Иногда, в моменты слабости, когда гормоны бушевали в её крови, заставляя сердце биться чаще и щеки гореть, она могла засмотреться на кого-то из мальчиков, утонуть в мечтаниях, полных легкой романтики и смутной надежды на что-то большее. Но это было лишь мимолетное помутнение, за которым сразу же следовало чувство вины и недоверия, и она вновь отстранялась, запирая себя в своей крепости одиночества.
Душа Сони изнывала, подобно птице, томящейся в клетке, она отчаянно жаждала вырваться на свободу, сбросить с себя оковы родительского контроля, который день ото дня становился всё более удушающим. Но как ей это сделать? Куда она могла пойти в свои четырнадцать лет, с детской душой, еще не окрепшей для самостоятельной жизни? Она была словно привязана невидимыми нитями к родным стенам дома, которые превратились для нее в темницу, поэтому единственным убежищем оставалась лишь ее комната, где она могла хотя бы на время остаться наедине со своими мыслями и мечтами. Ей было непонятно, почему раньше родители никогда не вели себя подобным образом, а теперь, словно кто-то щёлкнул выключателем, они превратились в других людей. Соня ломала голову над тем, что могло вызвать эту резкую перемену, не она ли давала им какие-то поводы для такого поведения? Возможно, именно в её взрослении, в её меняющемся теле, в её зарождающихся желаниях крылась какая-то причина, но ответа на этот вопрос у нее не было, и это незнание лишь усиливало ее внутреннюю борьбу, превращая ее жизнь в череду бесплодных попыток найти выход.
К слову, мечта о танцах, некогда окрылявшая юную Соню, испарилась еще в возрасте одиннадцати лет, словно утренний туман под первыми лучами солнца. Она считала это занятие слишком детским, наивным и совсем неподходящим для её более зрелого, как она считала, взгляда на мир. Вместо этого сцены, наполненной музыкой и движением, все её хобби обрели свой дом в тишине её комнаты. Рисование, где она могла создавать свои собственные миры на белом листе, стихи, в которых она изливала свои тайные мысли и чувства, учёба, где она находила утешение в строгой логике формул и фактов – все эти занятия заполняли ее дни, делая ее жизнь, пусть и домашнюю, но, все же, насыщенной и разнообразной. Время текло своим чередом, словно река, неумолимо несущая свои воды к морю, и Соня взрослела, набираясь опыта, знаний и мудрости, и у неё появилась лучшая подруга, Ника, с которой она советовалась почти во всех своих проблемах, и они, словно две половинки одного целого, хорошо дополняли друг друга, поддерживая в любых начинаниях, подставляя плечо, когда это было нужно. Они учились в одном классе, были неразлей вода, проводя вместе большую часть своего времени, делясь секретами, радостями и печалями. Так и прошло ещё два года школьной жизни Сони, не принесшие никаких значительных перемен, словно она продолжала плыть по течению, ожидая, когда же в её жизни наступит долгожданный шторм, который перевернет все с ног на голову и покажет ей, на что она на самом деле способна.
Глава 3. Правильный выбор.
В один из обычных школьных дней, когда Соня прогуливалась с Никой по длинным, гулким коридорам школы, на неё внезапно засмотрелся один из мальчиков, его взгляд, настойчивый и изучающий, словно приковывал её к месту. Набравшись смелости, которая, казалось, далась ему с большим трудом, мальчик решился подойти к ней, намереваясь познакомиться и завязать разговор. “Привет,” – произнес незнакомый для Сони мальчик, его голос слегка дрожал, выдавая его волнение, – “Меня зовут Андрей, я учусь в параллельном классе, только недавно перевелся в вашу школу.” Соня, почувствовав на себе его взгляд, невольно остановилась, но её лицо, вместо приветливой улыбки, выражало осуждение и недовольство. Она окинула мальчика презрительным взглядом, словно оценивая его с ног до головы, и, проигнорировав его приветствие и слова, резко одернула Нику за рукав, молчаливо давая понять, что он им неинтересен, и, не сказав ни слова, поспешила увести подругу прочь от назойливого внимания Андрея, отправившись дальше бродить по школе в ожидании начала урока, оставив его стоять в недоумении, словно брошенная тень на залитой солнцем стене.
