Вот это я влипла, понимаю я, тихо вздыхаю и залпом выпиваю бокал шампанского. Затем поворачиваюсь к Толику и прошу его:

— Толик, повтори, пожалуйста.

Пока ничего не понимающий Толик наливает мне шампанское, мы с Сережей не отрываем глаз друг от друга. Нет, я не стану ещё одной твоей поклонницей, уверяю я себя. Не дождешься, Серёжа! Вокруг нас начинает шуметь и радоваться новый год! Мы кричим «С Новым годом! Salute! », чокаемся бокалами шампанского со всеми, и в этот момент я чувствую, как рука Серёжи касается моей. Я поворачиваю голову, а он наклоняется и шепчет мне на ухо:

— Поздравляю, белочка, теперь ты в самом сердце января.

Сергей

Новый год в самом разгаре, все радуются, пьют, отдыхают, а я вышел на улицу, смотрю на луну и думаю, может, завыть на нее, и сразу отпустит. Хотя уже вряд ли. Мысли беспорядочно бегают по голове. Может, так и выглядит любовь? Когда просто нравится смотреть на человека, вдыхать его аромат и растворяться в нем. Впервые хочется бегать, прыгать и шутить, а еще дразнить эту маленькую заразу. А если это просто желание обладать девушкой? Но ведь хочется только её, все остальные словно стали бесполыми существами. Нет других девочек, есть просто люди и она.

Изабелла Габриэловна Карузо. Произнося её имя, я не могу сдержать улыбку. Чувствую, как по телу пробегают мурашки. Мне так жарко, что я не знаю, куда себя деть. Мне бы охладиться, думаю я. И в этот момент в мою голову прилетает холодный снежок. Я поворачиваюсь и вижу её. Она стоит довольная, с блестящими глазами и лёгкой усмешкой на губах. Её шапка сбилась набок. Нет, это не просто желание, это нечто большее. Привет, моя идеальная неидеальная любовь. Я поднимаю глаза в небо и смеюсь. Ну, держись! И мы, словно малые дети, начинаем играть с Беллой в снежки. Я заваливаю её в сугроб, и мы оба тяжело дышим. Почему я раньше не замечал её? Хотя, если подумать, тогда, в восьмом классе… Мои мысли прерывает холодный снег, поднятый прямо мне в лицо. Пока я отряхиваюсь, девушка выкатывается из-под меня и убегает. И вдруг я слышу громкий крик:

— Ах, как больно, ohi che dolore! uh che male!

Я мгновенно вскакиваю и мчусь к Белле. Она держится за ногу, и в её глазах застыли слёзы. Я понимаю, что она, вероятно, поскользнулась и упала. Я осторожно прикасаюсь к её ноге, и она взвывает от боли. Не раздумывая, я беру её на руки и несу в дом.

Там я снимаю с неё куртку, аккуратно вытаскиваю ногу из сапог и несу её в свою комнату, надеясь, что у меня есть мазь, которая может помочь при гематоме. По пути нас встречает Марко, и я вкратце рассказываю ему о случившемся. Он отправляется за льдом.

— Сейчас, Белла, потерпи, пожалуйста, не переживай. Я знаю, что делать. Возможно, это просто ушиб мягких тканей, и всё будет хорошо, — пытаюсь я успокоить её, но понимаю, что сам переживаю гораздо больше.

Заношу её в комнату и, присев на корточки, осматриваю её ногу. Она тихо подвывает, а я успокаиваюсь, заметив небольшой ушиб и гематому. Начинаю искать в своей сумке мазь. В этот момент появляется Марко, и я прошу его приложить лёд к ноге Беллы.

— Сереж, присмотри за ней, пожалуйста. Там сейчас настоящая вакханалия: Толик как с ума сошёл, пристаёт ко всем, — говорит Марко. Я киваю головой.

— Как только подлечитесь, спускайтесь вниз, — добавляет он.

Найдя мазь, я сажусь рядом с Беллой и начинаю аккуратно втирать её в ногу, стараясь быть как можно нежнее. Подняв глаза, я замечаю, что она смотрит на меня с нескрываемым восторгом, и усмехаюсь:

— Ну что ты? Всё в порядке. Немного поболит, но это быстро пройдёт. Не переживай, похрамаешь немного, но не более того.

— Сережа, — вздыхает она, и я чувствую, как всё замирает внутри меня. Я словно бы вижу только её, но не знаю, что делать. Предложить ей быть вместе? А что, если она любит Толика? Может быть, пригласить её на свидание? Или просто подарить цветы или конфеты — что угодно.

