И если случилась проблема, то надо сначала вспомнить, с чего всё началось, а не переживать эмоционально, что «Теперь — всё стало очень плохо!».
- А теперь про мужика с топором? - спросил Ариадна.
- Третья мысль простая: отрицание необходимо, но абсолютного, 100% отрицания — быть не должно.
Во-первых, отрицание необходимо почему? Потому, чтобы помнить, с какой исходной проблемы всё началось. Часто бывает так, что общество предлагает тебе несколько вариантов внешне красивых и правильных действий — но здесь нельзя увлекаться подражанием чужому опыту, пусть даже и успешному! Человек действует из-за нехватки чего-то, из-за нехватки, реально существующей или возможной в будущем. Состояние нехватки и создает нам проблему, невозможность привычной жизни. Любое наше действие — это отрицание проблемы. И об этом надо помнить; знать, не «что хотят от тебя люди» и не «что люди обычно делают», а надо помнить — с какой исходной проблемы ты начал. С какой проблемой я борюсь, какое состояние своих дел я отрицаю? А потом уже — помнить, как «всё это выглядит» в чужих глазах...
Во-вторых, не бывает ничего абсолютно плохого; почти у любой вещи можно чему-то научиться! Например, США после второй мировой войны вооружились реактивными самолетами. СССР США не любил, но не отвернулся гордо; СССР тоже вооружился реактивными самолетами! Или, например, концлагеря фашистов — очень плохое дело с их стороны. Но если твои заключенные сидят не больше года перед выходом на волю, и ты хочешь сделать им двор для прогулок с газонами и спортивными площадками, и ты искренне за них переживаешь — но ты всё равно обнесешь двор колючей проволокой и поставишь автоматчиков на вышках вокруг! Ибо, при всей аморальности фашистов — схема их концлагеря есть схема рациональная!
- Или взять Маркса, - продолжил я, - Я не хочу его защищать или критиковать — я просто хочу напомнить, как он поступил. Короче говоря, молодой Маркс интересовался философией. И ему нравились две стороны философии — и материализм, и идеализм. И с другой стороны, обе эти философии ему не нравились!
В материализме ему нравился сам материализм — объяснение, что «человек ничего не выдумывает из головы — он видит вещь, понимает, как она устроена и учится её делать». Но материализм 18 века был неподвижен; и отношения государств, и характер женщины, и моё мастерство, один раз возникнув, уже никогда не менялись, по мнению того материализма. В Европе бушевали революции, а материализм не мог их объяснить. С другой стороны, идеалист Гегель утверждал, что всё изменяется. То, что всё изменяется, Марксу нравилось. Но Гегель был идеалистом, то есть, верил в бога. То есть, если Бог пошлет знание, то ты сразу что-то поймешь и этому научишься; а если Бог не захочет — то ты хоть заучись, но даже таблицу умножения выучить не сможешь... А Марксу хотелось учиться самому, а не ждать, когда его научат и научат ли вообще!
И вот Маркс не стал полностью отрицать ни ту, ни другую сторону философии 18 века. Он взял от материалистов идею материи, а от Гегеля взял идею, что материя — движется и изменяется! То есть, мир не стоит на месте и изменяется. Но нас никакой Бог ничему не учит — мы видим изменения мира, понимаем их и изменяем наше поведение. Мир опять изменяется — а мы опять видим изменения, понимаем их и опять изменяем, в своих интересах, наше поведение! И вот так движение мира у Маркса стало материальным (а не результатом того, что Бог каждое утро что-то лопатой или ложкой в нашем мире перемешивает), то есть — самостоятельным и неискоренимым свойством нашего мира, а материализм у Маркса — стал подвижным! Маркс отрицал обе стороны философии, но не до конца — у каждой из них он взял положительный момент, отбросив момент отрицательный! Поэтому, и история — это не чёрно-белая картина, без серых полутонов, а вполне разноцветная картина, и почти каждая вещь в этом мире — и хорошая, и плохая одновременно!
