— Как еще прикажешь называть человека, который врывается в чужой дом и устраивает погром? — выходит слишком хрипло.

— Я не врывалась! У меня есть ключи, придурок!

— Которые ты могла спокойно украсть, — парирую, хотя уже начинаю догадываться, что к чему. Но слишком уж забавно наблюдать за её реакцией.

— Да пошел ты! — она извивается всем телом, пытаясь сбросить меня.

В голове мелькает шальная мысль. Тянусь к прикроватной тумбочке. Черт, неудобно. Приходится практически лечь на неё, чтобы дотянуться до ящика.

— Что ты… что ты делаешь? — дыхание сбивается.

Нащупываю в ящике наручники. Глаза девчонки округляются. На секунду чувствую укол совести — может, перегибаю? Хотя нет. Заслужила.

— Ты… ты… — она задыхается от возмущения. — Ты больной извращенец!

— Предпочитаю термин «предусмотрительный», — защёлкиваю браслет на её запястье, второй крепко фиксирую на спинке кровати.

Отстраняюсь, устраиваясь в кресле напротив. Наблюдаю, как она дергает рукой, проверяя крепость наручников. Это определенно не входило в мои планы на вечер, но почему-то не могу заставить себя жалеть.

— Немедленно отпусти! — требует.

Продолжает извиваться, пытаясь освободиться, но наручники крепкие — проверено. Не то чтобы я часто использовал их… но мало ли что в жизни пригодится.

— После того, как ты всё объяснишь. По порядку и без истерики.

Она затихает, видимо, осознав безвыходность ситуации. Закусывает губу — этот жест почему-то отзывается покалыванием где-то под ребрами.

— Ладно, — наконец выдыхает. — Я пришла за маской. Маша дала ключи.

Киваю, хотя уже практически уверен, что произошла какая-то путаница. Но игра слишком интересная, чтобы заканчивать её прямо сейчас.

— А где эта твоя Маша? — спрашиваю нарочито лениво, хотя внутри всё вибрирует от азарта. Давно не было так… интересно.

— На маникюре! — она дергает рукой, звякая наручниками. — Слушай, может хватит этого цирка?

Её раздражение почти физически ощутимо. Забавно наблюдать, как она пытается сохранить достоинство в такой нелепой ситуации.

— Не всё так просто, — качаю головой. — Особенно учитывая, что ты назвала меня изменником.

Она прищуривается, и в этом взгляде столько праведного гнева, что на секунду становится не по себе.

— Потому что ты и есть изменник! Водишь сюда… всяких, — последнее слово она буквально выплевывает.

Не выдерживаю — смеюсь.

— И давно я, по-твоему, встречаюсь с Машей? — интересно, как долго она продержится в своей уверенности.

— Две недели! — выпаливает она. — И прекрати ржать!

Встаю, медленно подхожу к кровати. Она напрягается, следя за каждым моим движением. В глазах мелькает что-то похожее на страх, но она упрямо задирает подбородок. Характер. Это подкупает.

— Опиши меня.

— Что? — она явно сбита с толку.

— Ну, раз уж я встречаюсь с твоей подругой, ты должна знать, как я выгляжу.

Она нервно облизывает губы.

— Высокий брюнет… — начинает неуверенно.

— И всё?

— А что еще нужно? — огрызается. — Может, мне перечислить все твои родинки?

Наклоняюсь ближе — так близко, что чувствую аромат её духов. Что-то цветочное, легкое. Совсем не похоже на удушающий парфюм той блондинки.

— Мне кажется, — говорю тихо, почти интимно. — Ты никогда не видела «парня» своей подруги.

Замечаю, как расширяются её зрачки. Неуверенность проскальзывает в выражении лица.

— Неправда!

— Правда. Потому что я — не он.

В комнате повисает тяжелая пауза. Почти слышу, как крутятся шестеренки в её голове.

— Что?..

— Меня зовут Егор. И это моя квартира.

Вру, конечно, не моя. Где-то на краю сознания мелькает мысль, что я веду себя как придурок. Но остановиться уже не могу.

— Видимо, твоя подруга что-то напутала.

Пожимаю плечами, наблюдая за её реакцией.

— Маша не могла…

— Кстати, ты так и не представилась.

Она поджимает губы. Упрямая.

