– Слушай, – сдавленно и тоже как-то по-другому начал он и осекся… – я прошу тебя помочь.

– Помочь? – не понял я. Ведь я и так уже был готов помочь и давно согласился. – Ну да. Конечно. – Я помолчал, ожидая продолжения. Снежинки кружили перед моими глазами падая и попадая за воротник.

– У меня беда. – Вдруг сказал он и отвернулся. Я замер. Все происходящее и услышанное не укладывалось для меня в картину мира, хоть и без того безумную, но хотя бы, до этого имеющую подобие логики… Это ведь он меня спасал… вернее, спас и, по любому; по всем обстоятельствам, сказанным словам и его поведению тогда, во время нашей предыдущей встречи он казался если не сверхчеловеком, то кем-то чрезвычайно могущественным. Почти всесильным – и теперь эти его слова…

– Чем я могу вам помочь? – спросил я, скорее, что бы прервать затянувшуюся паузу.

– Меня преследуют. – Голос его чуть окреп, но оставались в нём интонации безысходности. – Меня преследуют киберрастения с планеты Тар. – Казалось, он торопился рассказывать. – Они прорастают везде, где бы я не появился. Никакие ухищрения не действуют. – На его лице появилось вопросительное, почти беззащитное выражение. – Это началось два дня назад. Я пробовал все… почти все. Мои партнеры из других миров не выходят на связь. Они боятся…

В этот момент снег рядом с его ногой зашевелился, и из-под него показалось что-то зеленое. Быстро высунувшись из снега, наружу показался диковинный росток. Он напоминал растение «Аллоя», потом, достигнув сантиметров десяти в длину, на концах ростков начало что-то серебриться; с ужасом смотрел я, как концы лепестков превратились в головы, по очертанию напоминающие собачьи. С той только разницей, что материал, из которого они были сделаны, отливал сталью; пасти животных тянулись к ногам Дмитрия и щелкали зубастыми пастями; казалось, ему не спастись.

– Арра харра дембэт! – Закричал Дмитрий в полый голос. Он вскочил на скамейку и, заняв боевую позицию начал молотить по хищному растению дубинкой норовя попадать но оскалившимся мордам. Когда он попадал, головы лопались с отвратительным звуком; это напоминало чмокающий хлопок сопровождающийся отрывистым визгом. Из стебля растения на месте лопнувшей головы начинал бить фонтан красной жидкости. Скоро снег превратился в сплошное алое пятно. Я, застыв в ступоре от ужасающей картины, не мог двинуться с места… а он все молотил и молотил по головам, растение дергалось и извивалось, кажется, в отчаянии что не может сойти со своего места и напасть…

Я открыл глаза.

Матрац подо мной почти сдулся, и я лежал на полу только подпираемый по бокам колышущимися его частями, еще сохранившими воздух. Сквозь занавеску пробивалось солнце. Я встал и тряхнул головой. Сон не шел из головы. Ведь если всё рассказанное мне им было правдой, то даже вообразить, какого рода проблемы решают эти люди, не представлялось возможным.

Я вскипятил чай – чайник был куплен мной в первый же день пребывания здесь, завтракать в кафе я опасался. Сделал себе бутерброд. Посмотрел на часы. До встречи оставалось полчаса. Доел. Оделся. Еще раз, оглянувшись на приютившее меня убежище, вздохнул. За последнее время это были самые спокойные дни. «Спасибо этому дому, пойдем к другому» – подумал я и вышел из подъезда. Почему-то я был уверен, что больше сюда не вернусь.

Он сидел на прежнем месте и ворошил палкой снег. Казалось, словно он и не уходил отсюда. Так и сидел, дожидаясь меня еще с того раза, как бы обдумывая разговор… Я подошел, поздоровался. Нерешительно сел.

– Как дела? – начал Дмитрий. – В библиотеке?

Я вздохнул с облегчением. Остатки сна еще ворошились в моей голове, вызывая тягостное и неприятное чувство. Вопросу я ничуть не удивился, поняв его буквально, начал рассказывать о своих открытиях. Хоть мне и было до крайности любопытно, к каким же выводам пришел он сам, я торопился изложить свою версию.

