Ярослав видел, с какой любовью лесная ведьма смотрит на девочку с нечеловеческой тенью. Если бы не знал, так решил бы, что она и есть родная мать.

Хозяйка поляны нежно потрепала девчушку по волосам и сказала:

— Алия, девочка моя, сходи-ка, поставь цветочки в воду, чтобы не завяли.

— А какой кувшинчик взять? — поинтересовалась девчонка.

— Так ты любой и бери, — улыбнулась ведьма. — Если какой и расколешь, так мы его снова соберем, как я учила. — Потом сказала: — Слишком-то большой брать не стоит, цветы провалятся. Возьми тот, что поменьше. — Махнув рукой, приемная мамка решительно заявила: — А вообще, бери тот, что на тебя смотрит.

— Ага, — понятливо кивнула Алия. — Такой, чтобы как в прошлый раз, у которого глазки появились?

— Точно, у которого глазки, — еще раз улыбнулась ведьма.

Ярослав, слушая диалог, поначалу хотел уточнить — мол, «который на тебя смотрит», это ведь фигура речи? Но здесь понял, что у ведьмы и посуда бывает особенная. Ишь, глазки на кувшине появились. Глазки на кувшине, а у миски ручки. А ножки у кого?

Еще разок подозрительно посмотрел на сам дом. Нет, куриных ножек не видно. Впрочем, вполне возможно, что изба их под себя засунула, чтобы никто не видел. А баба Яга вполне себе может принять облик и молодой женщины, и юной девушки. Вон, в старой сказке про приключения Маши и Вити баба Яга вообще была вполне себе симпатичной, в мини-юбке. Правда, фильм этот давно снимали и актриса, что играла колдунью, уже давным-давно бабушка, а не просто баба Яга.

За девочкой закрылась дверь, а лесная красавица (или ведьма, тут уж хоть так, хоть этак), повернулась к гостю.

— Ты знаешь эту девочку? Откуда? — требовательно спросила женщина.

— Саму девочку я не знаю, — терпеливо доложил Ярослав. — Зато я знаю ее маму. И имя от мамы узнал.

— Вот как? — слегка удивилась ведьма. — Значит, ее мать жива?

— Жива, — подтвердил Ярослав. — Только ее мама не просто женщина, а лесной дух. Полуженщина-полурысь. Кстати, ее Итисия звать.

— Как зовут ее мать — мне все равно, — отмахнулась ведьма. — Рысь она, или женщина — тем более. А то, что Алия не простая девчонка, я в первую же ночь поняла. Она по ночам котенком оборачивается, потом плакать начинает, к маме просится. Правда, котенком она недолго пребывает — силенок мало. Значит, ее мать жива…

Кажется, новость о том, что мать девчушки жива, особой радости ведьме не доставила.

— Так если она не женщина, а дух, как тут ее убьешь? — удивился Ярослав.

— Так запросто, — отмахнулась ведьма. — Духа можно убить, если он в одном облике долго пребывает. А ты говоришь — Итисия эта, она рысь? Вот, как рысь-то ее и можно убить.

Соколов только почесал затылок. А ведь и на самом деле. Рысь несколько раз попадала в переделки, в которые дух, в общем-то, попадать не должен.

— А тебе бы положено помнить, что дух, когда его от родных мест оторвут, половину силы теряет, — укоризненно сказала ведьма.

Нет, определенно, лесная красавица принимает его за кого-то другого. Кажется, она уже должна понять, что он не могущественный колдун Якош. Ладно, потом поймет. А он сам ничего в духах не понимает. Куда там они уходят, какие силы? Да кто его знает. Вон, он сам до сих пор не понял — как удалось «оживить» старую дверь.

— А как ты девчушку нашла? — поинтересовался Ярослав. Интересно, что скажет ведьма? Вдруг она возьмет, да и ответит, что это она Алию у матери и украла? Раньше, говорят, цыгане детей воровали. Или это лишь домыслы?

Но ведьма сказала другое:

— Я эту девчушку в лесу встретила. Не одну, а с какими-то странными людьми. Спросила — откуда, мол, и куда? А они, вместо того, чтобы ответить, стали мне угрожать. А дальше… — Ведьма улыбнулась, показав белоснежные зубки, не ведающие стоматологов. — А дальше мне уже спрашивать было неинтересно. Мне угрожать, то дурная. А девчушка славная!

По улыбке женщины Ярослав понял, что можно не спрашивать, что стало с теми «странными» людьми, которые украли дочь лесного духа из далекой страны. Скорее всего — ими уже перекусила лесная братия, пернатая и хвостатая.

