— Учти, Игорь, это закрытые знания. Методам управления людьми нигде не учат. Исключительно в частном порядке. У нас в стране чаще стихийно и самостоятельно додумываются.
— Хм-м. В армии учат… — Игорь не возражает, нет, он примеривает мои слова к своему опыту.
— Не совсем то. В армии устав, присяга. Там учат не управлять, а командовать. Тоже навык, согласен, но он такой, сопряжённый. Плюс там чисто мужские коллективы. И ещё раз повторяю: подписки с тебя не требую, но эта инфа закрытая. Если хочешь — сакральная.
Игорь кивает с серьёзным видом.
— Слушай дальше. Если не знаешь, где найти нужного специалиста, то поищи того, кто может знать. Через него и выйдешь на нужного человека.
Потом выкладываю всё, что знаю по теме:
— В администрации губернатора сказали, что общий план местности есть. То есть подробная карта. Со всеми речками, рельефом, расположением и глубиной водоносных слоёв. Тебе надо выбрать несколько приемлемых мест, три или четыре. Желательно в неудобьях, чтобы не задеть сельхозугодья, иначе бешеные деньги придётся платить за отвод земель у сельхозпредприятий. С отсутствием водоносных пластов, еще желательно наличие холмов, которые будут загораживать взрывоопасные сооружения.
— А что там взрывоопасного?
— Резервуары с жидким водородом и кислородом. Будешь работать в контакте с проектной группой, которая отрабатывает все технологии, что будут применяться на заводе. Окончательную привязку, видимо, сделают местные организации. Нужные нам специалисты в области производственного проектирования в Москве точно есть, но первым делом иди на геологический факультет. Есть там нужные нам специальности. Возможно, на географическом тоже есть.
После недолгого финального обсуждения, напутствую:
— Как соберёшь в кучу нужных людей — доложишь, и наметим дальнейшие планы. Тогда же выдам очередную порцию тайных и сакральных знаний о секретах управления людьми. Вперёд, морская пехота! Без победы не возвращайся! Родина тебя не забудет!
Игорь на прощанье приветствует меня поднятым вверх сжатым кулаком.
16 февраля, среда, время 14:05.
Москва, ул. Щепкина 42, офис Роскосмоса.
Трёхсторонняя комиссия.
Так про себя обзываю наше сборище сразу после того, как мы представились друг другу. Роскосмос сегодня представляет Фролов Николай Юрьевич, зам генерального по международному сотрудничеству. А кто у нас за международность? Вот этот белёсый мэн, рыжину которого седина ещё не тронула?
— Майкл Веклер, представитель НАСА, — подтверждает моё предположение замгендир Фролов.
Рыжий, высокий и довольно крепкий мужчина приветливо машет рукой, даже не подумав подняться с кресла. Отвечаю ему тем же после оглашения моего имени и должности главы Ассоциации «Кассиопея». Только подкрепляю вежливой и максимально обаятельной улыбкой. И не только улыбкой, но и предложением. Сразу после того, как сам плюхаюсь в кресло по жесту замгендира.
— Николай Юрьевич, вы английским свободно владеете?
— Да, конечно, Виктор.
Хорошее у него лицо. Удлинённым овалом с мягкими чертами и добрыми внимательными глазами. Таких, наверное, собаки и дети очень любят. Если умеет при этом в жёсткость — должен, иначе такого поста не достиг бы, — то из него замечательный школьный учитель мог выйти. В младшем или среднем звене.
— Тогда, может, перейдём на английский? Ваш гость будет себя чувствовать увереннее и комфортнее.
Конечно, он соглашается. Гость — тем более. В этом и состоит мой шаг ему навстречу, ритуальный жест уважения. Если он не совсем дубовый, то оценит. А не оценит, переживать точно не буду. Мне начхать, на каком языке говорить. Даже полезно освежить знания в общении с носителем языка.
Настоящее общение начинается сразу после спича Фролова. Наверняка, дежурного. О том, насколько важно международное сотрудничество в области космонавтики, как оно укрепляет взаимопонимание между странами и прочее бла-бла-бла. Синхронно с американцем изображаем внимание и полнейшее согласие с такими замечательными словами. Полагаю, тоже элемент ритуала.
— Виктор, как ты смотришь на возможность сотрудничества с НАСА?
Старательно выпучиваю глаза. Наигрываю, конечно, но и удивляться есть чему. У нас по сути ничего нет, космическое агентство только в проекте, а нас уже к сотрудничеству приглашают. Начинаю смеяться.
