Не бросили.

Не очень аккуратно положив, Гера под козырёк незнакомого здания, скорее всего с задней стороны, которая не использовалась местными как парадная. Так как присутствие людей тут не ощущалось. Иммунные намеревались покинуть его компанию. Однако спустя несколько секунд, один из них всё же вернулся.

— Слышь мужик, я не знаю, чем ты так себя доконал. Дрянь наверняка та ещё. Но я сам с Кавказа. И… В Общем не принята у нас мужчине так умирать. Неправильно это. Найди в себе силы, ну… в общем сам все понимаешь. А средство я тебе оставлю… Вот.

На этих словах мужчина, во внешности которого не было, впрочем, ничего выдающего в нём Кавказца, протянул Герольду небольшой нож. После пары секунд раздумий, в которые он не дождался, чтобы Знахарь ответил взаимностью и принял подарок, он вложил нож в руку, и словно для того, чтобы Герольд точно его не отпустил, засунул руку Гера за пазуху.

— Видно не судьба у тебя, брат, уйти достойно, так хоть с оружием помрёшь. Всё лучше, чем ничего… Прощай в общем.

После чего, спустя несколько секунд, Гер остался в полном одиночестве…

Завывание ветра, лёгкий скрип, то ли флюгера, то ли части забора, (о происхождении источника звука Герольд рассуждал последние двадцать минут). Далёкий гул мотора и вполне близкий звук работающего генератора. Конечно, не такую тризну, хотел бы себе заказать умирающий Знахарь. Но иной по его душу как-то не представилось. Посему он пытался из всей этой какофонии вычленить некую закономерность, чтобы представить, что это некая музыка… Получалось скверно.

Мысли о смерти посещали Герольда довольно часто в прежнем мире. Помимо банального любопытства, о том, что находится за той стороной грани, были и мысли вполне практического толка. Он думал о похоронах, и их влиянии на память о человеке. О тех или иных ритуалах при погребении либо кремации… Множество разных мыслей посещали его. Однако никогда он не примерял этот «наряд» на себя. Пожалуй, впервые он задумался, а как бы хотел, чтобы распорядилась его телом в посмертии? Как ни странно, применив ситуацию на себя, он вдруг осознал, что вариант с исчезновением в искрящемся молниями тумане, ему представлялся наиболее привлекательным. Сам мир, стирал тела своих жертв в пучине бледного савана. Чтобы после, на том же месте дать пусть страшную, но новую жизнь… Невероятно красивый виток колеса Сансары…

— … не несём за это, никакой ответственности…

— Вы не понимаете, это не орган теневого управления Улья. Кто вообще в здравом уме будет воспринимать это так?

— Как мне кажется, Ты мой друг заблуждаешься… Постой…

— Что-то…

— Тссс…

Два голоса, двое мужчин. Бесцеремонно ворвались в плавный ход мыслей Гера. Уловить то, о чём они вели диалог, Герольд не смог. Слишком поверхностно он успел ознакомится с теми звуками, что потревожили его текучий спуск в царство забвения.

Спустя какое-то время, его кажется потрогали, а после деликатно перевернули лицом вверх. В глаза ударил резкий и болезненный свет.

— Жив… ох…

— Это что ж его так…

— Чернота? Хотя вряд ли. Его как будто изнутри что-то сожрало, видишь впадины. Да и… Ох бля…

В этот момент державший доселе его человек, резко отпустил лицо Гера, и вероятно отпрыгнул.

— Что это? — нервно спросил вероятно более молодой мужчина.

— Хм… Кажется я знаю, что за недуг схарчил нашего незнакомца. — ответил более взрослый голос.

— Вы такое уже видели? — удивлённо спросил более молодой.

— Да, но не такую запущенную… Это Клякса. — уверенно поставил диагноз более зрелый мужчина.

— Да ладно… Она не разрастается до таких размеров, я же помню курс по ментальным паразитам. Она за сорок-пятьдесят секунд съедает человека, оставляя лишь чёрную оболочку. А эта словно…

— Спит. — подытожил более зрелый мужчина.