— Аня.

Короткое имя повисает в воздухе. Простое, но ей подходит.

— И может, всё-таки снимешь наручники?

Металл тихо звякает, когда она снова дёргает рукой. Взгляд невольно скользит по изгибу её запястья, тонкому и хрупкому.

— Пока нет. Мне нравится, как они на тебе смотрятся.

Румянец заливает её щёки — то ли от смущения, то ли от злости. Скорее всего, от всего сразу.

— Извращенец.

В её тоне столько возмущения, что губы сами растягиваются в ухмылке.

— Уже говорила. Придумай что-нибудь новенькое.

Честно говоря, я сам не знаю, зачем продолжаю эту игру. Можно закончить этот фарс прямо сейчас — признаться, что я друг Кирилла, что он попросил присмотреть за квартирой. Но что-то удерживает. Азарт охотника? Любопытство? Или просто не хочется отпускать этот момент, когда всё кажется возможным?

Её дыхание становится глубже, прерывистей. Ресницы подрагивают, когда она бросает на меня короткие взгляды.

— О чем задумался?

— О том, что делать с незваной гостьей в канун Нового года.

Облизываю пересохшие губы.

— Отпустить?

В глазах мелькает надежда. Но я уже решил — так просто она не отделается.

— Слишком просто, — качаю головой. — К тому же, ты испортила мне свидание.

Власть пьянит, особенно когда твой пленник настолько… интригующий.

— Я⁈ Ты сам виноват! Нечего было…

— Не кричи. У меня есть идея.

Глава 4

Аня

Наручники холодят запястье. Сердце всё ещё колотится как сумасшедшее. Этот… Егор продолжает рассматривать меня с каким-то хищным интересом. Что-то здесь не так, но никак не могу понять что именно.

— Какая ещё идея? — мой голос звучит хрипло.

Он медленно приближается, и я невольно вжимаюсь в подушку. В серых глазах пляшут черти.

— У нас с тобой будет праздник, — он присаживается на край кровати.

Скидывает пиджак, закатывает рукава рубашки. Мышцы на предплечьях перекатываются под кожей. Почему-то это зрелище завораживает, и я не сразу соображаю спросить:

— Что ты собираешься делать?

— Для начала приготовить ужин, — он усмехается.

— И я должна составить тебе компанию? Прикованная к кровати?

— Именно, — кивает он. — Считай это компенсацией за испорченное свидание.

Дергаю рукой — наручники звякают о спинку кровати:

— А если я не хочу?

— А у тебя есть выбор? — он наклоняется ближе, обдавая меня запахом парфюма. — Либо так, либо я всё-таки звоню в полицию.

Закусываю губу. Он прав — выбора нет. К тому же… Что-то подсказывает, что он блефует насчёт полиции. Слишком уж веселится.

— Ладно, — сдаюсь я. — Но сначала сними наручники.

— Нет, — он качает головой. — Пока не докажешь, что не собираешься снова устраивать истерику.

— И как мне это доказать?

Он задумчиво склоняет голову:

— Для начала пообещай, что будешь хорошей девочкой.

От этого снисходительного тона внутри всё вскипает:

— Да пошёл ты!

— Не очень убедительно, — он встаёт. — Ладно, пойду готовить. А ты пока подумай над своим поведением.

Разворачивается и выходит из спальни, насвистывая какую-то мелодию. Невероятно! Он что, правда оставит меня так?

Из кухни доносится звон посуды, шум воды. Потом включается музыка — что-то джазовое. Этот псих действительно собрался готовить, пока я прикована к его кровати?

Время тянется невыносимо медленно. Пытаюсь устроиться поудобнее, но с прикованной рукой это непросто. В комнате темнеет — зимний день короток. Из кухни теперь доносятся аппетитные запахи.

— Эй! — кричу. — Ты там не забыл обо мне?

— Как можно? — доносится в ответ. — Ты готова быть паинькой?

Стискиваю зубы. Гордость требует послать его куда подальше, но здравый смысл… И этот запах с кухни…

— Да, — выдавливаю из себя.

— Что «да»? — в его голосе слышится смех.

— Я обещаю быть… хорошей.

— Девочкой, — добавляет он.

— Да чтоб тебя! Хорошей девочкой!

В дверях появляется его довольная физиономия: