– Вечно ты, Максимов, все переврешь! Во-первых, не пощечина, а пинок под яйца…

– Waw! – воскликнула одна из девушек, и все вновь загалдели, раздался смех.

– А потом, не на нашем, а на большом пляже – при стечение, так сказать… – возвысил голос Сева и снова откашлялся.

– Во сколько, Сева? – закричали девушки.

– Это как проснемся, – сказал Сева с полупоклоном и сел.

– За тебя и за твою невесту, Сева, – раздалось сразу несколько голосов.

– Гойко! – картаво гаркнул ражий толстяк, с пышной гривой.

Сева снова поднялся, а вместе с ним девушка, сидевшая рядом. Он обнял ее, и они слились в долгом поцелуе, засунув друг другу языки в рот.

– Waw! – закричали несколько девушек.

Андрей высматривал Борисыча, но так и не увидел его, собрался уже уходить, когда председательствующий помахал ему рукой:

– Идите сюда поближе, я хочу с вами познакомиться. Ваш друг про вас много рассказывал.

– Где он? – спросил Андрей.

– Кажется, там, – указал председатель в угол, где стоял телевизор.

Андрей заглянул и увидел торчащие из-за телевизора знакомые ботинки.

– Я на работе, – сказал Андрей. Он изучал проход, ведущий к Борисычу. Все было заставлено и перегорожено сидящими гостями.

– Сегодня ничего не украдут, – крикнул опять баритон. – Вот и начальник ваш здесь… Скажи ему, Киприяновна.

– Ну-ка… садись! – вытаращила директриса стеклянные глаза.

– Пропустите человека, – приказал председательствующий, и гости начали вставать, отодвигаться.

Андрей протиснулся к Борисычу, и потряс его за плечо. Саня лишь промычал что-то в ответ, он спал за телевизором, подложив чью-то сумку под голову.

– Не трогайте его: видите, как хорошо он устроился – пусть отдыхает. Идите садитесь,– сказал председатель, освобождая рядом с собой стул. – Все равно назад уже не выберетесь.

Андрей оглянулся: проход был снова загорожен. Вдруг его пронизал нежный разряд темно-синих, серьезных глаз: на другом конце стола сидела вытянувшись, как школьница, и не спускала с него взгляда красивая женщина, с пышной гривой черных волос.

– Полчаса посидите – от вас не убудет, – продолжал зазывать бархатистый голос – и Андрей уступил.

– Самуил, – представился сосед.

– Что тут у вас? свадьба? – спросил Андрей, чувствуя себя уже именинником.

– А? – нет, – наклонился к нему Самуил, наливая водки в стакан.

– Я не пью, – крикнул Андрей, приходилось кричать, чтобы быть услышанным.

– Я тоже. Но люблю шумные компании, в нашем возрасте хочется побольше жизни. Может, минералки? – От минеральной воды Андрей не отказался.

– Кто это? – обвел он жестом толпу.

– Пишущая братия, "платиновые перья", финалисты одноименного конкурса, а также редактора газет, каналов – просто журналисты. Собрались здесь на семинар – заодно помолвку Севы и Юлии обмываем.

– Вы тоже журналист? – спросил с преувеличенным интересом Андрей. Он был словно обожжен нежным огнем синих, что-то знающих про него глаз, на которые постоянно теперь натыкался взглядом.

– В каком-то смысле. Хотя больше – скромный служитель циркуля и реторты, здесь оказался как член жюри. Но наш губернатор покровительствует «десятой музе»…

– Я знаю. С ее помощью он задушил все честное в городе, – Андрей посмотрел на Самуила, чтобы затем снова встретиться с проницательным взглядом своей визави.

– Да, борьба была, но не с добросовестным противником, а с такими же – за власть, – проговорил, подумав, Самуил. – Так что честные люди не пострадали.

– Но какими средствами она велась! Одно это развратило тысячи умов и убило последнюю веру в справедливость.

– Были, были перехлесты в пылу схватки, – усмехнулся Самуил, поправляя двумя пальцами очки за углы оправы. – Но здесь нет генералов той чернильной войны: одни рядовые. Разве что вон тот, с поросячьей ряшкой, звезда телеэкрана. Ведет "Политический смыв"… или "слив" – не помню точно.

– Который?