Как же быть? Я всегда считал себя умным и думал, что, как только встречу ту самую, всё пойдёт как по маслу. Но на самом деле я сижу и не могу произнести ни слова. А ещё есть Марко, как объяснить ему всё это?

— Сережа, спасибо тебе, — говорит Изабелла таким мягким голосом, словно в ней нет никаких внутренних демонов.

— Давай я отнесу тебя вниз, хочешь, в твою комнату? — предлагаю я ей, но она качает головой.

— Побудь со мной, — слышу я её тихий голос. Она ложится на кровать, и я пристраиваюсь рядом. Без малейшего колебания я беру её за руку, и она не противится. Мы крепко сжимаем руки, словно боимся, что если отпустим, то всё исчезнет.

В комнате царит тишина, а мы смотрим друг на друга. Мне так хорошо, что кажется, я готов лежать так вечно. Изабелла улыбается, и я улыбаюсь в ответ. Затем я осторожно придвигаюсь к ней и прикасаюсь своими губами к её мягким, тёплым губам.

Наше прикосновение едва ощутимо, но у меня возникает ощущение, будто я скатился с самой высокой горы на сноуборде. Сердце колотится, и я понимаю, что больше не существует думающего Серёжи, есть только я и моя Белка.

Я придвигаюсь ближе и снова целую её, облизываю нижнюю губу, а затем слегка прикусываю. Изабелла отвечает мне на каждое моё движение, и я притягиваю её ближе, глажу бархатистую оливковую кожу и рассыпаюсь на тысячи частиц от её сладкого аромата. Ах, как же она прекрасна!

Внезапно я осознаю, что мои руки уже блуждают по её телу, и понимаю, что не заметил, как поднял её платье и с восторгом наглаживаю аппетитные ягодицы. С трудом останавливаю себя, опускаю платье и, тяжело дыша, говорю: — Белла, хочешь посмотреть в моё окошко? — спрашиваю я, не найдя ничего лучше, чтобы предложить. Но Изабелла качает головой и отвечает: — Нет… То есть да… Не знаю… А мы можем просто продолжать целоваться?

Я смеюсь и говорю ей:

— Ты знаешь, я бы с радостью, но мне тяжело себя сдерживать. Хорошо бы переключиться.

— Жаль, тогда давай поговорим, — тихо говорит Изабелла, и я поддерживаю её, а она начинает задавать мне множество вопросов.

— Сережа, я тебе нравлюсь как человек? — спросила Белла, и я не сразу понял, что она имеет в виду.

— Нравишься, — ответил я, хотя не совсем ясно, почему она не спросила, нравится ли она мне как девушка, и почему именно как человек.

— А раньше я тебе нравилась? Или только после того, как пришла к тебе в комнату, стала нравиться? — осторожно поинтересовалась она, глядя на меня с такой милой и наивной улыбкой, что я даже не поверил, что она может быть такой нежной. Интересно, куда исчезла вспыльчивая Белла? — подумал я.

— Вообще-то, была одна история… — начал я, и Белла приподнялась на локтях, ожидая продолжения.

— Помнишь, я был в восьмом классе, и мы справляли Новый год все вместе, здесь, семьями? — спросил я, и она кивнула.

— Тогда я был очень расстроен. Не помню точно, но что-то по учебе не заладилось, и я переживал по пустякам, но на тот момент это было важно для меня. Мне совсем не хотелось никуда идти, и я сидел в этой комнате.

— Я помню, как пришла к тебе тогда, а ты сидел очень напряжённый и всё смотрел в окно, — сказала Белла.

— И ты осталась со мной и начала болтать о разных вещах, всё говорила и говорила без умолку.

— Ну, мне было одиноко, Марко со мной особо не общался, твой двоюродный брат Володя тоже занимался своими делами, и я пошла к тебе. Правда, потом я так переживала, ты молчал всё это время, и мне показалось, что я тебя достала, поэтому больше не подходила к тебе, — говорит Белла, а я хмурюсь.

— На самом деле, всё было совсем не так. В тот день мне было легко и спокойно. Я слушал тебя, смотрел в окно, и на душе у меня было хорошо. Тогда я впервые осознал, что мне нравится твой голос. Даже тогда ты рассказывала свои истории с особой эмоциональностью и изюминкой.

— Но ты молчал! — удивляется Белла.

— Белла, если ты заметила, я не очень разговорчивый, не такой, как Толик или Марко, — уверяю её я.