— Что? — мгновенно вспыхнул Врабий. — Да ты что же, лисья твоя морда, себе позволяешь? Ты меня в убийстве моего шурина обвинять вздумал?

Лис, хотя и выглядел трусовато, но трусом не был. Он поморщился, и сказал:

— А я тебя, воробышек, по имени не называл. И в убийстве я тебя не обвиняю, а только спрашиваю — не замыслил ли ты на княжение сесть?

— А хоть бы и так, — вдруг подбоченился Врабий и выпятил грудь. — Пора уже нам до чего-то договориться. Еще отец мой на воеводстве был, когда договариваться стали. А нынче уже десять лет прошло. Сколько можно эту веревку-то тянуть? Пора уже Бранскому княжеству хозяина обрести.

— Так ты не юли, ты напрямую скажи, — не унимался Лис, хотя и так все было понятно. — Уж не ты ли этим самым князем хочешь быть?

— А может и я, — ухмыльнулся Врабий.

К разговору подключился и Вран. Видимо, старый воевода пропустил мимо ушей слова Лиса о змее, которая, вполне возможно, заползла в его владения совсем не случайно:

— А что такого? Врабий — мужчина видный, воевода справный. Чем он не князь?

Со своего места поднялся еще один воевода, судя по всему — тот самый Стрежень, который был на стороне Врабия:

— Я тоже, братья-воеводы скажу, что пора нам князя избрать. Доколе княжество Бранское без хозяина стоять будет? А Врабий — человек надежный, воевода умелый. В его селе у него порядок, воины накормлены, делом заняты, а пахари в деревнях все при деле. Голодных никого нет.

— А что, у нас у кого-то непорядок? — произнес кто-то. — Или пахари голодными остаются?

— Вы это бросьте, — упрямо мотал головой Лис, — какой из Врабия князь, он же воробушек ещё?

Народ зашумел. И впрямь — мол, чего это Стрежень хвастается Врабием? У всех все в порядке.

Клёст следил за этой перебранкой, что-то соображал, кажется он отключился, такого развития событий он точно не ожидал. Странно, вроде бы. Ведь воевода знал примерный расклад сил. Или его выбило из колеи заявление Врана о свадьбе и о том, что самый сильный из воевод принял сторону его соперника?

Ярослав поймал изумленный взгляд Замайлы, направленный на Клёста. Понять воеводу-соседа можно. Ведь Клёст, судя по всему, до этого развернул целую кампанию — предвыборную агитацию провел, а тут сидит сиднем и ждёт, пока у него из-под носа княжество уводят.

Ярослав собрался толкнуть своего воеводу — мол, давай, скажи что-нибудь, но тот уже и сам поднялся с лавки.

— Братья, ну к чему ругаться? — примирительно сказал Клёст. — Брат-воевода Лис, я думаю, нам только порадоваться нужно, что у дочери Врана появится статный и красивый жених, и прекрасная новость, что среди нас появится воевода с такой большой дружиной.

Раздался гул, потому что Клёст произнес вслух то, о чем думало большинство воевод, но пока не высказывали своих мыслей вслух. А тот, между тем, продолжил свою речь:

— А вот что до того, что должны мы под князем ходить — и тут все верно. И мы с вами уже давненько над этим бьемся, но решить не можем. Нужен нам князь, ох, как нужен. Но вот кто им станет?

Клёст замолчал, затем оглядел воевод, что сидели и не участвовали в споре, словно бы приглашая их к разговору. И дождался. Поднялся один из воевод, и сказал:

— Я, вот что, братья хочу сказать…

— Ишь, а чего это вдруг Беляй-то заговорил? — не удержался от укола Лис. — То сиднем сидит, слова из него не вытянешь, а тут вдруг заговорил? Может, ты сам в князья метишь?

Ярославу показалось, что он наблюдает со стороны небольшой спектакль. Беляй, как он помнил — один из сторонников Клеста. Стало быть, роль ему уже расписана.

И на самом деле, воевода Беляй сказал так:

— Я, братья, говорить не мастак, но, стало быть хотел сказать, что давно нам князь нужен. Не дело это, что мы уже десять лет как раздельно живём, раз в году видимся. И дружины наши вместе не собираются. А куда годится, если ратники, которым вместе с врагами биться придется, друг другу чужие? Еще немного и мы, воеводы, друг другу чужими станем, а то и воевать друг с другом начнём. Но предложить я хочу не себя, а Клёста. Я его с детства знаю. А дружина у него, и порядок — ничуть не хуже, чем у Врабия, а может и лучше. Клёст достойный будет правитель.

