на это не отвлекался, попытавшись натянуть длинный пиджак на своё богатырское тело, поле чего пробормотал: «Да вы, ребята, серьёзно решили захватить корабль». Оглушив революционного героя ударом по голове, своими грязными носками заткнул ему рот, связал верёвкой, взятой из рюкзака, и уложил на койку под одеяло. Напялив броский френч и кепи, вышел в коридор. Идя к палубе, осматривал каюты, чтобы мне в спину какой-нибудь задержавшийся кекс не всадил пулю.

– Пьер, вот ты где! Иди на палубу.

Оказалось, что в коридор с каютами кто-то заглянул. Я быстро зашёл в каюту, помахав товарищу рукой, мол, иди сюда. Раздался недовольный голос.

– Пьер, что ты увидел там? Нужна твоя помощь, капитан забаррикадировался в рубке и не хочет сдаваться.

Я снова помахал рукой и двое пролетариев подбежали ко мне в каюту. Я встретил их двумя прямыми в челюсть. Затем упаковал парней, простыней связав им ноги, а руки вытащенными из их брюк ремнями. В рот затолкал маленькие вафельные полотенца. После этого распихал парней под койки. Управившись, вздохнул: «Минус три, это хорошо. Но сколько их всего?»

Выглянул на палубу, осмотрелся. На корме толкались пассажиры, которых охраняли два борца за свободу. Где-то сверху раздались три выстрела, потом наступила пауза, и снова раздались выстрелы, но уже в ответ. Я пробормотал, констатируя факт.

– Рубку штурмуют, а капитан отстреливается.

Я направился с пистолетом к корме, когда раздался выстрел и со служебной палубы над моей головой в океан свалился человек. Затем раздался крик.

– Люсьена убили! Стреляйте по рубке.

Потом услышал голос: «Я сэр Даунс, начальник департамента… – после чего раздался окрик, – встань на место, английская свинья!». Затем послышался вскрик человека, которому больно.

Я направился быстрее к толпе, пока революционер смотрел на пленных девиц. Сзади меня снова раздался крик, который я совершенно не понял, потому, как французским не владел, за исключением десятка слов.

– Пьер, обойди рубку слева и встань на место Люсьена!

Я порадовался тому, что у Пьера, который сейчас лежит связанный в моей каюте, такой модерновый пиджак, что меня путали с ним уже несколько раз. Голос раздался совсем рядом.

– Пьер, о чём ты думаешь? Попробуй подняться по трапу и напасть сбоку.

Я развернулся и, подхватив пробегающего мимо парня, и выбросил его за борт. Он орал и летел, а я побежал к другому люмпену, стоящему ко мне спиной возле согнанных на корме людей. Тот оглянулся на крик, увидел тонущего товарища, затем меня, а затем я метнул нож, попав революционеру в шею. На бегу достал и взвёл второй пистолет. Выскочив из-за стены кают-компании на свободное пространство, увидел ещё двух парней с пистолетами. Я выстрелил им в руки, в которых они держали оружие. После этого закричал: «Навались, мужики, вяжи бандитов!»

Вперёд бросились три американца, завалив раненых на палубу и вооружившись их пистолетами. Я же увидел трап на капитанскую палубу, где находилась рубка, и присевшего на верхних ступенях спиной к нам революционера. Подбежав, врезал рукояткой "Кольта" тому по затылку, отчего парень скатился вниз. Я крикнул американцу.

– Присмотри за ним, Стив, а я оценю диспозицию.

Из рубки и по ней раздавалась редкая стрельба. Подбежавший сзади Стивен обезоружил оглушённого юношу, а я выглянул над палубой. Увидев двух стрелков, держащих рубку под прицелом, выстрелил им в руки, держащие пистолеты. Мужикам стало не до стрельбы – они держались за раны, выронив оружие. Затем я достал белый платок и помахал забаррикадировавшимся в рубке капитану, вахтенному офицеру и матросу. После этого снял пиджак и вышел на палубу. За мной появился Голден с пистолетом, контролируя двух раненых люмпенов.

Из рубки вышел капитан.

– Мистер Кирк, вы просто профи! Так разделаться с бандитами.

– Что они хотели?

– Чтобы я повёл корабль в Довиль. Они хотели получить выкуп за пленных, который пойдёт на дело революции.

– Идиоты какие-то, их же власти Франции и арестуют. Что-то тут не то, кэп. Им что-то ещё было нужно на этом пароходе.

– Эх, всё равно узнаете у пленных. Сэр, я везу золото…

– Понятно, кэп.

Затем мы допросили пленных, узнав, что ещё двое налётчиков дежурят у входа в машинное отделение. Я переоделся в матросскую форму, спрятав под ней пистолеты, взял из ресторана еды с бутылочкой вина и отправился на нижнюю палубу, где находился вход в машинное отделение. Возле него сидели двое сторожей.