Вновь едва не замутило — удержали лишь остатки силы воли. И нежелание предстать перед Тенмаром еще большим слабаком.
— Девочка… — удивленно выговорил Ревинтер.
— Понятно.
Темная амфора — вновь в руках подполковника. Багровое вино льется в две глубокие гладиаторские кружки. Как кровь… сколько ее было там⁈ Не в жутком мире неведомой девочки, а в жизни самого Роджера!
Багровая, засыхающая кровь на телах и одежде ни в чём не повинных крестьян. Багровое зарево сжигаемых дотла мирных деревень…
«Пусть винят во всём своего лорда», — говорил отец.
Но там, где проходили каратели, уже некому было кого-то винить…
Это он, Роджер, был в числе тех, кто прокладывал путь сквозь Лиар огнем и мечом⁈ Роджер, что в детстве прочел столько хороших, чистых, благородных книг и дал себе столько бесполезных клятв⁈
— Пошли! — встряхнул темными отросшими в Квирине волосами Тенмар.
Здесь любят длинноволосых гладиаторов…
— Куда? — устало выдавил Ревинтер вопрос, не имеющий особого значения.
Если уж на то пошло — сейчас он отправится по приказу Тенмара куда угодно. Хоть добровольно на плаху. А чем эта скамья под статуей Флавиана Первого за плаху не сойдет? Или лучше перетащить к подножию Вареза? Как-никак — языческий бог. Ему положены жертвоприношения…
Анри чуть усмехнулся в полутьме. Будто прочел мысли незадачливого министерского сына:
— Я достаточно пьян, чтобы взяться вас учить.
У самого Роджера уже вовсю шумит в голове. А вот во взгляде Тенмара как раз — ни намека на хмель.
Николс покорно поднялся и потащился за подполковником на середину зала. А оттуда — к противоположной стене. Там развешана целая коллекция оружия — от северных мечей и эвитанских шпаг до кривых ятаганов Востока.
Если Тенмар, наконец, принял решение убить врага… Кто осудит подполковника — когда тот сошлется на крепкое вино и темноту? Ревинтер и сам бы не осудил…
Всего три свечи в линию, между ними расстояние — шаг. Там, в Лиаре, в Амалианском аббатстве, у Роджера тоже был всего шаг — до безвозвратного падения в грязь.
А теперь — куда? В давно и нетерпеливо ждущую Бездну?
Какая холодная рукоять! Роджер едва не вздрогнул вновь. Впрочем, может, в полутьме Тенмар не заметит очередной слабости? Тем более, это давно уже не от страха. Просто по привычке.
Ревинтер-младший давно разучился бояться. И даже сам не понял, когда. Наверное, когда стало почти всё равно — жить или умереть…
А сейчас Тенмар вручил врагу боевое оружие. Значит, себе взял такое же. И значит — убьет.
— Почему сейчас? — хрипло вырвалось у Роджера.
— О чём вы, капитан? — Анри отступил на шаг, принимая боевую стойку.
Как же легко и смертоносно он движется! Не ступает — перетекает… А Роджер еще восхищался Эверратом. Да тот рядом с командиром — неповоротливая черепаха.
Отец говорил, что Анри Тенмар в сравнении с молодым Ральфом — всего лишь рысь против льва. Но лев — давно стар, а крысенышу и когтей рыси более чем достаточно. Одного взмаха хватит…
У Роджера толком никогда не получался ни один прием. И уже не получится…
— Я не выйду отсюда живым, — Ревинтер усилием воли (ее ошметков!) справился с собственным голосом. — Почему вы прямо не говорите мне этого⁈ Я не заслуживаю даже правды?
— Вы всё-таки боитесь смерти.
Сколько льда в этой усмешке! Отец говорил, что старик Тенмар всегда ухитрялся быть и волком, и змеей, а его сын сам превратил себя в копию прямолинейного вояки Арно Ильдани. Окажись здесь Бертольд Ревинтер — взял бы свои слова обратно. За миг до смерти.
— Я боюсь умереть негодяем, — честно ответил Роджер.
Нет, он все-таки не опустит взгляд. Дрожать — поздно.
— А вы собирались что-то исправлять в этом раскладе?
Хочешь убить — убей. Зачем издеваться? Может, затем, что и в Лиаре убивали быстро — не всех?
Роджер всё-таки уставился в пол. Тот кажется в полумраке серым.
Уставился. И закусил губу, чтобы…
Понял, что делает, лишь когда кровь потекла по подбородку.
