Кстати, стоп, а почему гнусность, с каких пор я стал так думать о ней?

Что изменилось в моем отношении к людям, с которыми я встречался там годами: одноклассникам, учителям?

 Надо подумать, все вспомнить. Наверное, все-таки это отношение копилось годами, не за один день, уж это точно. Когда же, когда и почему? Вот, вспомнил!

Где-то полтора года назад папа сказал мне как-то легко, мимоходом: «А ты у меня, оказывается, и не такой уж умный. Вон Грише всего 3 года, а уже читает, считает и задачки логические решает. А ты-то только в 4 года это смог».

Если бы он знал, как он меня унизил этими словами, как обидел! Можно подумать, что я сам в 3 года мог взять букварь и читать научиться. Захотел из меня вундеркинда сделать, да что-то не получается, вот теперь Гриша под рукой. А я уже не то, второй сорт. Мои успехи – и не успехи вовсе. Как будто не я еще вчера был лучший ученик гимназии, не меня по-прежнему хвалят учителя. Лучший ученик школы, ее гордость, фото на доске почета «Лучшие ученики гимназии». Грамоты, призы. И явная, подчас неприкрытая зависть одноклассников. Так все годы учебы.

Правда, уже не совсем так, как раньше, чертовая математичка всю малину испортила. А я ее так любил, защищал перед Васькой, Колькой. Получается, они правы были, когда сказали, что она стерва и ей главное, чтобы мы ее поганые контрольные писали прилично. А тут не смог я эту чертову олимпиаду пройти, так уже не хорош оказался. Победителей у нее не оказалось, а я виноват. Ну не смог сделать, как ни старался, так же может быть!..  И сразу всем плох стал.

То-то раньше была красота: чуть что – на олимпиаду почти по любому учебному предмету или на соревнования по легкой атлетике – звали меня, Тимофея Званцева. Все мои победы – им бальзам на душу. И мне это нравилось, что греха таить. Кому не понравится, когда тебя все время по шерстке гладят, какой умный, разносторонний, у-тю-тю… Сейчас плюнуть хочется, а ведь совсем недавно нравилось. Труда большого мне это, честно говоря, не стоило. Учеба давалось легко, да и в спорте на уровне школы и района побеждать удавалось. Пока. Да, пока. Пока не перестало получаться. Почему, Почему? Ведь делал все, как и раньше!..

А теперь – всё, ты не первый, а значит не лучший. Еще не худший, но стоит только раз проиграть. И тебе в спину усмехаются, а кто-то и в лицо уже стал говорить: «Вот и у тебя сорвалось на олимпиаде, и ты уже не прошел дальше». Подразумевается, что ты такой, как все. А я не хочу. И не буду!

Ладно, пора вставать, а то бабка что-нибудь заподозрит. Скоро она уйдет, Гришу поведет в поликлинику. Вот тогда я и смогу сделать то, что решил недавно. Но недавно ли?

Самому себе врать не хочется, да и не надо. Скажу так – никогда своих одноклассников не любил, всегда они мне убогими, недалекими людьми казались. Учатся средне и слабо, интересуются компьютерными играми, да перепиской в интернете. Говорить с ними не о чем, а гонору!.. Чуть что не так скажешь, сразу нос воротят. «Конечно, у тебя отец крутой, он для тебя все сделает, учителей подкупил», – и другие гадости мне говорят. Думают, что я всегда это терпеть буду. Ничего, скоро кое-что поймут, если успеют.

Пора, пора. Надо быстро что-нибудь перекусить и – вперед. Только бы не помешали, только бы не остановили нигде. Сколько у меня еще времени – час, два? Не больше. Когда мы с Васькой и Колькой вчера все обсудили, я понял, что, во-первых, они мне не помощники, что, в лучшем случае, просто не выдадут. И то не уверен. Ничего, никто мне и не нужен. Все сам задумал, все сам и сделаю. Они все меня запомнят. Надолго запомнят. Поймут, что надо мной смеяться не стоило, даже за спиной. Всё знаю, всё чувствую.