— Но как? Нет, я помню, что одна из граней как раз даёт такую возможность, но тогда этот мужик должен был…

— Похоже на то. Он терпел. Он вытерпел полное выжигание семидесяти процентов нервных окончаний.

— Ни одного зафиксированного случая, до этого момента. И он жив, жив!

— Интересный экземпляр. Степа, а не забрать ли нам его с собой?

— А дотянет? Да и сколько мы проведём дней там… Ну там…

— До Института нет, переход через границу региона… в общем нет. Я предлагаю забрать его на Совет.

— Август Павлович, а как же ограничение, не более двух представителей же…

— Не тупи, пока едем, будем изучать. Если ему повезёт, и он доберётся с нами до места, живым, проведём эксперимент. Когда ещё представишься такая возможность?

— Вы думаете там кто-то с Кляксой будет?

— Старая карга… Удивлюсь если у неё за те века, что она топчет этот мир не появился этот навык…

Ход времени, ход мыслей, ход мировой энергии… Где он, кто он, порой что-то мелькало поблизости, но это было столь зыбко и эфемерно, что зацепиться никак не удавалось.

Чувства были сравнимы с полетом в вакууме. Вроде бы тело, ну или что-то, что ощущалось как тело, имело собственный вектор движения, но то ли скорость его была мала, то ли размеры «Ничто» — были грандиозны. В любом случае ощущения бессмысленного, вечного скитания были всеобъемлющи. Чернота и путь. Путь и чернота. Казалось, было всё время вселенной, чтобы «насладиться» ей, однако продлилось всё это лишь несколько тысячелетий… Субъективно конечно…

— … это было действительно любопытно, ты был прав, впрочем, с тобой всегда интересно, до встречи Август.

— Надеюсь до скорой, уважаемая Сабина. Вы как всегда обворожительны.

— Не перегибай с лобызанием, мне пора, и не забудь копию выводов по этому эксперименту. Меня всё реже можно чем-то удивить, хотя, я кажется сегодня слишком часто произносила эту фразу… блядство. До встречи Август.

— До встречи Уважаемая.

Сознание возвращалось в Герольду скачками, и не задерживалось на длительное время. Но и великое Ничто более не имело над ним безраздельной власти.

Жажда жизни, неугомонная, способная свернуть горы и иссушить моря по-прежнему наполняло всё естество Гера. Да, вместе с сознанием возвращалась и боль, но она, реально, была не такой значительной и сильной как прежде. Воспоминания о том, как он варился живьём в «желудке» паразита, по-прежнему бросали Гера в дрожь. Но радость от того, что всё позади была сильнее. С каждым днём, он всё больше времени проводил в сознании. Сегодня впервые он начал пить самостоятельно, прежде живец и воду ему в глотку заливали через умело сделанный зонд. Говорить при этом он, конечно, не мог. Да и не было такого желания. Но сегодня с Гером наверняка произведут беседу, так как за последнее время к нему у сотрудников Института, а это были именно они, накопилось множество вопросов. А препятствие в виде дырки в горле ныне удалено.

— Как себя чувствуешь, можешь детально описать? — спрашивал его мужик, вероятно главный в этой паре, по имени Август.

— Хелово… — с плохой артикуляцией отвечал Гер.

— Не удивительно… — с ухмылкой комментировал Август. — Я попрошу тебя оказывать полное содействие нам, вопросов у меня очень много.

— Без плоблем, с чего начнём? — спокойно отвечал Герольд.

— С начала конечно… — улыбнулся Август. — расскажи-ка мне друг, кто же это тебя Кляксой наградил?..

Опросы длились по тридцать-сорок минут, впрочем, после делались более-менее вменяемые перерывы, в которых Гер успевал отдохнуть, подкрепится и подготовиться к следующей куче вопросов. Пока он был в том состоянии, в котором он не сможет и десятка метров пройти, эти допросы были малой платной за восстановление, которое, впрочем, приходило несколько медленней чем всегда.