— Ладно, подполковник, не будем терять времени? — младший сын Бертольда Ревинтера глубоко вздохнул.
Он уже не увидит рассвета — как и многие там и тогда. А те, кто увидели, — пожалели.
Роджер вполне заслужил закончить свои дни здесь — в мрачном зале, среди языческих статуй. Но хоть не на камнях или в трясине!
— Подполковник, у меня к вам последняя просьба. Не могли бы вы передать моему отцу…
— Капитан Николс, вашего отца я при встрече убью сразу, не вступая с ним в разговоры. Вы готовы?
Роджер обреченно кивнул…
2
Это оказалось даже хуже, чем Роджер ожидал. Он вспомнил не только Эверрата, но и братьев — обоих. И всех, кто за всю его жизнь дрался лучше. А их было много — очень…
Хуже всего, что Анри его даже не ранил. Гонял по всему залу, раз семь или восемь вышибал оружие. И всегда позволял поднять клинок с пола. А однажды — из-под скамьи у статуи Юстиниана Пятого, куда невезучее оружие улетело.
К шестому разу онемела рука. Шпагу пришлось переложить в левую. В полутьме Роджер не всегда видел выражение лица противника. И, наверное, только к лучшему.
Левой Ревинтер фехтовал совсем слабо. Сейчас его с легкостью одолел бы даже Кристиан. Пришлось, намертво сцепив зубы, вновь стиснуть проклятый эфес правой…
Анри терпеливо ждал. А потом резко атаковал. Как всегда — неожиданно.
Кисть потеряла подвижность почти сразу. Каждый выпад отдавался невыносимой болью… Роджер отступал до самого конца зала — пока, споткнувшись, не рухнул на колени.
И смертоносное острие вражеского клинка замерло у самого горла…
Ревинтер отчетливо, как никогда, видел сейчас все дюймов двадцать неотвратимой гибели. Хотя — столько не понадобится. Достаточно росчерка…
Только бы не закрыть глаза! Эйда Таррент всегда зажмуривалась — при виде Роджера Ревинтера. Будто от этого он мог исчезнуть. Будто сейчас куда-то исчезнут Анри Тенмар и его клинок.
Только бы прикончил сразу!
— Убивай… — выговорил Роджер. Слишком тихо. И голос дрогнул.
Змеи! Даже умереть нормально не получилось.
Острие качнулось, отодвигаясь. На дюйм. А вот теперь — глаза уже не закрыть. Как завороженному не следить за пляской своей смерти?
— Вставайте, Николс. Вставайте и продолжайте.
Еще не всё! Роджер проклял себя за нелепую, трусливую надежду. И Тенмара — за то, что ее дал!
— Поднимите оружие, Николс.
Ах, да… Ревинтер потянулся за клинком, каждую долю мига ожидая удара.
Разогнулся.
Анри ждет. Тени от свечей на его лице мешают разглядеть выражение глаз.
— Это бесполезно… — глухо выговорил Роджер. — Вы решили меня убить, значит — убьете.
Бесполезное оружие — вновь в бесполезной руке. Для продолжения бесполезного сопротивления. Мышь против кошки.
Нет. Не мышь — крыса. Против живого вихря танцующей стали.
— Вы можете закричать, — равнодушно бросил Анри. Совершенно трезвым голосом.
Не пьян. Что и требовалось доказать.
— И кто меня услышит? Ваши друзья? Так они, если что — помогут. Вам.
Молчит. И ждет.
— Зачем всё это⁈ Зачем вы защищали меня? Говорили, что отвечаете за меня, — зачем? Неужели нельзя было просто убить⁈
— А вы — просто убийца?
Неуловимое глазу движение — молниеносней прыжка пантеры. И клинок — вновь у горла Роджера. Тот успел-таки шарахнуться назад — и теперь уперся спиной в тогу на вытянутой руке Аврелиана то ли Второго, то ли Третьего. Его можно узнать по носу — родился не в Квирине. И был воином — от Творца или от Темного. Как и Тенмары. Не то что какой-то там Ревинтер…
На сей раз он сумел не зажмуриться. Всё и так сейчас исчезнет. Навсегда.
— Бесполезно, — подтвердил Тенмар. — Однажды я не смог убить человека, сказавшего мне это.
«На арене?» — чуть не вырвалось у Роджера. Но не стоит напоминать о таком — даже врагу. К тому же, на арене Анри Тенмар как раз убить смог. Ну что ж — теперь ему такое будет не впервой. Да и Роджер Ревинтер — не невиновный.