— Сорри, мне вопрос показался странным, мистер Веклер…
— Можно по имени, без официоза, — небрежно кидает мистер.
— Нет, я так не могу. На английском могу говорить, но отменить, хоть и временно, все наши культурные нормы я не в силах. Итак, мистер Веклер, странность вот в чём. НАСА сотрудничает с Роскосмосом, причём очень плотно, что даже удивительно. Нам, новой организации, тоже никуда не уйти от сотрудничества с Роскосмосом. Не будем же мы всё создавать с нуля.
Немного пережидаю, давая время усвоить тезисы. Но Веклер, как нарочно, сбивает меня в сторону вопросом:
— Почему тебя удивляет факт нашего сотрудничества? — лёгкий кивок в сторону Фролова.
— Позвольте, мысль завершу, — в английском нет разницы между «ты» и «вы», тем не менее по интонации она чувствуется. — Я даже возможности при таком положении дел не вижу, чтобы уклониться от сотрудничества с НАСА. Даже если хотел бы.
— Но ты не хочешь?
Опять смеюсь.
— Простите, мистер Веклер, вы меня снова смешите. Дело в том, что у нас по факту ничего нет, кроме молодёжи, полной энтузиазма. И наше сотрудничество с Роскосмосом будет состоять в том, что мы будем у них что-то брать. За деньги или как-то ещё, но сотрудничество первое время будет односторонним. Мы ещё долго не сможем предоставить Роскосмосу ничего существенного. Теперь понимаете? Зачем мне отказываться от сотрудничества с НАСА, которое станет мне что-то предлагать. Если вы нам что-то дадите, мы это возьмём. Может быть, не сразу.
— Почему не сразу?
Вздыхаю. Элементарное приходится объяснять.
— Потому что надо ещё суметь удержать то, что нам дадут.
— А ты не хотел бы жить в Америке?
Ого, как его завернуло! Задумываюсь. Нутром чую, что мне надо ему понравиться, на хрена мне сильный недоброжелатель? Но делать это надо тонко.
— Наверное, нет, мистер Веклер, — говорю задумчиво. — Предупреждая ваш вопрос, поясню: столь кардинальная смена образа жизни пугает. Этот страх можно преодолеть, но дело в том, что смена страны проживания вызовет социальную смерть. Мне придётся бросить любимую девушку…
— Вы сможете взять её с собой.
— Смогу ли? А если ей родители не разрешат? Свою семью, родителей, брата и сестру тоже перевозить? Великое множество друзей? Думаете, они все согласятся? Уверен, что нет. Поэтому и говорю о социальной смерти. Смогу ли обзавестись друзьями, новой девушкой, новой семьёй со временем? Может, смогу, а может, и нет. Есть ещё студенческая ассоциация, которую я создал, всех созвал и вдруг всё брошу. Нет, это невозможно.
Веклер задумчиво и согласно кивает. Убедил? Вроде да.
Ощущаю затянутость паузы. Значит, пора сваливать, здесь мне не тут.
— Если вопросов ко мне нет, то я, наверное, пойду? Меня дела ждут, Николай Юрьевич.
Всё ещё говорим по-английски. Фролов провожает меня до двери своего кабинета и негромко спрашивает уже по-русски:
— Виктор, не держите на нас зла за тот случай в «Энергии»?
— Какой случай? — наполняю недоумевающее лицо искренностью до самых краёв. — Даже не понимаю, о чём вы говорите.
Усмехаясь, прощается со мной рукопожатием.
Спускаюсь в лифте, выхожу на улицу через холл и гардеробную, топаю в метро и всё думаю: что это было и с чем это едят. Сотрудничать с пиндосами, безусловно, даже не собираюсь, ещё чего! Но только полные идиоты играют открытыми картами. Главный вопрос в том, догадывается ли Веклер, что я — не идиот.
Есть способ обезопасить себя от американцев, на месте которых я бы быстренько меня прибил. Давить танки надо пока они чайники. Можно публично наехать на НАСА и в целом на США, обозначить себя их яростным противником. Кто-то скажет: всё равно, что под прицел встать, но не так всё просто. В случае моей, даже ненасильственной с виду гибели, американцы мгновенно попадут под подозрение. Пусть им удастся принять невинный вид и улик не найдут, но осадочек останется. Мир-дружба-жвачка между НАСА и Роскосмосом как минимум даст трещину.
