Делаю глубокий вдох и разворачиваюсь к мужчине, что никак не желает успокаиваться. Заводит меня и весь салон.

– Знаете что, – в открытую смотрю на него. – Я очень рада за вас, что вы что-то бы придумали. Увы, я не обладаю столь тонким умом, раз ничего не смогла придумать лучше, чем забраться в автобус.

– Ну да, – ухмыляется. – Яжемать.

И последнее слово срабатывает на меня сильнее, чем красная тряпка на быка.

– Уж лучше я буду яжематерью, чем вообще ей не стану, – со злостью отвечаю ему. – А раз вы смеете выгонять меня и детей на улицу из автобуса, то сами так и не стали отцом. Искренне вам в этом сочувствую!

Демонстративно отворачиваюсь и больше не собираюсь вести с ним диалог. Ему никогда не понять, в какой ситуации я оказалась.

Внутри все трясется от сдерживаемого гнева, на глазах наворачиваются слезы от досады и обиды из-за тирады в свой адрес, ведь я понимаю, что в какой-то степени этот мужчина прав.

Руки дрожат после пройденного с детьми расстояния, ноги болят.

– Мам, а почему дядя на нас ругается? – спрашивает Ярик, с интересом посматривая на мужчину.

– Потому что у нас папы нет? – наотмашь ударяет своим вопросом Свят.

– Нет, малыш, – отвечаю, судорожно глотая воздух. – Просто он не знает, как тяжело идти домой по таким сугробам, когда у тебя двое деток и если очень сильно метет.

– А если б был папа, то он нас довез на снегокате до дома? – интересуется Святик.

– Он бы нас на машине прокатил, – мечтательно произносит Яр.

Просыпаюсь утром и с трудом вспоминаю, что же было вчера. Рядом со мной на кровати валяется новогодняя шапка…

Сажусь. Голова едет, во рту словно нагадило две сотни котят.

Вот это проводил с друзьями год. Капец какой-то.

– Вовк, – зову друга. Он почему-то дрыхнет рядом со мной. – Вовка, вставай! – тормошу его за плечо.

Ноль эмоций.

М-да… Весело.

Поворачиваю голову вбок и понимаю, что меня дико мутит. Черепушку вот-вот от боли в клочья разорвет.

Пить нельзя. Особенно сверх нормы. Особенно в компании старых друзей.

Чувствую, как рядом со мной вибрирует телефон и понимаю, что я должен ответить. Поворачиваю голову в сторону и ловлю оглушающий колокольный звон.

Ну нафиг. Лучше этой частью тела вовсе не двигать.

Принимаюсь шарить по матрасу рукой, двигаю кисть в сторону вибросигнала и упираюсь пальцами в жужжащий предмет. Крепко сжимаю.

– Алло, – хриплю в микрофон. В динамике раздается невнятное бульканье. – Алло, – повторяю. – Вас не слышно.

– Серый, ты где, блин? – сквозь гул все-таки разбираю голос Данилецкого.

– Колян, твою мать, – отмахиваюсь от него. – Дай поспать.

– Какое нафиг спать? – ухмыляется друг. – У тебя встреча с корреспондентами через час.

– Че-го? – окончательно охреневаю.

Сон как рукой сняло, зато в висках пульсирует просто с неимоверной силой.

На том конце провода повисает тишина. А затем раздается ржач.

Друг решил приколоться надо мной, используя мою нынешнюю полную небоеспособность.

До кухни бы доползти… Хоть чая зеленого с лимоном сделать…

А тут, друг, блин! Издевается, используя свое положение.

– Данилецкий, тебе конец! – рыча, его предупреждаю.

– Да прям испугал, – продолжает ерничать. – Дрожу, дрожу.

– Да иди ты, – бросаю беззлобно.

Злиться на Колю нет никакого смысла, ведь в своем состоянии я сам виноват. В меня вчера никто ничего насильно не вливал.

Данилецкий, напротив, лишь останавливал.

– Кто ж так прикалывается? – говорю на эмоциях. – Ну капец!

– Зато живо в себя пришел, – парирует, быстро ставя меня на место. – Не так ли? – уточняет с ухмылкой.

Пришел… Да так, что вспомнил половину из того, о чем старался забыть.

– Лучше бы минералочки привез, – бурчу, сменяя гнев на милость. – Хреново просто жуть.

– А я предупреждал тебя, – продолжает издеваться.

