Впрочем, Юра, будучи не настолько наивным, прекрасно понимал, что благородством тут и не пахнет. Тут свои законы. Волчьи.

***

Лариса натянула вязаную шапку до самых бровей. Подумала немного и накинула сверху капюшон куртки.

– Лариса, тут до школы двадцать метров.

– Это конспирация, мама. Не хочу, чтобы кто-нибудь видел, что меня родители в школу привозят.

– А что в этом такого? – удивился Саша. – Мы не можем своего ребенка в школу отвезти? Помнишь, как мы тебя сюда в первый класс привели? Ты тогда с такими большими бантами была, в руках гладиолусы, ранец за плечами новый.

– Ладно, вы тут ностальгируйте, а я пошла. Пока!

Лариса перекинула через плечо ремешок сумки и выскочила из машины.

– Стесняется нас, – сокрушенно сказал Саша.

– Взрослеет, – грустно ответила Капа.

У ворот дочь откинула капюшон и сняла шапку. К ней сразу же подошли одноклассники: две девочки и мальчишка с дипломатом под мышкой. Компания, переговариваясь, не спеша направилась к крыльцу, к которому со всех сторон сбегались школьники.

Саша завел машину.

– Ну что, поехали?

– Поехали.

Саша молча крутил руль, Капа тоже молчала и смотрела на город, замерший в ожидании лютой зимы. Снег, неровными сугробами лежавший вдоль обочин, оброс выхлопной грязью, деревья поникли голыми ветвями, на остановках в попытках согреться выплясывали люди, а сверху, с крыш и оконных карнизов, хмуро посматривали уличные завсегдатаи – воробьи и голуби. Правда, городскую серость немного разбавляли лозунги на стенах домов, предприятий и растянутых над дорогами кумачовых лентах:

«Трудящиеся Советского Союза! Самоотверженным трудом крепите экономическое могущество нашей Родины! Успешно выполним план 1985 года, достойно завершим пятилетку!»

Или:

«Товарищи! Будьте рачительными хозяевами, боритесь за экономию материальных ресурсов! Проработаем в 1985 году не менее двух дней на сэкономленных материалах, сырье и топливе!»

Или:

«Да здравствуют советские профсоюзы – школа управления, школа хозяйствования, школа коммунизма!»

Или этот, на стене станкостроительного завода:

«Трудящиеся Советского Союза! Шире развертывайте социалистическое соревнование за достойную встречу XXVII съезда КПСС! Новыми достижениями в труде ознаменуем съезд родной ленинской партии!»

Машина ткнулась передними колесами в сугроб.

– Капа, приехали.

– Я вижу. Слушай, Саша, думаешь, этот Четвертазин решится на что-нибудь такое? – задумчиво спросила Капа, глядя на рабочих, тянущихся через проходную.

Саша постучал пальцами по рулю.

– Не знаю. Но лучше перестраховаться.

– Да, наверное, – согласилась она. – Не забудь Ларису из школы забрать.

– Ох и криков будет! – с улыбкой покачал головой Саша.

– Строже с ней будь, хорошо? Все, пока!

Поцеловав мужа, она вышла из машины. Куривший у проходной Коля Волобуев приподнял кроликовую шапку и, слегка поклонившись, ехидно поинтересовался:

– Начальство прибыть изволило?

– Изволило, Коля, изволило, – миролюбиво ответила Капа, шаря в сумке в поисках пропуска. – Как дела? Смирился с мыслью, что не быть тебе мастером в этой жизни?

Волобуев усмехнулся.

– А у меня выбора нет. Вам, высоколобому начальству, виднее, кто достоин. А я кто? Простой скромный рабочий. В общественной жизни не участвую, политикой не интересуюсь, деревья со школьниками не сажаю. Я просто вот этими мозолистыми руками вытачиваю детали. Хренову тучу лет!

Он потряс широкими ладонями. Капа нашла пропуск.

– Коля, из девятого ПТУ хотят к нам учащихся на практику отправить.

– И что?

– Возьмешь двух практикантов? Поможешь подрастающему поколению безболезненно перейти от теории к практике?

– Я похож на воспитательницу в детском саду?

– Ты похож на опытного работника, которому есть что показать молодой смене. Мудрый наставник, старший товарищ и крепкий профессионал.

