– Сергей Иванович, – представил его вожатый. – Старший пионервожатый нашего лагеря.

Старший пионервожатый достал платок и вытер пот со лба. Его маленькие глазки как будто сканировали наш отряд в поисках того самого диверсанта. Точнее, группы диверсантов. Когда его взгляд прошёлся по мне, я ощутил знакомое чувство. Так бабка на нас с Вовкой смотрит, раздумывая, какое наказание для нас выбрать, если мы что-то натворили. Я сомневался, что старший пионервожатый будет нас пороть, но жопа начала гореть заранее. На всякий случай. Судя по потупленному взгляду Вовки, он тоже уже был не в восторге от своей шутки.

– Ну? – вопросительно начал он.

От его «Ну?» мне на секунду показалось, что я теряю сознание. Ноги сразу стали какими-то ватными. В этом «Ну?» как будто было сосредоточено всё зло мира.

– Я строгий, но справедливый, – продолжил он.

Меня сразу отпустило после этих слов.

– Я хочу услышать версию произошедшего от самих виновников. Потому что то, что рассказал Алексей, выглядит как-то глупо.

Алексей попросил нас троих выйти на середину веранды. Посмотрев на Вовку, я понял, что выкручиваться, как обычно, придётся мне самому. Но тут вмешался Шурик.

– Это была моя идея! – сделал он шаг вперёд.

– Засунуть человека в чемодан??? – не скрывал удивления старший пионервожатый.

– Мы думали, что смешно выйдет. Мы же не думали, что Света кинется нам помогать, – оправдывался Шурик.

– Вообще-то это моя идея была, – я решил не прятаться за Шуриком.

Сергей Иванович посмотрел на нас по очереди.

– И что весёлого в этой идее должно было быть?

Но тут Вовка, видимо, решил, что идея на самом деле оказалась удачной, раз пришёл сам старший пионервожатый расспросить про неё, и тоже сделал шаг вперёд.

– Не слушайте их. Это всё я придумал, а они просто решили всю славу присвоить себе.

Сергей Иванович посмотрел на Алексея. Тот пожал плечами, как бы говоря: я пока сам ничего не понимаю, но уже очень интересно узнать, чем всё закончится.

В общем, Сергей Иванович прочитал нам небольшую лекцию о нормах поведения в пионерском лагере и не только. Пообещал, что берёт личное шефство над нашим отрядом и надеется на то, что данный инцидент был случайным недоразумением. Света действительно сломала себе руку и пропускает эту смену. Когда она прощалась с нами, то мне показалось, что она даже рада этому. Она с каким-то сочувствием обняла на прощание Алексея, а мне, торжественно отдав пионерский салют, вручила ту самую ручку от чемодана.

Мы провожали Свету на автобус, который даже ещё не успел уехать, всем отрядом. Она, улыбаясь, помахала нам на прощание и скрылась в салоне автобуса.

– А как же теперь без Светы? – интересовались у Алексея девочки, когда мы шли обратно в корпус.

– Пришлют новую Свету, – пошутил вожатый. – У нас богатая страна.

Мне было немного жаль Свету. По Вовкиной глупости она теперь пропустит целую пионерскую смену, а все приключения достанутся новой Свете. И ещё неизвестно, насколько она будет лучше или хуже старой Светы.

– Значит, так, – начал Алексей, когда мы вернулись в корпус, – у вас час свободного времени, затем мы идём на обед, после общий сбор. Будем выбирать командира отряда.

Мы вернулись в свою комнату и развалились на кроватях. Генка крутил в руках ручку от своего чемодана, затем я закинул её в свою тумбочку. Не знаю зачем, но, наверное, подумал, что когда-нибудь она ещё пригодится. Вовка лежал на своей кровати и молча глядел в потолок, чему-то улыбаясь. Судя по всему, известному только ему одному.

– По-хорошему, – повернулся я к Вовке, – надо было бы тебе руку сломать.

– Ага, – согласился Вовка.

Я удивился тому, что он так легко согласился, что сначала даже не понял его.

– Тогда бы я домой поехал, – пояснил Вовка.

– Хочешь, исправим? – предложил Генка.

