Внезапно А-001 получил команду отбой. Уф! Если бы машина могла облегчённо вздохнуть, она бы это сделала. Он разослал всем сигнал «Отбой» и ушёл в спящий режим. Может хоть так его платы остынут. Буровой робот получив команду остановил грозивший лопнуть шкив. Если бы роботы могли смеяться от радости, это бы сейчас произошло. И доставщик, из последних сил тащивший по жаре груз, отключил свои сервомоторы и снизившаяся температура помогла ему забыться в режиме «сна».

***

В такой жаре мысли плавились. Даже игра в кости не давалась. Все гости измучились от палящего Солнца. Но Анодиал чувствовал себя великолепно, а потому начал выигрывать. Но остальных участников игры такое положение не устраивало. Решили сойтись сегодня на «ничьей». Как бы ни был Неомий рад общению с себе равными, мир Анодиала ему казался адом, а потому он вежливо откланялся и перенёсся в один из своих оазисов, дышать свежестью океанского бриза или наслаждаться пением птиц в джунглях. В любом случае, это для него было лучше, чем в абсолютно белой комнате и невыносимой жаре слушать перебранки Теопраксима и Анодиала. Первый из которых с удовольствием вернулся обратно на свою гору, созерцать как его «подопечные» справляются с последствиями потопа. Доминатиус подмигнул Диаполию и оба испарились в одно мгновение. Анодиал раздосадовано, как маленький ребёнок, чей рисунок не вызвал восторга окружающих, постоял, постукивая носком ботинка по белому мрамору пола, глядя в окно, где все его механические творения замерли в ожидании новой команды. Подумал… И стёр этот мир с лица вселенной.

Вознесясь к точке начала начал, он сосредоточился на своих ощущениях. Чего ему хотелось? Ему хотелось тишины и умиротворения. Но он осознавал, что тишина и покой – это скука. А скуки ему хотелось меньше всего. Когда-то, когда он был совсем юн, он творил миры в которых были животные, рыбы, даже люди. Но его так изматывали вечные просьбы и мольбы… А как же иначе? Всякая созданная тобою тварь надеется на тебя, просит тебя о своих мелких, настолько никчёмных желаниях, что даже противно становится, от того, что они так глупы и никчемны. Он стирал один мир, строил другой, создавая всё более совершенных людей, но они продолжали просить его всё о том же: дай побольше… «Куда вам больше?! – Думал он. – Ваш век настолько короток, что вы и уже полученного не переживёте!» Но нет, они не унимались. Тогда он создал мир, в котором люди не имели желаний. И они начали просто умирать. От голода, от холода, видели море и шли в него, погружаясь с головой и не выходя обратно, горели в пожаре и не стремились спастись. Тогда-то он и возненавидел людей. Он создавал миры с тварями, стремящимися уничтожить друг друг друга, даже несколько тысячелетий наблюдал за ходом их эволюции. В мире, где должен был победить сильнейший, побеждал хитрейший. И кто это был? Разумеется – человек. Человек, как блоха, просачивался в его мир через микронные пробелы в сознании. Он замечал, конечно, но надеялся, что того истребят динозавры, мамонты и прочие жители, для которых этот мир и создавался. Но человек перехитрил всех и снова полез на верх эволюционной цепочки. «Хорошо… – решил Анодиал – я дам тебе ещё один шанс, но не зови меня по всяким пустякам. И не ропщи, что я тебе не помогаю. Я злой Бог – Бог-тиран!» Ну и что в итоге? Человек придумал себе сказки, вознёс на пьедистал чучела, которых стал называть богами, а самые хитрые – нарекли себя посредниками, чтоб одурачивать от имени богов других. Да и это бы ничего, но эти посредники настолько вошли в роль и утвердились в собственной безнаказанности, что стали убивать других людей, якобы принося их в жертву богу! «Ну и зачем мне ваши мёртвые тела, скажите на милость?» – думал он и однажды обрушил свой гнев на этих выродков. Правда пострадало ещё много невинного народа, но что поделать, он предупреждал. В общем, с людьми он больше дел иметь не хотел, однозначно. Машины… Ну, да тоже, так себе идея. Просто голый пустынный мир?.. А почему бы и не попробовать?.. Он нашёл в какой-то из звёздных систем большую красивую планету, та играла кольцами на своей орбите, словно обручами, как одно из некогда любимых его творений… О, да. Он был молод, пылок, страстен… В созданном им мире, одном из многочисленных, человечество развивалось довольно сносным путём, не особо его призывая, а иногда даже восхваляя. Так вот в одном из таких храмов в его честь, он однажды увидел симпатичную девушку, в смешном чепце на голове, стоящую на коленях и поющую ему гимн. Он даже залюбовался ей. Решил проследить. Вечером она пришла в странный дом из ткани, вокруг круглой сцены. Запах стоял отвратительный, это он как сейчас помнил. Народ собирался внутри шатра, рассаживался по деревянным лавкам вокруг импровизированной сцены, устланной соломой. Зазвучала музыка. Ну как музыка? Какие-то пьянчуги гудели в трубы и брякали по струнам. Но не суть. И вот, среди прочих, на сцене появилась она. Тонкая, изящная, словно невесомая. Гнулась во все стороны, словно не имея скелета. Крутила на себе обручи… Наверное, поэтому он и выбрал сейчас эту планету. Она напоминала её. Без лишних раздумий он приделал планете ещё один спутник. Спутник из чистого куска льда. Голубого и зелёного. Но в лучах местной звезды он сиял словно белая жемчужина. Ему понравилось творение и он спустился на него. «Назову тебя Энцелад!»

Диаполий с Доминатиусом отправились в один из миров созданный давным давно старейшим из них. Да, они тайком от молодёжи, встречались в этом мире, чтоб предаться воспоминаниям, отведать вкусного местного вина, под хорошую закуску. Любуясь вечным закатом над океаном, с берега поросшего ковылём. Свежий солёный бриз едва обдувал их, придавая вкус соли воздуху. Диаполий любил этот мир, он создал его в минуты страданий по смертной, перенёс её сюда, здесь же и похоронил её останки. И когда подступал очередной приступ депрессии, он перемещался сюда и пил вино, вспоминая лучшее время его жизни. Так повелось, что и Доминатиус, немногим младше хозяина этого укромного уголка, периодически наведывался к нему. Он тоже имел неосторожность влюбиться в созданную им женщину, итог был тем же, разумеется. На этой почве они когда-то и сошлись. Вот и сейчас они сидели в ротонде на берегу океана, пили столетнее вино и заедали его лучшим сыром, который когда-либо производили в этом мире.

Мне кажется у Анодиала какой-то кризис среднего возраста. Всё ищет новые ощущения, а таковых и не осталось.

Да мне его поиски безразличны. – Ответил Диаполий, потягивая вино. – Но правила для того и пишут, чтоб их соблюдали. И поведение его мне нравится всё меньше и меньше. Заносчивость, агрессия… Если и дальше так пойдёт он уподобится… Сам знаешь кому.

Да, в этой компании было когда-то шестеро. Шестой её партнёр был взрывным, резким и злопамятным. Его никогда не спрашивали о том, что послужило причиной такого характера, но догадывались, что это была обида. Скорее всего, на самого себя. Однажды он обезумел настолько, что взялся крушить чужие миры, что фактически означало, объявление войны. Впятером его смогли одолеть, заточить на границе бытия и закрыв проход в обитаемые миры. Потом, по всеобщей договорённости, навсегда стёрли его имя из памяти. Но шрамы от той бойни остались у каждого. Хоть имя и было предано забвению, но сами события оставались в памяти. И сейчас, когда Анодиал стал всё больше уподобляться тому, чьё имя забыто, старейшие клуба очень обеспокоились.

***

А звали его Эгоальф. Он был, пожалуй, лучшим творением Бога. Он успешно впитывал и осваивал всё что попадало в поле его внимания. Не было невозможного для него. Он создавал идеальные миры, с идеальным устройством, населённые идеальными созданиями. Он это знал и гордился собой. Гордился настолько, что замахнулся на самого Создателя, предложив ему соревноваться. На что тот, разумеется, обиделся и наказал его за дерзость. Отныне, всё, что Эгоальфу удастся лучше всего, будет исчезать за миг до того, как он этого коснётся. Первые несколько тысяч лет Эгоальф просто не старался что-то делать хорошо, как вышло – так и ладно. Но его перфекционизм всё же прорвался наружу и он создал идеальный во всех отношениях мир, которым любовался издалека, памятуя о наказании. Как-то на берегу океана он увидел русалку, юную и прекрасную. Она сидела на камне, расчёсывая свои длинные белые волосы гребнем и пела. Как же она пела! Это была не песня, а услада для его слуха, в ней был и шум моря, и пение птиц, и крики дельфинов, и величавое молчание космоса, он готов был слушать это пение вечно. Став прозрачным как воздух, он приблизился к ней незримо и сел рядом на камень. Он любовался её красотой и её голосом. Он настолько потерял самоконтроль, поддавшись чарам, что прикоснулся к её локонам пальцами. В тот же миг она рассыпалась кучкой морского песка. Эгоальф возопил в небо! Он кричал и проклинал Бога за его жестокость, но тот оставался глух к нему. Тогда он снова создал эту русалку и вдохнул в неё жизнь. Снова и снова она рассыпалась на мелкие песчинки. Тогда убитый горем Эгоальф удалился на край бытия и многие миллионы лет уединялся там на безжизненной каменной планете не имевшей в своей системе звезды. Только огромная чёрная дыра заставляла все окружающие её планеты вращаться на бешеной скорости вокруг себя. Чёрная дыра поглощала свет любой звезды, способной дотянуться своим лучом до каменной планеты Эгоальфа. Поэтому он сидел на краю скалы совершенно чёрного мира. Несколько лет подряд он прыгал с этой скалы, разбивался, снова восставал, снова разбивался и так каждый день. Он надеялся, что физическая боль заглушит боль душевную. Но впервые в жизни он ошибался. И от этого становилось ещё больнее. В очередной, похожий на предыдущие день, на его планете появился совсем ещё молодой бессмертный. Он каким-то чудом промахнулся в галактиках и очутился здесь. Эгоальф сначала не поверил своим глазам. За многие миллионы лет он не встречал себе подобных. А этот белокурый, кудрявый юнец бесстрашно шагнул ему навстречу, протянул руку, обезоруживающе улыбнулся и произнёс: «Неомий! Я, кажется, немного заблудился…»