Спустя долгую, тягостную минуту молчания, Ника, словно нарушив нависшую тишину, спросила у Сони, с удивлением и небольшим упреком в голосе: “Почему ты с ним так грубо? Он же ничего плохого не сделал”. Соня, не потрудившись даже смягчить свой тон, сухо ответила: “Он не в моем вкусе”, словно это все объясняло. Ника, не привыкшая к такому категоричному поведению подруги, с вызовом произнесла: “Да у тебя все не в твоем вкусе, тебе уже шестнадцать лет, а ты до сих пор ни с кем не встречалась, и похоже, что даже не собираешься, в чем причина такого поведения?”. Но как только Ника произнесла эти слова, словно судьба нарочно играла с ними, раздался оглушительный звонок на урок, прервав их разговор на самом интересном и болезненном месте. Девочки, бросив недосказанные слова в воздухе, направились в класс, пытаясь поскорее забыть неприятный инцидент. На уроке Соня вместо того, чтобы внимательно слушать объяснения учителя, полностью погрузилась в раздумья о словах Ники. Ее задели слова подруги, словно их бросили в ее душу, подобно острым камням, ранив ее самое сердце. Она не понимала, почему Ника, не зная всех глубоких причин, которые заставляют её вести себя подобным образом, пытается ее в чем-то упрекнуть. Эти мысли вихрем крутились в её голове, мешая сосредоточиться и заставляя ее чувствовать себя непонятой и одинокой, даже в окружении своих одноклассников. Соня уже давно сформировала в своем воображении образ идеального мужчины, того единственного, кто, как ей казалось, смог бы покорить её сердце. Это должен был быть высокий мужчина, с атлетической фигурой и стройным телосложением, с пронзительными черными глазами, в которых она могла бы утонуть, словно в бездонном омуте. Он должен был обладать силой, способной защитить ее от любых невзгод, он никогда не дал бы её в обиду. Но в то же время он должен был быть ласковым, нежным и чутким, способным понять ее с полуслова. Соня, сидя на скучном уроке, где речь учителя казалась лишь монотонным гулом, полностью погрузилась в свои фантазии, рисуя в своем воображении этого идеального мужчину, представляя их будущие встречи, и их нежные прикосновения, и от этих мыслей внизу её живота начали расходиться легкие, но отчетливые пульсации, означая её небольшое, но нарастающее возбуждение, которое, словно волна, накрывала ее с головой, заставляя ее отвлечься от происходящего вокруг. Хоть Соня, несмотря на свой уже совсем недетский возраст, ни разу даже не пыталась удовлетворить себя, она часто погружалась в мир своих фантазий, полный романтики и страсти. Но, в отличие от многих своих сверстниц, она обладала поразительной способностью быстро выныривать из этих грез, как будто поднимаясь на поверхность после глубокого погружения, и возвращаться к реальности, с её повседневными заботами и делами. Она была способна держать себя в руках даже в самых волнующих и непростых для неё ситуациях, словно у нее был какой-то внутренний стержень, не позволяющий ей поддаться сиюминутным желаниям и порывам. Конечно, постоянный контроль родителей, словно невидимый надзиратель, всегда присутствующий за её спиной, тоже играл свою роль, не позволяя ей полностью погрузиться в изучение и удовлетворение своих женских потребностей, но, по правде говоря, Соню это как-то не особо волновало. Вся её жизнь была настолько наполнена разнообразными увлечениями, хобби, заботами и учебой, что у неё попросту не оставалось ни времени, ни желания задумываться над такими вещами, её внутренний мир был настолько богат и многогранен, что она находила удовлетворение в других сферах своей жизни, а не в удовлетворении своих плотских желаний. По окончании урока, когда девочки вышли из класса, Ника, словно не желая оставлять недосказанности, вновь решила продолжить разговор с Соней, настойчиво спрашивая: “Ну, скажи мне наконец, чем конкретно тебя не устраивает Андрей? В чем причина твоего такого резкого отторжения?”. Соня, вздохнув с легким раздражением, начала описывать свой тип парней, который, казалось, существовал только в ее фантазиях, словно персонаж из романтической сказки, и которого она так ждала, говоря, что Андрей, он был не совсем стройный, как она представляла, не высокого роста, и, самое главное, не вызывал в ней ту самую искорку, тот трепет, те бабочки в животе, о которых она так часто мечтала. Ника, поняв, что дальнейшие расспросы были бы бесполезными, больше не стала докапывать Соню своими вопросами, устав от её чрезмерной привередливости и бескомпромиссности.