– Вон тот – напротив. Рядом с девушкой, в бордовом платье. Сейчас раскроет рот, и вы его сразу узнаете по поросячьей хрипотце.

– Я не смотрю телевизор, – сказал Андрей, разглядывая соседа прекрасной незнакомки. Это в самом деле был поросенок, в темно-синем спортивном костюме, в белоснежной футболке, с жирными, красными губами, стрижкой "площадка" и заплывшими глазками, которые он масляно заводил на девушку.

– А кто эта девушка? – спросил безразлично Андрей.

– Журналистка из тех, что «грудью широкую, светлую дорогу проложил себе», – или только пытается это сделать. Надо отдать должное, что у нее все для этого есть, только спешит очень…

– Что значит «спешит»?..

– "И жить и чувствовать спешит"…Природа верх берет, поэтому нет решительного успеха… Хотя кто сейчас не спешит?

– А Сева чем занимается? – сменил предмет обсуждения Андрей.

– Рекламой, но гонора, как у Чайльд-Гарольда. А вон тот, толстый, с пышной шевелюрой, известный беллетрист, sex-writer Самков, автор скандального романа "Похождения Вагины". Осужден как порнографический (роман, разумеется), и стал бестселлером у нашей читающей публики. Здесь получил приз за рубрику "Сальности" в "Губернских свежестях": сочиняет исповеди от имени извращенцев и выдает за письма читателей. Сейчас пишет концептуальную прозу, но выходит все то же…

– А зачем вы мне, незнакомому человеку,это рассказываете? – спросил Андрей и посмотрел в упор на Самуила.

– Не знаю… – тот снова взялся за очки. – От вас веет… неиспорченностью: способны еще возмущаться чем-то. Тем более в политике. Я всегда говорил: в армии наше спасение: там не затронутые гниением силы…

– Нет, в другом месте… – успел только произнести Андрей, так как в следующее мгновение из-за стола с грохотом, размахнувшись, отчего чуть не упал, встал белокурый красавец, с голубыми глазами, сейчас осоловелыми, розовыми от множества красных прожилок. Он выпрямился, поднял кружку и протянул ее в сторону невесты.

– Сева, что хочу сказать… – Все решили, что это тост, и тоже взялись за стаканы. – Сева!.. Я твою первую жену петрушил, вторую петрушил – и эту буду петрушить!.. – Он поставил кружку, перешагнул через скамейку и направился к двери – повисла неловкая пауза, невеста опустила глаза, Сева глупо улыбался, – там блондин оглянулся и рявкнул: – А будет четвертая – и четвертую выебу! – И вышел.

– Ну ты Шкворень – мудак! – взвился со своего места Сева и попытался выбраться из-за стола, но его удержали.

– Это уже не в первый раз! – послышался чей-то возмущенный голос. – Не надо его вообще приглашать!

– Что не в первый раз? – съехидничал кто-то.

– Сева, не бери в голову, – успокаивал разбушевавшегося жениха, маленький бородач, тот что объявил о намеченной "пощечине общественному вкусу".

– Ничего страшного, – прокомментировал Самуил. – Завтра они снова будут друзьями, я имею в виду Севу и Шкворня. Иван Шкворень – псевдоним, настоящая фамилия – Швеллер, наш певец застоя. Пишет такую дрянь, что уши вянут, однако имеет успех у женщин, что, в принципе, закономерно. А тот маленький, который Севу утешает, – настоящий скорпион нашей оппозиционной прессы…

– А что, есть такая? – Андрей с интересом рассматривал бородатого карлика.

– Оставили одну газетенку на развод. Оппозиция Ее Величества. Но ему на перо лучше не попадаться: вываляет в грязи – потом не отмоешься. А ведь добрейшая душа, мухи не обидит, пока чернильница от него далеко. И, знаете, губернатор к его критике прислушивается: не один уже нерадивый руководитель поплатился…

– Он-то мне и нужен, – сказал Андрей. – Как бы с ним переговорить?

– Ничего проще… Макс! – крикнул председатель через стол, – можно тебя на минутку. Вот человек хочет с тобой познакомиться.

Макс с готовностью кивнул и со своим стаканом стал пробираться к ним, был он уже порядочно пьян, как впрочем, и все здесь.

– Макс, у моего друга к тебе дело. Выслушай его и по возможности помоги, а я вас покину не надолго. – И Самуил пошел тем же путем, что Макс, только в обратном направлении.