- Сергей, нам это надо немного обдумать! - сказала Ариадна.
- Да, и мне тоже надо снова собраться с мыслями, - согласился я.
- Пять минут перерыв, - объявила Ариадна.
Глава 97. Лекция. О причинах, самых разных...
После небольшого перерыва настало время лекцию продолжить.
- Вернусь немного назад, - сказал я, - если говорить в общем, то свою жизнь можно обеспечить двумя способами: это присвоение продуктов природы и производящее хозяйство. Присвоение берет то, что есть, не пытаясь то, что необходимо, производить. Сынки богатых родителей часто действуют так же: они берут у папы деньги, не интересуясь, как отцы эти деньги зарабатывают. Соответственно, когда отец умирает, у сына возникает проблема: где деньги взять. Фирмой отца сын управлять не умеет, а друзья отца от него отворачиваются, так как они люди рациональные и понимают: сын ни на что не способен.
Аналогично, есть гипотеза, что динозавры погибли не из-за извержения вулкана и не из-за падения метеорита. Дело в том, что динозавры привыкли есть папоротники, которые в то время вырастали очень большие. Но постепенно на Земле появились современные растения, от папоротников принципиально отличающиеся. Привычные нам растения понемногу отвоевали пространства Земли у папоротников, папоротников стало мало, и динозавры погибли от голода. Они привыкли есть папоротники, а начать есть листву современных нам пород деревьев — у динозавров ума не хватило...
И ученые сейчас находят кости последних динозавров и удивляются: почему очень много костей собрано в одном месте? А ответ прост: в тех местах были последние заросли папоротников, которые эти динозавры доедали...
В наше время очень многое в экономике стран Земли зависит от нефти. Нефть рано или поздно закончится, но что тогда мы будем делать — никто не знает…
Это всё — о недостатках присваивающей экономики.
Теперь перейдем к экономике производящей.
Я уже говорил, что у человека всегда есть какой-то материальный объект, воздействуя на который, человек получает от этого объекта необходимые ему ресурсы: вещи, услуги, информацию… О диалектике вспоминают тогда, когда этот самый материальный объект неожиданно для нас в тех же самых внешних условиях перестает на те же самые воздействия правильно отвечать, перестает давать нам тот ресурс, который мы от него раньше всегда получали.
И мы предполагаем, что на этот объект подействовало что-то (или кто-то), о чем мы не знаем. И чтобы нейтрализовать влияние соперника, нам надо сначала понять, что это такое было.
- Мы вернулись к разговору о материальных причинах тех неожиданностей, которые создают нам проблемы? - спросила Ариадна.
- Да, - ответил я, - мы вернулись к разговору о причинах. Причины бывают внешние и внутренние. Конечно, бывают такие катастрофические ситуации, когда внешняя причина очень сильна и никакое сопротивление объекта остановить её действие не способно. Но часто внешняя причина не очень сильна, и судьба объекта зависит от соотношения причин внутренних. Например, если камень лежит на дороге, то его молекулы крепко держатся друг за друга, но некоторые молекулы согласны при малейшем воздействии свою связь разорвать. Поэтому, камень надо очень долго долбить, чтобы он распался на части. От каждого удара молотком по камню несколько молекул свою связь теряют, но молекул, держащихся друг за друга, очень много, и камень сначала долго не распадается. Но если камень ударить много раз, то потерявших связь молекул окажется много, и камень развалится, наконец, на части.
Аналогично действуют Соединенные Штаты: если правительство какой-то страны им не нравится, то они находят группу недовольных правительством людей, которые есть в любой стране, и начинают им помогать. В европейской стране эти люди выходят на улицы и начинают многодневные «демонстрации протеста», а США им платят, чтобы этим людям не надо было идти на работу и зарабатывать деньги на пропитание. Если это происходит в африканской стране, то Соединенные Штаты дают этим недовольным людям оружие и в стране начинается очередная гражданская война...
