– Коллежский секретарь Земнюхов Павел Егорович, – слегка растерялся неприятный мне абонент, – Повторяю…

– Спасибо, не стоит. Это вы требовали моего срочного прибытия к телефону?

– Да, вы поняли сообщение?

– Понял. Гораздо больше понял, чем вы это себе представляете. Думаю, что мне стоит пригласить вас завтра в шесть утра прогуляться по Воробьёвскому парку, там как раз есть подходящая полянка у реки. Как у вас обстоят дела с магией? – собрался я вызвать на магическую дуэль коллежского секретаря, попутавшего берега.

Вряд ли у него есть шанс отказаться, если он не принесёт извинения. Невелик чин. В переводе на пехоту он штабс-капитан, а если примерить по гвардии, то подпоручик.

Имею право. Чиновник дважды нарушил этикет обращения с Одарёнными. Привык к безнаказанности, прикрываясь службой. Я понимаю, что существует у канцеляристов некоторая установка, чтобы Одарённых «выравнивать», но это совсем не обязательно делать так нагло, целеустремлённо и демонстративно. Меру надо знать.

– Прошу меня извинить. День выдался сумасшедший, – как-то очень привычно съехал чиновник с наглого приказного тона.

– Извинения приняты. Завтра буду у резиденции, – сухо ответил я и с треском вернул трубку на место.

– Мы невольно слышали ваш разговор, – кивнул блондин на открытую дверь зала, когда я вернулся к гостям, – Вы действительно хотели вызвать чиновника имперской канцелярии на дуэль?

– Хамов не люблю. Вне зависимости от их должности, – холодно ответил я, принимаясь за кофе.

– Я смотрю, вы не ищете лёгких путей, – обронил князь, словно между делом, – Но вернёмся к нашему разговору. У меня действительно не было другого выхода, но что-то мне подсказывает, что не сбрось мы ход, вы бы всё равно нас догнали. И потом эта посадка на само поле, и там, около разбившегося «Айвенго». Здорово!

– Кстати, про «Айвенго». Не подскажете, кого я там спас? А то медаль получил, а за что – не знаю.

– Константин, дщерич Императора, – Тугоухов наконец-то обратил внимание на десерт, и поэтому не заметил моего выражения лица.

– Племянник по тёте, – перевела мне непонятный термин Елизавета, в очередной раз поразив меня выразительностью своей удивительной мимики, – Ну, право, Олег Игоревич, пора уже вам тщательнее изучить некоторые деликатные моменты, касающиеся родства и наград.

– Так для меня и «племянник по тёте» термин насквозь загадочный, если честно, – признался я, покаянно склоняя голову.

– Та дама из императорской Семьи, с которой вы вчера много говорили, двоюродная сестра нашего Императора и мать Константина, – перевёл наконец-то князь, видимо специально для меня, эту жуткую терминологию с русского на русский, – Могли бы сами догадаться по названию его дирижабля. При дворе прозвище Айвенго к Константину прочно прилипло, но как мы видим, он и сам порой не прочь над собой подтрунивать. Однако, мы снова отвлеклись. Признаюсь, меня заинтересовала конструкция вашего дирижабля, и если вы предоставите мне возможность ознакомится с ней поближе, то вполне возможно, что наш Клан рассмотрит возможность покупки ваших чертежей.

Уткнувшись в чашку с кофе, с трудом сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться князю в лицо. Он что, англосаксом себя возомнил? Это у тех милых джентльменов был комплекс полноценности. Гребли всё под себя, как курица лапой. Вроде того, что пришёл Большой дядя и за малую копеечку забрал у тебя Дело. Просто потому что он Большой.

Ага, и тут те же фокусы, за чертежи они готовы заплатить. Лично я такой игры не знаю. Есть патенты и лицензии, договора о совместном производстве и прочие приличные формы сотрудничества.

– К сожалению, не я занимаюсь вопросами продажи изобретений. Но если вы изложите свой вопрос на бумаге, то я передам ваше письмо моему партнёру, который обязательно его изучит. Что касается экскурсии, то завтра я показываю наше творение Императору, а потом мы планируем показать свой дирижабль на летней выставке. Думаю, там вам удобнее всего его будет осмотреть. Кстати, а с чего вдруг ваш Клан решил проявить интерес к дирижаблестроению? Насколько я знаю, собственных верфей у вас никогда не было, – говорить мне пришлось осторожно и взвешенно. На ровном месте нажить серьёзный клан в недоброжелатели – это для меня пока непозволительная роскошь.