Капа толкнула турникет проходной. Вахтер поприветствовал ее кивком, даже не взглянув на пропуск – начальство он знал в лицо. Волобуев, выйдя из задумчивости, выскочил следом за ней. Большой и высокий, он семенил рядом с маленькой Капой.

– А передовики отказались, что ли? Не царское дело – молодняк учить, да?

– Мы им не предлагали.

– Почему? Они же лучшие из лучших по вашим меркам. Поэтому вы их выдвигаете, а остальных – задвигаете. Меня вон – задвинули и даже не чихнули.

Капа, взявшись за дверную ручку, посмотрела на него снизу-вверх:

– Коля, тебе детей доверяют. Будущее нашей страны. А ты мне тут про «выдвинули-задвинули». Впрочем, как хочешь.

Она дернула за ручку и зашла. Волобуев подумал немного и, засунув голову в дверь, крикнул.

– Ладно, уговорила! Давай практикантов!

– Учти, я лично буду проверять, чему ты их научил!

– Вот, блин!

Добираться пришлось на такси – на автовокзале наверняка дежурили усиленные милицейские патрули, ориентированные на розыск беглого преступника Четвертазина Юрия Тихоновича 1960 года рождения, ранее не судимого, среднего роста, среднего телосложения, с серыми глазами и короткой стрижкой…

Юра слипающимися глазами поглядывал в седой затылок водителя. Размеренный гул двигателя и тепло от печки убаюкивали, но окончательно погрузиться в дрему не давала болтовня таксиста. Тот говорил много и эмоционально. Обсудив предыдущих генсеков, один за другим отъехавших на лафетах в светлое социалистическое царство, он переключился на новое руководство страны, которое, по его скромному обывательскому мнению, идет верной дорогой. Особенно порадовала антиалкогольная кампания, именуемая в народе «сухим законом».

– И правильно! Водка – зло, скольких людей загубила эта злодейка с наклейкой. Все мои одноклассники уже давно на погосте. Я последнего похоронил, рюмочку за упокой выпил, а домой пришел и завязал. И отлично себя чувствую, хочу тебе сказать. Спортом занимаюсь, по утрам зарядочку с гирькой делаю, в парке бегаю по выходным, а морозец хороший вдарит – так обливаться холодной водой буду, а снегу присыплет побольше – на лыжи встану.

– На лыжи можно встать в любое время года. Главное, чтобы обстоятельства удачно сложились, – сказал Юра и осекся.

Но водитель, к счастью, понял по-своему.

– Согласен, летом можно и на водные лыжи – было бы желание. Да вот только желания у населения нет, не наблюдаю что-то. Смотрю на мужиков нынешних, все какие-то обрюзгшие, плешивые – ну какой там спорт? У них одна забота – налакаться и домой на полусогнутых.

– Вам же, таксистам, лучше. Те спьяну и три счетчика заплатят, – сказал Юра и добавил насмешливо. – А то еще и прикупят, а? У таксиста того же самого.

Водитель вздохнул. Отрицать факт, что таксисты по ночам продавали водку по тройной цене, было бы глупо, об этом все знали. И про их каналы-поставщики, недоступные для простого обывателя, тоже знали: несуны на ликероводочных заводах, проводники поездов дальнего следования, продавцы в магазинах, торгующие через черный вход…

– Такие только профессию позорят, а я этим не занимаюсь. У меня тут случай был: на мужиков каких-то нарвался, они машину окружили, на капот легли, требуют, паршивцы! А где я им возьму?! А они мне такие: не ври, нам твой сменщик продавал! Пришлось монтировкой пригрозить.

Таксист с досадой стукнул по произвольно опустившемуся солнцезащитному козырьку.

– Бизнес, – сказал Юра.

– Что? – не понял таксист.

– Слово такое есть – «бизнес». Это что-то вроде законной торговли.

Таксист недовольно мотнул головой.

– Бизнес еще какой-то! Я тебе, мил человек, так скажу: как ты это дело не обзови, ничего законного тут нету! Оно так и останется спекуляцией, понял? Эх, новый-то наш Генеральный борьбу с алкоголизмом затеял правильную, да только не с этим народом такие эксперименты устраивать.

Он нервно посигналил «Москвичу», пытавшемуся выехать перед ним, и продолжил: