Я, с интересом изучая фиолетовый росчерк малюсенького пламени, облюбовавший кончик моего носа, обратился к вулканологу:

– И правда, уважаемый Тоши, растолкуйте нам, что за природный феномен мы сейчас наблюдаем.

– Это великое чудо, очень немногим довелось наблюдать подобное и остаться в живых, это статика. Огромный статический заряд, частью которого мы, так или иначе, являемся. Сейчас под нами на большой скорости мчится лавовая река. Именно она и производит такой статический эффект. Жаль, записать на видео его практически невозможно. Я сам такое впервые вижу, до этого только слышал о подобном. Осталось совсем недолго, как только лава выбьет «кессонную» камеру в конце тоннеля, на нас обрушится Ад.

Я оглянулся, картинка была до того нереальной, сказочной, абсолютно не подходящей к ситуации, что переводить сказанное не хотелось. Аккуратно присев на красивый «дикий» камень, украшающий набережную, я расслабился. Серая гранитная разогретая солнцем каменюка, запах близкого моря и это искрящееся чудо, ну какое сейчас может быть извержение…. Фиолетовый «мотылек» вспорхнул с моего, уже достаточно наэлектризованного носа, и полетел дальше. Слегка прикрыв глаза, наблюдая за мельтешением статических искорок, я вдруг подумал, что сейчас почва, под которой течет лава, и статические искры, представляют собой огромный компьютерный «процессор», кристалл, пронизанный миллиардами электрических соединений, возникающих и распадающихся в следующий миг, «пишущих» только им известную программу на неизвестном нам языке. С другой стороны, отчего же на неизвестном, мы сейчас сами часть этого статического потока. Глупость конечно, но не все ли равно? Особенно сейчас. Я полностью прикрыл глаза, устроился поудобнее «для созерцания», как учил меня один «Йог» из Рязани. И изо всех сил пожелал оказаться отсюда как можно дальше, и не одному, а вместе со всеми, гулять, так гулять. Ждать, когда нас накроет волной кипятка или размажет лавовой бомбой…, зачем. И я весь отдался приятному ощущению покалывающего в кончиках пальцев статического электричества. Покалывание начало нарастать, ощущение легких статических разрядов гуляло по сомкнутым векам, в волосах, будто бенгальские огни жгли. Я подумал, это как раз перед взрывом, мощность нарастает, решил глаза не открывать. И через несколько мгновений шарахнуло, оглушительно и ярко. Но отчего-то не в море, а прямо надо мной. Пахнуло озоном. Сквозь плотно сомкнутые веки, я вполне четко увидел красивую ветвистую молнию, уходящую вверх. Всю в мелких колючках разрядов, как будто в голубом искрящемся меху. А после этого меня скрутила чудовищной силы судорога. На секунду казалось, остановилось сердце, может, так оно и было. Но движение, оно, как известно, жизнь, и сквозь дико болящее всё, мышцы болели даже там, где я их вовсе не предполагал, я дернулся, вздохнул. Заорал. Сердце забилось, как сумасшедшее, в глазах по-прежнему стояла та самая хвостатая молния. Я, скорее всего, «нахватался зайчиков», как сказал бы один знакомый сварщик, как-то взявшийся обучать меня азам своей хитрой науки. Дышать становилось все проще, сердце билось в нормальном ритме, а зрение никак не возвращалось.

– Андрюха, ты как?

Сдавленный голос Сергея был лучшим, что я мог себе сейчас пожелать.

– Вроде живой, только не вижу ни черта.

– Оно и понятно, тебя тут знатно закоротило, жив остался, и то счастье.

– То все ерунда, скажи, как там вулкан, бахнуло уже, или еще нет?

– А с этим совсем беда, нету вулкана, то есть гора вулканья есть, а дыма и всего такого, нет.

– Серега, не гони, блин, я хочу это видеть, можешь мне хоть морской воды в горсти зачерпнуть, попробую глаза промыть.

– Оставайся на месте, наши-то к кораблю отбежали, а я того, остался подождать, что с тобой станется. Ты покруче елочки новогодней светился.

Сергей потопал в сторону пляжа. А я остался сидеть в полном непонимании ситуации.

Дивный новый мир.

Я вертел головой, тер глаза указательными пальцам. Молния сменилась черными кругами, но зрение восстанавливаться не торопилось.

– Андрюха, ладошки давай лодочкой подставь, я тебе туда воды налью.

– Из чего же ты мне нальешь, неужто сам в ладошках принес?

– Нет, блин, тельняшку выжму.

– Серьезно, что ли?

– Да бутылку я на пляже из-под сока подобрал, давай уже руки подставляй, не капризничай.

В сведенные горстью ладони полилась слегка прохладная вода. Плеснув себе в глаза, я сразу понял, что вода соленая, и что глаза у меня все же есть, ну не может отсутствующий орган так жутко щипать и болеть, как будто мне в открытый глаз красного перца сыпанули. Как-то в молодости из перцового баллончика в лицо струю получил. Вообще «ни о чем», по сравнению с ощущениями от соленой водички. Когда боль потеряла остроту, я расслышал часть Серёгиной фразы.

– Сюда тащит, ща тебя с двух рук лечить возьмутся, точнее с четырех.

– Кто кого тащит, и куда?

Рядом раздался приятный бодрый голосок миниатюрной спасательницы.

– Ну? Кто говорил, что я не пригожусь? Руки от глаз уберите, мистер шпион. У вас сильное покраснение, сейчас я найду аптечку и сделаю вам компресс. И не вздумайте в ближайшие два часа руками лезть и глаза открывать.

– Энни, ну что я вам плохого сделал? Жизнь спас, на машине прокатил, за что вы меня так?

Я попытался мягко отстранить от себя, внезапно ставшую заботливой, юную леди. Делать это вслепую было неудобно, но открывать только что промытые соленой водой и ужасно щипавшие глаза хотелось еще меньше. Вытянув руки вперед, я почувствовал, как кто-то поймал их одной рукой, а второй ухватил меня за подбородок.

– Не дергаемся.

Я рефлекторно подался назад, захват усилился.

– Ну-ну, свои. Не верти башкой. Вижу ожог века, «вангую»*6, ожог роговицы, то ли будет, то ли нет. Мелкая дело говорит, сейчас салфетки с мазюкой тебе к глазам примотаю, посидишь часика два, там, глядишь, и оклемаешься. Начнешь дергаться сейчас, есть шанс насовсем без обзора остаться.

– А ты что офтальмолог невдолбезный?

Я попытался вывернуться из захвата, по возможности не причинив вреда специалисту неизвестного профиля. Он, не мешая мне двигать руками, продолжал придерживать то за одну то за другую конечность, хорошо хоть подбородок в покое оставил.

– Я сейчас тебя аккуратно отпущу, а ты перестань вертеться. Офтальмолог из меня так себе, но, думаю, все же получше, чем из тебя. Доводилось как-то ожог роговицы в полевых условиях пользовать. Меня сюда Фадеев направил, сказал, что в тебя молнией шандарахнуло, и что ты его с его морпехами прямо из жерла вулкана вынул и на пристань принес.

– Угу, в клювике.

– Ну, раз юмор прорезался, жить будешь, а что это за голубая блондинка рядом с тобой трется, и уши греет. По аглицки шпарит, прям огонь, а сейчас вот глаза пучит, не понимает вроде бы.

– Тоже из кратера в клюве вынес. Если интересно в подробностях, у неё и спроси, фельдшерица местных спасателей, хотя их парамедик может оказаться как медсестрой, так и полевым хирургом. А ты врач с Невского?

– Так точно. Сейчас матрос сумку дотащит, поставлю перевязку, и через часа полтора, а лучше два, в темной комнате с минимальным освещением надо будет попробовать глазки разлепить, смекаешь?

– Вполне, можешь на телефоне будильник на полтора часа выставить?

– Не вопрос, давай трубу.

Корабельный доктор вытащил телефон из моих трясущихся рук.

– Ты вообще в курсе, что за хрень вокруг творится?

– Пока нет, я после близкого знакомства с молнией немного потерялся.

– Вулкан выключили, причем в один момент. Как молния бахнула, грохот, вспышка неслабая, и все, нет дыма, нет пепла, не то чтобы совсем нет, тот который нападал, валяется, никуда не делся, а вот небо чистое.

– Нифига себе реакция на ионизацию.

– Ты о чем?

– Видел в небе фиолетовое свечение.

– Еще бы, интересный эффект, он что, с извержением связан?