Уверен, все понимают природу этого страха. Те, кто не летал – не испытывали этого чувства, но, при наличии более-менее работоспособного воображения, легко могут его представить. И всё же, несмотря на то, что все понимают, откуда растут его корни, я хочу поднять эту тему в этих строках и поделиться своим способом его преодоления. Вдруг кому пригодится… Хотя, большинство, конечно, сочтут меня попросту сумасшедшим.
Чего мы боимся на высоте в 11 километров? Почему проехать на машине не пристегнувшись (шанс погибнуть тысячекратно выше, чем в авиакатастрофе) – это нормально, а вот посадка в самолет для большинства – это всё же что-то экстраординарное и немного пугающее? Ведь не разбиться мы боимся, ибо знаем, что шанс погибнуть в авиакатастрофе – 1 к 9 миллионам. В глубине души мы знаем, что совершеннее самолета – только космические корабли, что все системы в нём дублированы по нескольку раз, что у пилотов сотни часов налёта и молниеносная реакция на любое изменение полётных данных.
Мы боимся своей беспомощности. Потому что во время езды на машине у нас остается шанс что-то изменить самим. Начался адский ливень – прижмись к обочине, включи габариты и пережди его. Пошла убитая в хлам дорога – сбавь скорость до 10 километров и не торопясь ползи. Даже в случае аварии есть параметры, на которые мы можем повлиять. Куда крутануть руль – вправо или влево, если навстречу летит гружёный "КАМАЗ"? Быть может, выпрыгнуть из машины… Мы можем сделать хоть что-то или хотя бы имеем иллюзию того, что можем что-то сделать.
В самолете же, в тот момент, когда он выкатился на взлетную полосу, мы перестаем иметь значение. Мы – всего лишь пассажиры. Почти багаж. Отныне что бы ни происходило на борту или за бортом, мы не можем повлиять на это никак! Разве что молиться…
Это-то и пугает. Собственная беспомощность! Нет ничего страшнее этого чувства.
Знаете, как я борюсь с ним? Очень просто. Я вверяю себя самолету! Не просто экипажу, а именно самолёту.
Может, это глупо, может, это ребячество и играющее в заднице детство, но я верю в то, что неодушевлённые предметы на самом деле одушевлённые, только тщательно это скрывают. Неужто не случалось у вас, что долго урчащая машина заводилась после пары ласковых слов? "Ах ты маленькая моя, чего ж ты вырчишь, а? Поехали! Я ж на работу опаздываю!"
Слышал я легенду о компьютере, который завис на стадии "Приветствие". И вот к нему подходит сисадмин, несколько минут смотрит на заголовок "Приветствие", и, наконец, произносит: "Слушай, а тебе не кажется, что наше знакомство несколько затянулось?" И компьютер, моргнув, продолжил загрузку.
Я верю, что самолеты – добрые создания. Ведь чем меньше существо, тем оно озлобленнее. Сравните мелких терьерчиков, облаивающих всё, что движется, и огромных добродушных сенбернаров! Добрых толстяков и злобных карликов… Если душа пропорциональна размеру тела, то самолеты –самые добрые существа в этом мире! А раз они добрые, значит, падают и гробят люде не по злому умыслу. Скорее всего, они просто устают летать. Надоедает им всё! Безразличие людей, которые зачастую так их боятся, мат техников, выколупывающих мёртвых птиц у них из турбин… Бывает, и меня все достает так, что не хочется делать вообще ничего! Сложить крылья и убиться о землю, наплевав на всех сидящих на моей шее.
Но одно дело – человек, сидящий на твоей шее, и совсем другое – тот, кто любит тебя и тебе доверяет. Кто верит в то, что ты сможешь всего достичь, всё суметь! И тогда ты вдруг понимаешь: да, я смогу, просто потому, что нужен ему!
Я верю в то, что самолеты – они как люди.
И, садясь в самолет, я мысленно говорю ему: "Я доверяю тебе. Ты сможешь сегодня пролететь эти 4 000 километров, как пролетал их уже добрую тысячу раз! А если что-то случится в полёте – ты сможешь сесть. Ровно и спокойно, не угробив ни себя, ни меня". Теперь это крылатое создание с широченной душой знает, что в салоне есть как минимум один человек, который в него верит!
И ещё, я лечу не НА самолёте. Я лечу ВМЕСТЕ с самолётом! Я кожей чувствую мощь рокочущих турбин, несущих его по взлётной полосе, сердцем – его удовлетворение от того, что крылья легли на поток и обрели подъёмную силу…
Не бойтесь летать. Самолёты вас не обидят, они слишком добры для этого. Верьте в них. В их силу, в их несокрушимую выносливость, в их крепкий корпус, которому не страшны ни турбулентность, ни жёсткая посадка. И уважайте их даже не как равных, а как высших существ! Ведь они умеют летать, а вы, как ни крути, нет!
4. Этот колпак не доколпакован!
Уже давно одна подруга, выслушав эту историю, посоветовала мне перенести ее на бумагу, а впоследствии – вставить в мемуары, ежели я таковые когда-нибудь сяду писать. И вот только сейчас я сел за клавиатуру с явным намерением рассказать, как все было…
А было все так!
Я был ещё неопытным, но очень увлечённым кальянщиком, еще только-только изучавшим премудрости раскурки и обкурки, сорта табака и методики повышения дымности… И вот однажды на одном из кальянных форумов я прочёл совет о том, как повысить температуру угля, а, значит, и дымность кальяна…
Нужно просто не позволять теплу расходиться прочь от чашки с табаком! Просто-напросто поставить сверху металлический колпак!
Ранним утром следующего дня, по дороге на работу я уже был в кальянном магазине. И остаток дня, вертя в руках стальной колпак, обошедшийся мне в 350 рублей, я с нетерпением ждал вечера, чтобы пустить его в дело.
И вот, вечер пришел!
Смеркалось…
Я наложил в чашку отменного "Аль Факира". Любовно поглаживая чашку, накрыл ее фольгой и тонкими, изящными движениями проткнул в ней 21 дырку. Аккуратно уложил сверху уголек "Хабиби", и, наконец, накрыл всю эту конструкцию колпаком. Свершилось! Сейчас я покурю как следует…
Первая затяжка, как всегда, не принесла никаких ощущений. Кальян на "Аль Факире" раскуривается затяжки так с шестой… Да и то, с шестой затяжки дым только-только начинает просачиваться.
Я затянулся вторично, с наслаждением ощущая во рту первые маленькие облачка дыма.
Затянулся в третий раз, радостно констатируя, что дым-то пошёл!!! Пошёл дым, всего с третьей затяжки…
Четвертая была дымной, ароматной и потрясающе вкусной!!!!
Это была победа! Я торжествовал и наслаждался. Я выпустил воздух из легких, и затянулся в пятый раз…
Смеркалось! Млять! Все еще смеркалось!!!!
Легкие обожгло словно огнем. Ядрёный, горячий, омерзительный привкус железной окалины опалил во мне всё, кажется, до самого желудка. Да чего там, "до желудка"! До самой задницы!!! До самого копчика!
Я закашлялся, в перерывах между кашлем пытаясь удержать рвущуюся на волю печень и одновременно выговорить "Что это за херня-то?"
Запив выкуренную дрянь примерно поллитрой воды я осторожно, чуть-чуть, втянул в себя дым еще раз. Железная окалина, как она есть! Запах расплавленной стали, запах горящего железа…
Снял колпак – бесполезно, раскурка угроблена начисто. Кальянный табак – штука сволочная. Он, как младенец, впитывает в себя всё, что находит. Эта порция табака теперь прочно воняла окалиной, и ни о каком наслаждении тонким ароматом "Аль Факира" речи уже не шло.
Я кинулся на форум. Я описал всё происшедшее, опустив только нецензурные слова. Ответ пришёл незамедлительно: "Да у меня тоже такое было. Колпак не прокаленный. Его прокалить надо!"
"Как?" – с отчаянием вопросил я.
"Да на костре!" – был ответ.
Костер… Костер это хорошо. Вот только февраль. Да и смеркалось… Да и влом! Но мой острый ум тут же нашел решение! Прокалить колпак на угле. Благо, угля у меня, кальянщика, дома тонны, всех сортов.
Ох, не зря говорил мой экс-босс, Сергей Александрович Шойдин (чтоб ему ночами до гроба жизни икать через каждые 15 минут): "Кирилл, у тебя потрясающий мозг! Он у тебя работает на бешеных оборотах! Поэтому нужное, оптимальное решение он постоянно проскакивает!" Как прав был Сергей Александрович, воспетый мною в "Талых водах" под говорящей фамилией Гано… Как прав…
