Я все еще хочу ее, но, по крайней мере, теперь это желание контролируется. Я больше не чувствую, что внутри меня сидит зверь, готовый вырваться наружу в любую секунду. Завтра я снова стану монстром, существом без потребностей, кроме убийства, без эмоций.

— Ты заплатишь за это, Дикая Кошка, — прохрипел я.

Затем перед глазами встает ее образ в больничной палате с кровоточащей головой и выражением агонии в глазах, неумолимым. Мои кулаки сжимаются так сильно, что я могу щелкнуть пальцами.

В следующий раз, когда я увижу свою маленькую воровку, я буду безжалостен, тем человеком, которым я должен быть. С ней я буду бессердечен. Но когда я найду Гэри, я стану смертью.

Глава 19

Слушая грех

Эмма

Прошло три дня после моего марафона «Звездных войн» с Моникой, и все еще нет никаких признаков Спайдера.

Должно быть, хорошо, что он ушел. Если его нет рядом, мне не приходится иметь дело с его постоянной потребностью унижать и контролировать меня на каждом шагу. Он не может причинить мне вреда, если его нет рядом, и все же каждый раз, когда я думаю о нем, мое тело болезненно ощущает его отсутствие. Тоска пускает глубокие корни, и когда я думаю о моей последней встрече с ним, о том, как он ушел, не сказав ни слова, мое сердце необъяснимо болит.

На четвертый день после инцидента в больнице все становится немного легче. Акс позволяет мне вернуться к работе в Каспере, и я рада отвлечься. Я теряю себя, помогая девочкам с уборкой, подавая напитки и обеспечивая мужчин постоянным потоком еды и выпивки, который никогда не заканчивается. Когда я не работаю, я провожу время с некоторыми женщинами, разговариваю с Ди или Моникой, знакомлюсь с другими.

Похоже, то, что Ди и Моника простили меня, изменились отношения и с другими женщинами. Это облегчает переживание всего, что произошло, когда всегда есть другие женщины, с которыми можно поговорить.

Дух товарищества между женщинами в клубе просто потрясающий. Это так же сильно, как и связь между мужчинами, до такой степени, что они, кажется, создали свой собственный маленький клуб внутри MК. Они поддерживают друг друга, некоторые из них больше похожи на сестер, чем на друзей. Они обеспечивают меня постоянным источником утешения, никогда не позволяя мне слишком глубоко погрузиться в депрессивную грусть, которая накатывает всякий раз, когда я остаюсь одна.

С женщинами все почти так, как если бы я никогда не крала эти чаевые, и снова слова Морта о том, что клуб никогда не забывает о хорошем, оказались правдой. То, что я сделала для клуба, окупается многократно. Я вижу это каждый раз, когда смеюсь с женщинами, пока мы смотрим фильмы или готовим обед на заднем дворе с Ди, и каждый раз, когда мы с Моникой обмениваемся шутками. Но есть и обратная сторона того, что у меня есть с ними.

Каждая улыбка, каждый общий смех, каждое объятие напоминают мне, что, хотя я рисковала своей жизнью, чтобы спасти Бена и Пенни, и противостояла Гэри, и это стерло с лица земли прежние отношения с девочками, это не распространяется на Спайдера. Его отсутствие и его молчание говорят о многом. В этом нет никакого смысла, но, похоже, каким-то образом то самое, что исправило положение в женском кругу, только глубже загнало Спайдера во тьму, в которой он живет. И это, скорее всего, не сулит мне ничего хорошего, когда он вернется.

Иногда мне кажется, что я никогда не пойму его, и от этой мысли у меня болит сердце.

— Итак, я кое-чего не понимаю, Эмма, — говорит мне Сасси, когда я заканчиваю мариновать ребрышки, как показала мне Ди, и ставлю их в духовку готовить.

— Что? — я выпрямляюсь, глядя на нее, пока она рвет листья салата для огромного салата «Цезарь».

— Женщины в этой вашей Колонии должны проводить свои дни за приготовлением пищи и уборкой, верно?

В ее голосе нет ни агрессии, ни злобы, которые я так привыкла слышать от женщин, когда они спрашивали о моей жизни в Его Святом Мире.

— Ммм, — я киваю, закрывая дверцу духовки.