Воевода Беляй аж вспотел, сказав такую длинную речь. Он уже собрался сесть, но вспомнив что-то, сказал:

— А еще, братья-воеводы — праздник бога нашего Перуна на носу. Сколько лет мы уже вместе его не праздновали, жертву не приносили? Может, пришло время? Вот, изберем князем Клеста, он жертву и принесет.

Раньше бы Ярослав удивился — почему это князь должен приносить жертву богу? Но пожив в селе, парень успел узнать, что тех жрецов, что были в Древней Греции или в Риме, в Бранском княжестве да и в окружающих землях не было. В деревнях жертвы приносил староста, а в селе — воевода. Стало быть — жрецом здесь был самый уважаемый человек. Вот, значит, князь являлся еще и верховным жрецом.

Услышав слова Беляя, воевода Врабий вздрогнул, словно его током ударили. Кажется, будущий зять Врана не ожидал такого поворота событий. Видимо, был абсолютно уверен, что после слов Врана и Стрежня, его тут же и выберут князем. Наивный. Хочешь получить власть — будь готов, что за нее тебе придется с кем-то поспорить. А то и сразиться.

Ярослав про себя отметил, что воевода Врабий смотрит и на Беляя, а особенно — на Клеста с нескрываемой злобой. А вот с самоконтролем у воеводы нелады!

Со своего места поднялся еще один воевода. Совсем молодой — моложе и Клеста и Врабия. Ярослав понял, что это еще один из сторонников Клеста — Кракша.

— Да, братья воеводы, я тоже думаю что князя лучше, чем Клёст, нам не найти. Я, хоть и молод, но еще помню, как правил наш последний князь Любослав и что при нем был и порядок. Вон, даже разбойников на наши земли меньше лезло, чем теперь.

Ярослав сидел, тихонько поглядывая по сторонам и слушая речи. А ведь тут нешуточная предвыборная кампания разворачивается!

Вот, теперь поднялся и Замайло. Воевода зрелый, уважаемый.

— Я тоже отдаю свой голос и свой меч Клёсту, — только и сказал Замайло и сел на свое место.

В зале для совещаний воцарилась тишина, но тишина тревожная, какая бывает после одного раската грома, но все понимают — что за одним раскатом последует второй, более мощный.

На уверенно стоящего Клёста смотрели все, кто с одобрением, а кто и с ненавистью. Вот только Лис ошарашено открывал и закрывал рот, но при этом его глаза бегали, будто он что-то считал в уме. А взгляды присутствующих скрестились на Лисе. Ведь от него теперь зависело решающее слово. Скажи Лис, что он отдает голос за Клёста, то всё и свершится. Голосование состоится, и большинством голосов, совещанию придется признавать воеводу князем. Но Лис, сорвавшись со своего места, сорвал голос едва ли не до визга:

— Вы чего это удумали? Мальчишку в князья ставить? Врабий, он тоже еще мальчишка, но я хоть Врабия знаю, как-никак, сосед мой. Владения наши бок о бок. А Клеста я видел всего два раза, с тех пор, как его отец, Клест-старший умер. Кто знает, что от него ждать, как он на стол княжеский сядет? Если уж кому и быть князем, то пусть это будет Врабий, так тому и быть, за него буду слово держать.

Никто и глазом моргнуть не успел, как палата разбилась на два враждующих лагеря. С места пока не срывались, но уже поглядывали друг на друга недобро, а охрана воевод даже принялась хвататься за рукояти мечей.

— Похоже, опять не договоримся. Ничья! — радостно улыбнувшись, вдруг заявил Лис. — У нас два искателя княжеского стола, а к каждому из них по трое приспешников прилагается. Четверо на четверо.

И чего он так радуется? Ярославу показалось, что хитрая бестия нарочно отдал голос за Врабия, чтобы опять не смогли избрать. Но так это или нет?

— А скажи-ка мне воевода Лис, — поднялся с места Замайло. — Отчего ты свои слова-то все время меняешь? Вот ты давеча Врабия обвинял — что не зря змея к сыну Врана полезла… — Лис попытался что-то сказать, но Замайло лишь усмехнулся. — Ну да, вроде напрямую не обвинил, но сомнения-то зародил. Да и говорил что не бывать ему князем. Так вот скажи нам — отчего ты теперь за Врабия встал?