– Молчи, – приходит моя очередь отмахиваться. Тошно звездец.

Перед глазами по-прежнему стоит одна и та же картинка. Люда и два ее пацана.

Как же парни на маму похожи… Копии просто!

Только вот где их отец?

Почему такая шикарная девушка должна толкаться в общественном транспорте с детьми? Неужели так сложно обеспечить ей нормальные условия для жизни.

Она же сыновей родила! Наследников, блин.

Ее после этого на руках носить надо! А не в автобус отпускать…

– Дайте попить, – рядом со мной хрипит Вовка. Ему тоже хреново.

Судя по голосу, гораздо хуже, чем мне.

М-да… Вот это мы вчера погуляли, так погуляли… Вспомнили молодость, блин.

Давно мы с мужиками так не встречались. Теперь будем подкалывать друг друга как минимум месяц. Если не больше.

Минералочки бы… Голова раскалывается.

Нафиг. Больше я ни-ни.

Перед глазами опять всплывает до боли знакомое лицо моей бывшей. Людочка.

Ведь я уверен, что это была она!

Сердце отзывается моментально на мысли о девушке. Щемит в груди.

Что ж ты тогда решила расстаться со мной? Почему это сделала?

Вопросов масса. И ни одного ответа на них.

То там точно была Люда. Я уверен!

Никем другим та девушка быть не могла.

Трясу головой, сбрасывая наваждение, и тут же жалею о своем поспешном поступке. Голова взрывается новым приступом боли.

Шиплю.

– Так хреново? – с тревогой уточняет Данилецкий.

Неужели понял, что не стоит надо мной смеяться.

– Угу, – киваю.

– Ладно, хрен с ним, – сжаливается. – Доставку заказывай. В аптеку я сейчас заскочу.

Завершаю вызов, кидаю на кровать телефон и падаю головой на руки. Тошно.

– Серег, – хрипит Вовка.

– Чего? – отзываюсь, понимая, что другу гораздо хуже моего.

– Ты помнишь, что вчера было? – интересуется без особого энтузиазма.

– Не-а, – говорю честно. – А ты?

– Тоже, – садится на кровати и обхватывает голову руками.

– Вертолет? – уточняю.

– Угу, – кивает и тут же хмурится. – Башка болит.

– И у меня, – признаюсь.

Смотрю на часы и охреневаю. Вот это мы поспали, так поспали…

– Вовк, – обращаюсь к другу. – Нужно вставать.

– Угу, – соглашается тот.

Кое-как содравшись с кровати, первым делом бреду в душ. Забираюсь под струи воды, стою, отмокаю и мне становится чуточку легче.

Голова хоть немного начинает соображать.

В памяти всплывают обрывки фраз, смех, шутки, тосты… И спор, который Колян заварил.

– Твою ж мать, – произношу четко, громко, с чувством.

Выключаю воду, быстро вытираюсь и выхожу в коридор.

– Вовка! – зову своего друга. – Где ты? – спрашиваю, пытаясь взять под контроль рвущиеся из груди чувства.

Меня аж трясет всего. Как я мог на подобное согласиться? Это ж крах для меня!

– Здесь я, – отзывается друг. Голос доносится где-то со стороны кухни. Иду туда.

Хоть бы это был просто прикол. Хоть бы!

– Вовка, ты помнишь о чем мы вчера говорили? – напрямую спрашиваю у друга.

– Прикалываешься? – Ухмыляется. – Я не помню, какого хрена к тебе поехал, а ты спрашиваешь про разговоры.

– Спор у меня с Соловьевым был? – спрашиваю у него в лоб.

– А, ты про это, – смеется и тут же морщится от боли. – Был, конечно.

– Капец мне, – ошеломленный, присаживаюсь на стул.

– Ты чего? – Вовка смотрит на меня с сомнением. – Это ж было в самом начале вечера. Реально забыл про условия?

– Такое забудешь, блин, – кидаю в сердцах.

– Ну это да, – Куравлев снова посмеивается. – Попал ты, конечно, конкретно, – соглашается.

– Попал так, что просто звездец, – подвожу итог.

Это ж надо было допиться до такого состояния, что поспорить с другом и обязаться явиться к своей бывшей в костюме Деда Мороза. Да не просто явиться! А с подарками для ее сыновей!

– Мальчишки! Пора кушать! – выглядывая из кухни, зову своих пятилетних шпанят.