— А её мамка ищет повсюду, — вздохнул Ярослав. — Она за похитителями из своего леса шла, а теперь не знает, как дочурку найти.

— Не мудрено, — хмыкнула красавица. — На эту поляну, без моей воли никому хода нет. Ни духам лесным, ни нечисти какой. Вон, твой приятель-оборотень забрался, так сам не рад. Ополоумел, а потом на всех подряд кидаться начал.

— А как мы прошли, да и эти воины? — спросил Ярослав, кивая в ту сторону, куда уползли остатки «врабиевцев» и куда утащили останки своих товарищей.

— Странные ты вопросы задаёшь, — пожала плечами ведьма, — Уж с твоей то силой любую защиту пробить можно, но в этот раз я сама тебя пустила. Но все равно не пойму, отчего ты скрываешься от меня до сих пор? И личину не снимешь? Или это у тебя и впрямь, не личина, а твой истинный облик?

Странно. А ведь ведьма, кажется, до сих пор не верит, что он живой человек, а никакой не маг, обладающий непонятной силой? Или все-таки верит, но сомневается?

Чтобы собраться с мыслями, задал встречный вопрос:

— Вот, скажи-ка, незнакомка — а как мне тебя называть? Ты мое имя знаешь, а я твое нет.

— А никак меня не надо называть, — усмехнулась женщина. — Кроме меня, да твоих друзей здесь никого нет, я пойму, что ты ко мне обращаешься. Если ты не тот, за кого ты себя выдаешь, то это знание со мной плохую шутку сыграет. Ежели могущественный колдун истинное имя узнает — он над человеком власть получит. Я колдунов, даже могущественных, не боюсь, только зачем мне это? А если ты тот, так к чему мне говорить то, что ты и так мое имя знаешь? Рассказывай.

Ярослав где-то читал, что узнавший истинное имя человека приобретает над ним власть. Но считал, что это все глупости. Какую власть может дать знание букв, которые складываются в слово? Правда, все люди, с которыми его здесь свела судьба — и друзья, и враги, назывались по прозвищам. Вон, вроде бы, только князей называли по именам. А он сам никогда не скрывал своего имени.

— Так ты расскажешь, или нет? — снова спросила ведьма.

Женщина в нетерпении топнула ногой. Ишь, какая грозная. Но с этой незнакомкой лучше не шутить.

Ярослав слегка призадумался. Сказать или не сказать ведьме всю правду? И то, что он видел этого самого Якоша прикованным к стене, да еще и в виде скелета? А какой смысл врать? Да и что он ей врать-то станет? И, вообще, парню из двадцать первого века казалось, что ведьма сейчас листает его мысли, словно раскрытую книгу. Все равно ведь поймет, что он не тот, за кого она его принимает. А от вранья пользы никакой.

Соколов мысленно вздохнув принялся рассказывать всё. Он поведал красавице, что он жил в очень далеком будущем, что он учился, а еще работал, что приехал к любимой бабушке, чтобы помочь по хозяйству, а заодно и выкопать погреб. И вот там-то он наткнулся на старинную стену, за которой оказался скелет. Он даже рассказал о странной чаше, стоявшей на столе, а потом рассыпавшейся. Вроде, в этой чаше, выглядевшей пустой, и заключалась неведомая сила колдуна Якоша Святославовича.

— Вот значит как, — задумчиво протянула ведьма, опять оглядывая Ярослава. — Значит, ты себя за колдуна не выдаешь?

— Да боже упаси, — фыркнул Ярослав. — Незачем мне себя за кого-то выдавать. Я тот, кто я есть. Чужой силы мне не нужно, мне бы свою сохранить. Я ратник, моя сила в руках, да в мече. Вот только, — смущенно добавил парень. — Умения у меня маловато, опыт нужен.

Лесная красавица словно не слушала парня, а опять хмыкнула:

— Говоришь, одолели таки Якоша соперники? Одолели, да на железную цепь посадили? И где же они столько железа отыскали, чтобы цепь сковать? Такую, чтобы Якоша удержала? Только я в это не верю. Если бы Якоша на белом свете не было, я бы это почувствовала.

— А с чего бы ты это почувствовала? — набравшись смелости спросил Ярослав.

— Так Якош-то, мой старший брат, — пояснила незнакомка. — Мать у нас с ним одна, а отцы разные. Разница в возрасте у нас есть, но какая — тебе лучше не знать. Но все равно, я всегда знала, что с ним, и как он. Если бы он был мертв, я бы уже знала.