Ну, всё, пора. Ружье зарядил, с десяток раз выстрелить смогу. Рука не дрогнет. Спасибо папе – научил. И как стрелять, как заряжать, перезаряжать, все знаю.

Страшно? Пожалуй, нет. Чего боятся, пусть меня боятся. Главное теперь, чтобы не задержали по дороге, на входе в гимназию, а дальше?  Кстати, а что дальше?

Мои приятели, назвать их друзьями язык не поворачивается, знают только общий план будущего действа-спектакля, но всего они знать не могут. Почему? Да потому что я и сейчас еще не решил до конца, что буду делать. Знаю только одно – желание меня обижать и унижать у всех, кто меня знает, пропадет сегодня навсегда!

Ружье под куртку не влезло, пришлось надеть пальто. Длинное, авось не заметят. Ну, с богом или с дьяволом, не знаю, не думал.

До гимназии дошел быстро, кажется, никто внимания не обратил. Спасибо, отец не только ключ от сейфа с ружьем не спрятал, но и чехол от него в шкафу оставил. Осталось войти и незаметно пройти в кабинет математики. Там у моего 10 «А» урок геометрии у М.И. Петровой, моей «любимой» математички.

Ура! Вошел, и вперед, в класс. Лопух сторож, можно в школу пулемет и снаряд пронести, ему наплевать. Теперь посмотрим, как они меня встретят.

Дверь я просто выбил ногой, хватит из себя отличника-тихоню строить. Но что это? Вместо математички вижу Семена, нашего физика. Первая и очень неожиданная и обидная проблема.

– Где М. И.? – кричу.

– Заболела, – отвечает Семен. Так спокойно говорит, как будто ружья у меня в руках не видит.

– Ты что-то хотел и почему с ружьем в класс пришел? – спрашивает.

Смотрю на одноклассников, а они еще ничего не поняли и подхихикивают. Ну, ничего, думаю, сейчас вы все поймете. Снимаю чехол и поднимаю ствол на уровень глаз. Прицел – 2-3 ряд и повел ствол слева направо, потом назад, справа налево. Так медленно, со вкусом. Девки начали понимать, Танька ойкнула и поперхнулась, Машка заплакала, кто-то под парту полез. Вот этого я и ждал. Теперь вы все поняли, кто в этом классе есть кто. Кто самый крутой, кого надо бояться. Только Васька с Колькой ухмыляются, думают, что их это не касается. Ничего сейчас и они поймут, что им здесь ловить нечего.

– Встать всем! – ору.

– Сесть. Встать, сесть. Кто не выполнит – застрелю.

Поняли, запрыгали, как козлы. Вдруг боковым зрением вижу, – летит на меня Семен, наш учитель, пытается за ствол ухватиться. Хотел, видно, вырвать ружье. Не учел, что у меня реакция хорошая.

Успел я отскочить и нажал на спуск инстинктивно. Попал ему с одного ствола в бок. Осел он на пол и отключился. Понял я, что теперь другой спектакль играть придется.

– Ну что, все поняли, что теперь с вами будет? – спрашиваю.

– Поняли, – говорят. – Отпусти нас, мы тебе ведь ничего плохого не сделали.

– Это вы так думаете, придурки. Вы мне не то, что учиться, вы мне жить мешали. Я умнее вас всех вместе взятых. Вы будете у меня сейчас все вместе и каждый в отдельности просить прощения. А не станете, рядом с Семеном ляжете. Понятно?

– Понятно, – говорят.

– Кто первый? Начинай.

И, как говорится, процесс пошел. Пошли извиняться, гниды.

Дверь в кабинет я заблокировал стулом сразу, как вошел, но тут понял, что ее с другой стороны пытается кто-то открыть и нахально так. Видно, что на выстрел приехали «освободители» и сейчас ее ломать будут.