– Она почему-то перестала работать! – перешел я от фактов к выводам. – И это совпало с появлением какого-то ее старого друга. Я бы решил, что ей просто стало стыдно перед ним; он ведь вернулся с Тибета, где учился настоящему мастерству. А она, между тем, промышляла здесь фокусами местного значения типа ворожьбы и сглаза… но тогда как же быть со смертью одного журналиста и исчезновением другого? Получается, она занялась чем-то другим; какими-то экспериментами, рядом с которыми ее прежнее ремесло было ничем. И это требовало соблюдение тайны! Продолжая же общаться с прессой, она привлекала к себе внимание и соблюдение секретности становилось трудновыполнимым… К тому же, если ввести допущение о том, что смерть и исчезновение журналиста было организовано Элеонорой или кем-то из ее подельников трудно даже вообразить, что скрывается за этой завесой и какова ставка, ради которой они идут, кажется, на все…

Я вопросительно посмотрел на Дмитрия. Сказать мне было больше нечего. Все это время он молчал, чертя на снегу перед собой замысловатые узоры.

– Что ж, – начал он, выждав некоторую паузу. – Получается, ты бы и сам рано или поздно догадался. Тем более, что тут и осталось только догадываться… Все факты перед тобой. Тем более, что самое сложное – суть объяснения, до которой ты бы пожалуй сам не дошел, я тебе тоже дал… – Он вопросительно посмотрел на меня. Я сидел в полном ступоре. Мне только что казалось, что я проявил чудеса догадливости. Теперь же получалось, что я, наоборот – все знаю, но ничего объяснить не могу.

– Ну ладно, викторина отменяется. – Дмитрий стряхнул снег с рукава. – Тем более, что всё ещё далеко не закончилось… – с некоторой досадой в голове закончил он. – Спрашивай по порядку.

Я задумался. Только что вопросы роились и множились, а теперь, казалось, голова стала пустой.

– Кто убил Сергея? – наконец выпалил я, первое, пришедшее на ум.

– Сергея убил он сам. Это было самоубийство, – ответил Дмитрий.

Я был совершенно потрясен. Представить, что этот огромного роста и габаритов жизнерадостный «новый русский»; не отягощенный никакими комплексами человек; прекрасно обеспеченный и получающий от жизни все, что только хотел – решился себя убить! Это же откровенная чушь. Однако оснований не верить Дмитрию у меня не было. Но зачем? И почему умерла Наташка? Они что, как Гиммлер, решили семьёй самоубиться?

– Нет, конечно, – опять подслушал мои мысли Дмитрий. – Наташку он за компанию угробил, что бы на тебя подозрение упало. Ты же к нему тогда со своими догадками приперся; то, что Наташка порой Сергея отравить была готова, правда. Да только, не готовила она этого убийства и не предпринимала ничего, что бы практически совершить.

– Меня? Подставить? – сегодня, кажется, был день сюрпризов. – Долларовый миллионер убивает себя и свою любовницу, что бы подставить меня, нищего малоизвестного музыканта? Супер!

– Для того, что бы понять логику событий нам надо, пожалуй, начать с конца. – Продолжал собеседник. Есть некая причина, из-за которой всё произошло. И ты почти ее раскрыл. Чем занималась Элеонора Константиновна Мудрак со своим приехавшим из Тибета другом?

– Чем? – тупо переспросил я.

– Да ты же об этом читал. А потом и журналист еще пропал для верности. Что бы не сомневались, что правду написал…

– Обмен астральными телами… между человеческими…

– Конечно! – воскликнул Дмитрий. – Её старый друг, то ли где-то выкопал; то ли у него там способности проснулись, то ли научили… в общем, обучился он – ни много ни мало – манипулировать астральными телами людей. Он научился изымать астральное тело и поселять его в другие физические тела – при условии, что они пустые на этот момент, конечно, – поправился он. Отсюда и эксперименты по обмену: две астральных проекции в одном теле не уживутся, человек элементарно сойдет с ума.

Я молчал. Сообщение было неожиданным – когда я про это читал, я особо не вдумывался в смысл эксперимента. Теперь же опыт казался мне жутким. Даже страшно было вообразить, куда может завести подобное изыскательство…