Поначалу, когда были лишь "я и они" я привык, что нужно просто "гнать волну", нисколько не заботясь о силе импульса. Выдавал минимальную мощность, какую Создатель на душу положит. Но, как только в ситуацию вмешалась третья сила в виде пингвинов, на чьей жизненной энергии паразитировали элементали, всё немного усложнилось.
Ведь что получается. Элементали жрут остаточные эманации жизненной силы пингвинов. Вкусно им, наверное. Да так, что даже забывают об таком распрекрасном мине. Я даю импульс. Пока он слаб, энергеты никак не реагируют. Потом воздействие достигает некой "критической точки". Паразиты уже "чувствуют", вернее ощущают.
Но и столь вожделённую пищу бросать не хочется. И, в погоне за призрачным удовольствием, элементали "берут" мёртвые, по сути, тела пингвинов с собой. Приводя их мышцы в движение.
Все мы учились понемногу, хм "чему-нибудь и как-нибудь". И все знают опыт на лягушке с отрезанной головой. Её бьют током, она дёргается. Вот так же и элементали заставляют убитых ими пингвинов двигаться.
Идём дальше. Я генерирую импульс, элементали, в погоде за одним лишь им понятным "кайфом" тянутся ко мне, не забывая при этом сосать силу из своих доноров. И что? Жизненная энергия у пинглвинов постепенно уменьшается. И, опять же, достигнув нижнего порога становится для элементалей менее интересной, чем мой такой вкусный ультразвук. Паразит оставляет в покое на этот раз окончательно умершего пингвина и устремляется ко мне.
Поначалу, когда под рукой был прайд в несколько десятков тысяч особей я об этом особо не задумывался. Но "все мы начинаем пить маленькими глотками, когда жидкость в стакане подходит ко дну". Вот и я, чисто интуитивно научился уменьшать силу импульса по мере истощения запаса энергии у мёртвых птиц.
Как я определял что "пора"? Элементарно. Скорость-то падала. Элементали начинали замедляться я уменьшал интенсивность ультразвука и мы продолжали некоторое время плыть в "режиме экономии".
Мы двигались, время шло. Я сменял лодки одну за другой, отпуская в страну вечной охоты очередную партию моих совсем не добровольных помощников и становилось всё теплее. Талой воды на дне моего ледяного корыта становилось всё больше. И для её вычёрпывания приходилось прилагать уже довольно значительные усилия.
Работать руками быстро надоело и я стал пользоваться телекинезом. Нет, жидкость перемещать я так и не научился. Просто согнул из куска подвернувшегося под руку пластика ковшик и пользовался им. Поначалу аккуратно зачёрпывал талую воду, выносил невидимыми рукам ковшик за борт, переворачивал его и возвращал обратно.
Но любой разумный, даже такой весь из себя замечательный я, то-есть разумный-Альфа - существо до крайности ленивое. И постоянно поддерживать концентрацию мне быстро надоело. Я привязал к ковшику шнурок, конец веревочки прикрепил к борту и дело пошло быстрее. И намного легче.
Теперь мне не нужно было поддерживать мысленные усилия постоянно. Я выдавал силу импульсами. Зачерпнул, выбросил ковшик, полный воды за борт. Втянул обратно. Зачерпнул-толкнул-дёрнул - обратно, зачерпнул-толкнул-дёрнул - обратно. Автоматика, короче. Бля.
Где-то недели через две я наткнулся на первую землю. Небольшой островок, явно вулканического происхождения. Обитателями его были крабы, чайки и, наверное, насекомые. Куда ж без них. Я причалил к пустынному берегу и, почувствовал, что земля под ногами качается. Ну, это нормально.
Тело привыкло нахождению в море, подстроив вестибулярный аппарат под собственные нужды. А теперь, оказавшись на неподвижной суше пребывало в некоей "растерянности". Впрочем, всё живое чрезвычайно адаптивно. Через несколько минут заново привык и я. Земля "остановилась" и я пошёл вдоль берега, разминаясь и прицениваясь на предмет "ништяков".
Да-а, что ни говори, правы были представители старших поколений, утверждавшие, что "бытие определяет сознание". Прожив пятьдесят лет в изобилии, практически ни в чём себе не отказывая, поневоле становишься избалованным.