– Верфей нет, вы правы. Однако весь спектр технических тканей, идущих на дирижабли, производит наш Клан. Соответственно, мы полностью контролируем рынок каучука, по крайней мере тех его марок, которые пригодны для такого производства. Есть и другие, менее значимые моменты. К примеру, восемьдесят процентов установок для дозаправки дирижаблей гелием изготовлены на наших заводах. И, конечно, маги воздуха. Я уверен, что если бы Империя решила собрать вместе пятьдесят лучших воздушников, то не меньше половины из них были бы из нашего Клана, – закончив столь длинную тираду, князь откинулся на спинку стула и уставился на меня, гордо откинув голову.

Наверное, я должен прямо сейчас проникнуться величием их Клана и всерьёз оценить возможность отказа в поставках столь необходимых нам материалов, но почему-то у меня в голове выстраивается прямо противоположная цепочка.

В том, что скоро самолёты придут на смену дирижаблям, никто не сомневается. Предполагаю, что для тугоуховского Клана это будет началом конца. К авиации они не допущены, а при закате эры дирижаблей все их козыри окажутся биты. Ключевым моментом является срок. Его определяют технологии. Как только у самолётов появятся надёжные и мощные двигатели, производство дирижаблей начнёт резко сокращаться. Пока преимущества самолётов неубедительны. Взять тот же биплан, который на сегодняшний день считается самой удачной моделью самолёта. Скорость сто восемьдесят, грузоподъемность полторы тонны, потолок четыре тысячи и дальность километров восемьсот. Как нам рассказывали преподаватели Академии, этот самолёт никто не изобретал. Сохранились от предков чертежи самолёта АН-2, по ним его и воссоздали. Ничего лучше пока не сделать. Кроме моторов, сплавов и специального топлива ещё много чего возрождающейся авиации не хватает. К примеру, тех же аэродромов и обученных пилотов.

Наш катер уже сейчас превосходит биплан по всем параметрам, кроме незначительного проигрыша в скорости. Со скоростью можно и поработать. Резерв имеется. Зато какой у нас выигрыш по дальности, надёжности и всему остальному. По сути наш катер – это могильщик биплана, лидера сегодняшней авиации.

Вот и думай теперь, для чего Тугоухову потребовался наш проект. То ли для продления бизнеса их Клана, то ли как рычаг давления на авиастроителей. У создателей самолётов наверняка денежные средства тоже не резиновые и долго им не протянуть, если они окажутся в состоянии проигрыша. Опять же меня совсем не прельщает то, чтобы наша модель стала дубинкой в чьих-то руках, а не пошла в серию. Тугоуховы запросто смогут использовать наш проект, как разменную монету, чтобы втиснуться в авиационную отрасль. Мотивировка будет крайне проста: или авиастроители пускают их Клан в свой бизнес, или Клан начинает производить более совершенные летательные аппараты, чем их биплан.

– Я обязательно доведу до сведения моих партнёров ваши резоны, но пока решительно не готов вам что-то ответить, – я, поразмышляв с минуту под пристальным взглядом князя, всё-таки не нашёл его аргументы достаточно убедительными. Каучук, конечно, проблема серьёзная, но у меня есть предположение, что она решаемая. И, как ни странно, но подсказала мне его моя горничная, не далее, как сегодня утром.

До летней резиденции Императора долетели втроём. Как не пытался я найти княжну, ничего не получилось. Даже звонок в их столичное имение ничего мне не дал.

На подлёте связались по рации с охраной. Рация у нас обычная, ламповая, не из самых мощных и дорогих. Бьёт километров на десять-пятнадцать, что вполне достаточно для общения с наземными службами лётных полей.

Нам навстречу вылетело четверо гвардейцев в МБК, и под их чутким присмотром мы приземлились на окраине поля для гольфа. Зелёная лужайка здесь переходит в ровную проплешину плотного грунта, так что поле мы Императору не испортили.