Вовка отказался. Он сказал, что если бы это случилось неожиданно и в чемодане, то он бы даже ничего не успел заметить. Просто раз! И перелом. Медпункт, автобус и домой. А так… Специально ломать руку – это не от большого ума. Шурик не согласился. После всех выходок Вовки он вообще начал сомневаться в наличии у Вовки ума. Даже малого. В этом бабка с ним бы согласилась.

– Как ты думаешь, – спросил Шурик у меня, – кто командиром отряда станет?

Я пожал плечами. Для себя я уже решил, что быть командиром отряда – сомнительная затея.

– Может, ты? – предложил я ему.

– Я могу, – вместо него ответил Вовка.

Я на минуту представил, что Вовка – командир отряда. Ради интереса представил. Вот мы маршируем на обед под частушки бабки. Вот по утрам все учимся дудеть в горн. На конкурсе самодеятельности решаем, что спрятаться в чемодан – это самый лучший номер. Организовываем соревнование по прыжкам на кровати из окна. И это только то, что можно пока представить, исходя из уже случившегося. А ведь шёл лишь первый день смены. Понятное дело, что у Вовки не было никаких шансов стать командиром отряда.

– Я тоже не очень хочу, – ответил Шурик.

– А что тогда так рвался за этой повязкой? – Вовка встал и направился на выход.

– Ты куда? – поинтересовался я, опасаясь, что он нечаянно что-то учудит.

Вовка ответил, что идёт в туалет, и скрылся за дверью.

Мы продолжали размышлять над тем, кто бы мог быть командиром отряда, как вдруг услышали девчачий визг. Интуиция подсказывала только одно – Вовка. Моё чутьё не связывало пока между собой эти два факта, но, по теории вероятности, были большие шансы именно на такой исход. И действительно. Через мгновенье в комнату забежал Вовка и захлопнул за собой дверь. Одной рукой он держался за лоб, во второй была сандалия. Одна. Явно девчачья.

Вовка поднял руку с сандалией и посмотрел на неё. Как будто не мог понять, что это у него в руке. А когда понял, он её с какой-то злостью отбросил в сторону и, всё так же держась второй рукой за лоб, проследовал к своей кровати. Завалился на неё и отвернулся к стенке. Молча.

Мы переглянулись и попытались связать эти события между собой. Подошли к Вовке, чтобы лично от него узнать, что это было. Но тут в дверь постучались.

– Можно? – послышался тонкий девчачий голос.

Генка был ближе всех к двери и открыл её. Он как раз подошёл и поднял ту сандалию. В проёме стояла та самая девочка, которая заставила краснеть мои уши.

– Можно? – снова спросила она и указала на обувь в руке Генки.

Генка молча протянул ей сандалию.

– Дурак, – судя по всему, она адресовала это Вовке. – Стучаться не учили? – и, развернувшись, ушла.

Мы снова обратили свои взоры на Вовку.

– Сама она дура, – возразил он, потирая лоб, на котором начала образовываться шишка. – Любовь твоя, – это он уже мне адресовал.

Далее мы выяснили, что Вовка, покинув нашу комнату и выйдя в коридор, понял, что туалет в корпусе не предусмотрен. Только умывальник. Он хотел было уже узнать у вожатого, где, собственно, сам туалет, но услышал, как весело в комнате девочек. Они там над чем-то громко смеялись. Вовка захотел посмотреть, над чем они так смеются, и пошёл на девчачий смех. Как только он открыл дверь, звуки веселья сменились на тревожные визги. Он, всё ещё улыбаясь, стоял в двери и хотел даже сказать что-то вроде «здрасьте», как в тот же самый миг ему в лоб что-то прилетело. Что моментально отбило у него желание веселиться и даже выяснять причину веселья. Не так он себе это представлял, стоя перед дверью спальни девочек. Непроизвольно захватив с собой трофей в виде сандалии, которую он машинально поймал, хотя было уже поздно, Вовка бегом ретировался в нашу комнату.

Я согласился с утверждением девочки, что он дурак, но не согласился с утверждением Вовки, что это моя любовь. Я надеялся, что все уже забыли про тот инцидент. Даже я успел о ней забыть.

Спустя некоторое время Алексей позвал всех строиться на обед.

– Так. Стоять, – вожатый остановил Вовку. – А это откуда?