— То-то же! Эта девятка сейчас в единственном экземпляре. Нет, не девятка — десятка. Отличий столько, что на ее производство потребуется новое техзадание.

Простота в обращении?.. Но — давайте говорить честно — для меня, Жоппера, Утки и, наверное, Квадрата. И — только возможно! — для еще трех-четырех пилотов. Все — мужчины, что характерно. Не хочу ничего плохого сказать про служащих у нас девушек, но были у них определенные сложности с девятками — не хватало им куража, или чего-то еще. Редко кто мог встать вровень с пилотами-мужчинами. Тушка и Коваль смогли бы, но первая списана по здоровью, а вторую мы год назад схоронили. Может быть — только может быть! — смогла бы Света. Все три отмеченные девушки имели скорее мужское, чем женское мышление, что бы ни подразумевал я сейчас под этим словом!

— Шеф, а как там Ванечка?..

— Ванечка?.. Новые процессоры себя не оправдали — он по-прежнему слишком долго думает.

— Иван Дмитриевич, не бросайте! — взмолился я, прекрасно зная по прошлому миру, что в ближайшие двадцать лет так и не придумают достойный ИИ для нашего робота, — Нам хватит десятки, но нашим детям?!. Я не хочу, чтобы Лешка однажды оказался на линии огня!

— Миша! — сжал профессор мое плечо¸- Для Олежки с Лешенькой я тоже не хочу такой участи.

Спина ныла, тянула и болела — за что, итицкая сила?! Чем я так нагрешил в обеих жизнях?! Услужливая память подсказывала — чем именно, как именно и в каких позах, но, мать вашу, все же оставались довольны?!

Плюнув на незаполненные бумаги, собрался домой, столкнувшись в коридоре с Максом.

— Миха, — тихо позвал он меня, — Как ты думаешь… я и Вика?..

Притормозил, замедляя ускоренный при виде друга шаг — злиться я уже не злился, но видеть его мне все еще было неприятно.

— Сам спросить не хочешь?

— Как? Отпуск уже закончился, а командировок пока не предвидится…

— Письмо, например, написать. Или позвонить. Не разоришься, чай, на межгороде!

— Знаешь, и написал бы, и позвонил… только вот мерзко, когда твои письма будут читать еще другие люди, а звонки — слушать! — намекнул он на статус городка.

— Отговорки! — торпедой вырвавшись на новый уровень, я не сразу привык к почти полному отсутствию приватности, но привык же!

— Понял… — Макс, сгорбившись, пошел в обратную сторону.

«Дарья, посмотри на него! Это мой лучший друг! Он не должен так лежать!» — вдруг вспомнился мне его властный голос, так резко сейчас контрастирующий с шаркающей походкой.

— Через два дня к нам прибывает великая княжна Валентина, — бросил ему вслед, — Вика будет в ее свите.

— Послезавтра?! — подскочил ко мне приятель, хватая за лацканы пиджака — вне мероприятий я по-прежнему предпочитал гражданскую одежду, — И ты, сволочь, мне только сейчас это говоришь?!

— Полегче! — оторвал его кулаки от своей одежды, — Это будет формальный визит. И не к нам конкретно, а на «Лейку» — они там что-то грандиозное изобрели.

— Сверхзвуковой движок они изобрели, давно уже, — походя выдал государственную тайну Кудымов, ошалев от предстоящей встречи с моей сестрой, — Нового поколения. Теперь в Москву не шесть часов летать будем, а всего три. Мама сказала, она с кем-то с «Лейки» общается, когда Юрку выгуливает.

Всегда знал, что система «ОБС» — «Одна Баба Сказала» — родилась не на пустом месте. Я знал — но я-то с этим был плотно связан, так случилось! А вот, что Макс знает?!

— Давно пора, — сверхзвук здесь уже был, но использовался только в военной авиации — для гражданской его обслуживание до сих пор обходилось слишком дорого. На моем «Мишке» он, кстати, стоял, разом возводя меня в ранг значимых персон. Совсем недавно я еще имел радость летать обычными рейсами и сравнить скорости возможность была. Правда меня, как бывшего авиатехника, сильно тревожила форма корпуса, рассчитанного на прежние дозвуковые нагрузки. И по этому поводу с Мигуновым я уже разругался в пух и прах, совершенно неожиданно попав в итоге в рабочую группу по разработке нового самолета. Где меня, льстя моей падкой на комплименты натуре, считали гением и постоянно звали бросить фигню и перейти к ним на постоянной основе. Мигунов даже грозился уволить Шатунову и вставить мои буквы на место ее. «МиЛо» — сразу тогда представил я название новой серии, — «Стопудово: или прозовут «мылом», или «милашкой»! И от чести отказался. Зря, наверное.

— Лось… Миха… Михаил Анатольевич! — вдруг перешел Максим с робкого блеяния на обычный тон, — Ставлю вас в известность, что собираюсь жениться на вашей сестре!

— Максим Юрьевич! — отозвался подстать ему, — Решать Вике! Но не перейти ли нам по этому поводу на «ты»?!

— Господи, Миха! Я скучал! — полез он обниматься. Какое счастье, что здесь еще не стали воспринимать обычные проявления чувств за изврат!

— Итицкая сила, я тоже! — обнял друга в ответ.

— У меня будет еще один сын? — удивленно отстранился он от меня, словно только сейчас осознав новость.

— У такого, как ты? — Только дочь!

— Мать твою, Миха! Я хочу еще одного сына!!! — возмутился он на мое подкалывание.

— Зато, прикинь, я хочу племянницу! Косички, бантики, куклы, конфеты!!! Мне вашей воронинско-угоринско-кудымовской банды вот так хватает! — и жестом показал — как.

— Знаешь, на твоем месте я бы не надеялся! — с силой хлопнул он меня по плечу, — Если случится девочка, то она эту банду возглавит, вот увидишь!

— Спаси и сохрани! — перекрестился я.

— Так, может, по одной? За твоего будущего племянника?

«Бедная моя печень!»

— Ко мне или к тебе?

Новая «десятка» требовала новых решений по броне — старая ее тормозила. На наших заказах Геннадий Матвеевич сильно приподнялся, поэтому его замы приняли меня как дорогого гостя:

— Михаил Анатольевич, как дорога?

— Терпимо, — долгий перелет извел меня ожиданием флаттера, ведь новый корпус «Мишки» все еще был в процессе разработки.

Сам Горбунов себе не изменял, все так же лелея неведомые обиды:

— Приехал?! — словно с упреком встретил он меня в своем кабинете, — Опять требовать будешь?

Как с ним себя вести, я уже знал:

— Интересная задачка, Матвей Геннадьевич, только ваш гений может ее решить!

— Что у вас там? — проворчал конструктор брони, надевая очки.

— Вот! — выложил перед ним ворох бумаг.

— Ванька придумал? — оторвался он спустя час от изучения.

— Он самый.

— Как он? — нехотя поинтересовался Воронинский приятель детства.

Итицкая сила, прогресс, однако! Раньше он только о Светлане Владимировне справлялся, а как ее не стало, так и вовсе на личные темы не разговаривал!

— Нормально. Растит сыновей, радуется жизни.

— Радуется он! — буркнул под нос Горбунов, вставая из-за стола, — Пойдем-ка, пройдемся, покажу я кое-какие диковины, которые в ваших столицах днем с огнем не сыщешь!

Не стал поправлять хозяина, что вообще-то я вовсе не столичный гость. И лететь мне от Муромцево до Москвы почти столько же, сколько до его Оренбурга. Хочет бухтеть — пусть бухтит, лишь бы дело делал.

Идти (ехать!) пришлось не в цеха в его вотчине, как я думал, а вовсе даже на другой конец города.

— Аренда! — непонятно провозгласил Горбунов, когда его водительница миновала ряды покосившихся изб и вырулила к воротам явно производственного назначения.

— Что арендуют?

— Нет, район так называется — «Аренда». А от него — научно-исследовательский центр. Самое закрытое заведение в империи, даже Марии Четвертой потребовался бы спецпропуск! Но Толя — мой давний друг, поэтому со мной вас пропустят.

У меня пропуск-вездеход категории «ноль», а если его не хватит, то один звонок Забелиной и меня пропустят куда угодно. И очень сомневаюсь, что кто-то попытается задержать в воротах императрицу, которая это безобразие финансирует. Но хочется Горбунову набивать себе цену, хвастаясь связями, так и хрен с ним. Мне с ним детей не крестить, а его закидоны я приноровился сносить.