Эти же долгие месяцы, что я в какой-то мере чудом и промыслом Создателя ухитрился прожить, кардинально изменили моё мировоззрение. И миска подтухающего пингвиньего жира стала казаться незаменимой ценностью, позволяющей поддерживать огонь. А куча плавня и мусора, что валялась на берегу, вообще привела в восторг. Я набрал из выброшенного на берег хлама пригодных для разведения огня ошмётков, разжёг костёр и принялся... горевать.
По мусору, а так же по его отсутствию можно многое сказать об аборигенах. Ну, во первых, раз есть мусор - значит есть и те, кто его произвёл.
Ну, а если живущие здесь должным образом не позаботились об своевременной и безопасной для экологии собственной локации утилизации отходов - то, совершенно ясно, что данный мир населяют отнюдь не Альфа-разумные.
Здесь обитают полуживотные, только-только вышедшие из первобытного состояния. По галактическим меркам, разумеется. Ибо "срать где живёшь" в общелокационном масштабе конично, могут лишь условно-разумные.
Блядь! Блядь-блядь-блядь! Тысячу раз блядь! До последней минуты я надеялся, то мне повезёт. И я попал-таки в одну из цивилизованных Локаций Содружеста. Но - увы. Создатель распорядился так, что жить отныне мне предстоит среди псевдо-мыслящих. Не смертельно конечно. Но и не очень приятно.
Немного посидев у костра, я разбросал тлеющие головешки и затушил их самым естественным для самца способом. Затем поправил штаны побрёл по берегу.
Помимо того, что у аборигенов ответствует разум, мусор может много сказать о видовой принадлежности местного населения. Хотя, глядя на пластиковые бутылки, и так всё было понятно. Такая форма тары характерна лишь для представителей гуманоидной расы.
Объём бутылки, чтобы был комфортно носить. Размер горлышка, чтобы пить, если не охота или нет возможности, на ходу например, налить в чашку или стакан. Утоньшение в верхней части бутылки, дабы было удобно взять в ладонь.
Я поднял присыпанную песком полуторалитровую бутылку, валявшуюся под ногами. Пальцы рук сомкнулись вокруг тонкой части бутылки. Так, как и было задумано теми, кто её изобрёл, спроектировал и изготовил.
Да, я почти на сто процентов я уверен, что мы с местными принадлежим к одному виду. Что ж, уже легче. По крайней мере, есть надежда затеряться среди аборигенов, "влиться в коллектив" ну и "а там будем посмотреть".
Я шел по берегу, присматриваясь к обрывкам ткани и различным упаковкам. Так и есть. Аборигены похожи на меня. Ну, или я на них. Их же, в конце-концов больше. Вон пакет из-под каких-то, судя по всему хлопьев.
Мама, папа двое счастливых детишек, вовсю улыбаются от радости и предвкушения. Я подобрал штук тридцать упаковок, дабы хоть поверхностно, но понять, какой в этой локации доминирующий язык.
О том, что всё население, состоящее из условно-разумных, общается на одном языке и имеет общую, простую и понятную письменность не могло быть и речи. Так и есть. Инструкции были напечатаны как минимум видами трёх, а иногда и более символов.
В моей голове хранятся в заархивированном виде терабайты различной информации. Как по Локациям Содружества так и по таким вот, не приобщённым пока, полудиким Мирам.
Что ж, будем изучать. Запасные тела пока ещё живых пингвинов лежат в стазисе. Лодки тоже кушть не просят. Я принялся обустраивать лагерь. Перенёс палатку на берег. "Отпустил" элементалей и тушки пингвинов тут же попадали на землю. Установил палатку, забрался внутрь, потом мысленно распаковал архив, в котором хранились сведения, поверхностные, конечно по таким вот Локациям и заснул. Сухо, наконец-то. И, после сна на ледяном днище лодки очень даже тепло.
Память у меня фотографическая. И упаковки я даже не запоминал. а сканировал. И теперь в любой миг, из оставшихся мне двухсот, лет смогу воспроизвести всё, вплоть до мельчайших деталей и подробностей, вплоть до цветовой гаммы, микроскопических особенностей шрифта и налипших песчинок.