— Так как же тогда получается, что ты понятия не имеешь, как готовить? Я имею в виду, ты никогда не переворачивала гамбургер до вчерашнего вечера. Как это работает?

Моника останавливается посреди мытья картошки в раковине, слушая с любопытством. Ди стоит у стойки рядом с ней, свободно скрестив руки на груди, как наседка, руководящая всем.

Чувствуя себя мучительно неловко, я пожимаю плечами. — Мы не едим в Колонии так, как вы, ребята, едите здесь.

— О, я давно хотела это услышать, — говорит Моника, морща нос, — что они заставили вас, ребята, есть?

— В основном каша. Фрукты, овощи, но всегда простые. Тушеное мясо, иногда, но они не используют приправы, которые вы добавляете здесь.

— Другими словами, все на вкус как дерьмо, — говорит Ди.

— Да.

Сасси морщит лицо. — Похоже на готовку Моники, — говорит она с ухмылкой.

Моника поворачивается и с усмешкой плескает на нее воду. — Поцелуй мою сладкую маленькую попку, Сасси.

— Снейк, вероятно, бросил бы меня, если бы я попыталась заставить его так есть, — говорит Ди, начиная резать вымытую Моникой картошку, — хотя это могло бы пойти ему на пользу. У него высокий уровень холестерина, и Акс продолжает читать ему нотации по этому поводу.

Мы разговариваем за ужином, а после еды я направляюсь в комнату Спайдера, чтобы почитать одну из книг, которые мне одолжила Моника. Девочки хотят посмотреть фильм, который не похож на то, что мне понравится, поэтому я вхожу в комнату, скидывая туфли.

Поздний вечер, уже темнеет, поэтому я включаю верхний свет. Лежа на кровати Спайдера, я удивляюсь, насколько удобен матрас, несмотря на его жесткость. После того, как я провела на ногах большую часть дня, приятно расслабиться.

Я тянусь за книгой, которую оставила на тумбочке, но останавливаюсь.

Что это за жужжащий звук?

Я смотрю в потолок. Раздается слабое жужжание, которое звучит так, как будто исходит от светильника, низкое и ровное.

Медленно садясь, я внимательно прислушиваюсь. Свет не мерцает, но, возможно, с ним что-то не так.

Через секунду жужжание прекращается. Я ложусь обратно.

Наступает знакомое одиночество, и я прогоняю его прочь. Я снова тянусь за книгой, но тут раздается стук в дверь, сильный, который я уже давно научилась распознавать как стук Пипа.

Пересекая комнату, я открываю дверь и улыбаюсь ему. Невозможно сразу не представить его с большим количеством нашивок на порезе, выглядящего как-то жестче и старше после того разговора с Моникой на днях. Или не испытывать к ней легкого сочувствия, поскольку мне интересно, что бы произошло между ними, если бы его приняли.

Глаза молодого человека с любопытством сужаются, когда он видит меня, как будто он пытается понять, почему я смотрю на него так, как будто никогда раньше его не видела. — Что не так?

Я качаю головой, чувствуя, как горит мое лицо. — Это пустяки. Что случилось?

— Э-э, я должен был отдать тебе это, — он пожимает плечами и протягивает мне небольшой сверток, — это от Спайдера.

Упоминание имени Спайдера заставляет мое сердце подпрыгнуть. Я медленно беру сверток и рассматриваю его. Это квадратная коробка размером с колоду карт и немного толще. Коробка завернута в серебристую оберточную бумагу. — Что это?

Губы Пипа кривятся, а в глазах пляшет веселье. Этот взгляд заставляет меня нервничать настолько, что я почти отдаю коробку ему обратно.

— Думаю, тебе придется открыть ее и посмотреть. О, и ты должна надеть это, — он протягивает мне Bluetooth-наушник, похожий на тот, который я иногда вижу у Ди, когда она находится в офисе Снейка, — это мое. Я вернусь за ним через час. Но сначала позволь мне войти и показать тебе, как им пользоваться.

Любопытствуя, я возвращаюсь в комнату и надеваю устройство на ухо. Пип следует за мной и показывает, как работать с Bluetooth. Я включаю его. Затем я разворачиваю посылку, темно-черную коробку. На крышке золотая монограмма — причудливая буква «S» в круге.