— Как скажите. Не могу ручаться, что в городе осталось много вина, но поищем.

— Надо найти, — фактически потребовал я, положив руку девушке на плечо.

— Х-хорошо.

Когда Поций Арвин заехал в ворота, то сообщил мне через откровение что:

«Думал, придётся залезать в этот город по лестнице или заходить по мосточку осадной башни. А хорошо Геор отстроился. Славный был бы штурм, но теперь впускают сами».

«Не только впускают, но ещё и нальют. Я уже раздал указания. Ночью праздник — днём отдых».

«Значит не зря так спешили», — ответил первый центурион.

«Это будет длинная ночь. Мне надо раздать все долги».

«Накопились?»

«Да. И перед тобой в том числе».

Следовало раздавать многие долги перед последним боем, чтобы не жалеть потом.

Город готовился к пиру, а почетные гости все прибывали и прибывали. Благо, в Бьорторне сейчас было полно пустующих домов. Разумеется их подготовили для размещения гостей. Залатали крыши, вытерли кровь, убрали фрагменты тел.

Люди, которые не одну неделю провели в битвах и на дорогах, рады были любому тёплому жилью. Над городом поднималось множество столбов дыма от очагов. Они тянулись к вечернему небу, не закручиваясь по спирали. Обычный дым от чистого огня. Символ жизни, а не погибели.

А во дворце Бьорторна разгоралось пламя в кузницах. Там готовились плавить золото и серебро. Я собирался расстаться с запасами этих драгметаллов, серьёзно облегчив походную казну.

Уже стемнело, когда легионы разместились в городе. Однако ночной мрак разгоняло пламя очагов, костров и жаровен. Мне вспомнились два праздника в Кринторне. Один до финального боя, другой после. Оба они закончились появлением какой-то летающей дряни. Первый раз это была дочь Погибели, второй — древний демон. Надеюсь, теперь обойдемся без лишних крылатых гостей.

Когда все было готово, то на улицах разместили столы. К легионерам присоединились как кербрийцы, так и местные жители. Кажется, среди беженцев полно свободных женщин. Это хорошо.

«Пейте до дна. Ешьте, пока не надоест. Любите или думайте о тех, кого оставили далеко», — так начал я свою речь. — «Запомните эту ночь. Она понадобится вам позднее, чтобы понять причины, по которым мы сражаемся. Мы идём туда, где нет ничего хорошего. В место для мёртвых, а не живых. Ваша память останется последней нитью, связующей вас с миром людей. Восславьте сегодня богов, либо проклинайте их. Жалуйтесь им на свои беды. Вам сегодня можно все. Ибо вскоре мы принесем величайшую жертву за всю историю. Мы поставим на кон и жизни, и души, чтобы одержать победу над кошмарнейшим из врагов. Сегодня вам можно все, но горе будет тому, кто поколеблется там на поле боя. Он познает не только ярость врага, но и мой гнев. Даю вам слово Михаира Лиардиана. Триумвира Империи. Того, кто будет биться вместе с вам».

Я сказал то, что хотел и то, что должен был. Теперь настало время раздавать долги.

Стоя у длинного стола на площади перед дворцом, я смотрел как блестят в свете костров золотые и серебряные фалеры. Хорошо пришлось потрудиться мастерам. На драгоценных металлах были выбиты образы богов, наших и вражеских воинов, городов, символов целых стран. Памятные медали, в которых застыло славное прошлое моих легионов.

— Зову к себе первого из Двадцать Первого, — объявил я, пока вызванный мной человек проходил вдоль рядов антесигнанов. — Поций Арвин, ветеран первого Северного похода, ветеран моей шаддинской компании, человек, скрепивший своей волей ряды Двадцать Первого. Вместе с этим золотом я вручаю тебе и тяжесть нового бремени, военный трибун Двадцать Первого и военный трибун общего каструма легионов.

«Работать придётся больше, да?» — мысленно спросил Поций, принимая награды.

«Сделай серьёзное лицо», — ответил я.

Затем ко мне вышел Летир Дацинис — примас центурион когорты армигери дефенсорес. Тоже ветеран всех моих кампаний, достойный за это золота и серебра. Он принимал награды более скромно. Даже с некоторым волнением, хотя в строю оставался спокоен перед лицом смерти.

Одного за другим я приветствовал и награждал людей, которых судьба поместила на тонкую полосу выжженной земли между двумя смертями.

Молча принимал символы почета Клестус Фалк. Он чтил Забытого ещё до того как я связал себя со вторым богом войны. На изуродованном шрамами лице центуриона превенторов было выражение такого сурового спокойствия, будто он готов встретить все ужасы ада не поведя бровью. Кроме золота и серебра у меня была для Клестуса особая награда. Дар Забытого. Для такого человека не жаль потратить крупицу силы меча.

А вот Таркус Дарен свою особую награду уже получил. Ко мне он вышел уже практически не хромая. Три сеанса по четыре-пять часов в исполнении Ар-Арамии восстановили его колено до более-менее приемлемого состояния. Марафон не пробежать, но ходить или стоять в строю — без проблем.

— Я эту награду ещё не заслужил до конца, — объявил имперец, указывая на ногу. — Но ещё заслужу. Обязательно!

Я кивнул и не стал спорить, но с моей точки зрения Таркус уже все заслужил.

Одним из последних отмеченных в Двадцать Первом был молодой Севин Дацинис, который числился моим контуберналом. То есть помощником и посыльным. Должность крайне не пыльная, учитывая что я теперь раздавал приказы и даже получал отчёты мысленно. Благодаря навыкам системы была такая возможность.

— Благодарю за службу, юный Севин, но в ближайшие дни твоя помощь понадобится уважаемому Таркусу Дарену, которого я оставлю во главе гарнизона Бьорторна.

Судя по выражению лица парень был не очень доволен такой перспективой. Вроде бы это понижение статуса, но я не хотел рисковать его жизнью в дальнейшем походе. Семья Дацинис итак сильно пострадала за помощь мне.

— Как вам будет угодно, триумвир.

— По завершению Северной кампании буду рекомендовать тебя уже на должность квестора по достижению требуемого возраста, — подсластил я пилюлю.

Впрочем, не уверен, что по завершению Северной кампании ещё будут существовать должности наподобие квестора.

Это была долгая ночь и я провёл её на ногах. Говорил, награждал, отмечал заслуги, объявлял о назначениях. Так новым центурионом первой когорты Двадцать Первого стал Ган Тарион. Не могу сказать, что он идеально подходил на эту должность. Ган более зарекомендовал себя воином, чем командиром. Однако при таком трибуне как Поций все должно работать нормально.

Кроме наград я распределял и обязанности. Кому остаться в гарнизоне, кому идти дальше. Союзники разбирались с этим сами, хотя и советовались со мной. Так я порекомендовал Гараму все же оставить некоторый гарнизон в Бьорторне. Маэнос из Велвегров решил тоже добавить воинов к обороне города. У него на это были свои причины. Он хотел оставить тут в относительной безопасности женщин, которые уже были беременны.