Бёдрами спелой тридцатисемилетней женщины!

– Люди много говорят, мой господин, – смеюсь я низким хриплым смехом, разворачиваясь к нему спиной и продолжая танцевать, а сама беглым профессиональным взглядом оцениваю обстановку.

Не вижу никаких камер, возможно, в своей спальне этот придурок не захотел их устанавливать, чтобы никто не смотрел на его милые семейные оргии по телевизору. Иначе всё уже давно бы просочилось в интернет. И мы бы его вычислили.

Но зато я вижу двух его охранников, которые с невозмутимыми лицами смотрят куда-то вдаль, перед собой. Как будто их не интересует происходящее.

Правда, у одного из них очень подозрительно топорщится ткань в области паха, но это, видимо, такой фасон штанов, усмехаюсь я про себя.

Ну что же, значит, долгие часы изнурительных тренировок и занятий восточными танцами не прошли даром, даже если эти жестокие мужчины, повидавшие на своём веку всё, пускают розовые клубничные слюни на мою аппетитную, подрагивающую в ритме танца, попку.

Вижу только одну дверь из этого будуара, возле которой как раз и стоят эти два охранника.

Ну что же, продолжаю танцевать…

Я взмахиваю своими голыми руками, на которых мелодично позвякивают ряды тонких ажурных золотых браслетов, и снова начинаю отбивать ритм, наклоняюсь и расстёгиваю тонкие ремешки на своих алых туфлях, отшвыривая их в сторону.

Я наращиваю темп, приближаюсь к Нисралле, который зачарованно наблюдает за мной, и по капелькам пота, выступившим на его лбу, я понимаю, что клиент уже созрел.

Наклоняюсь к нему и начинаю тряску грудью, затянутой в узкий корсет, касаюсь кончиком пальца своих губ и провожу подушечкой пальца по его нижней губе, и чувствую, как он заметно напрягается от моего прикосновения.

– Не знала, что ты предпочитаешь это делать при зрителях, – киваю я в сторону охранников. – Но если ты так желаешь, мой господин… Чтобы они тоже смотрели, как я…

– Не думал, что так быстро ты сможешь разжечь меня, – хрипло отвечает этот похотливый террорист. – Люблю спелые фрукты, прямо как ты, – уже в нетерпении стягивает он с себя свою просторную рубаху, и я вижу его покрытую боевыми шрамами и густой растительностью грудь.

И я ещё раз удивляюсь про себя: если не знать, что передо мной чудовище, на счету которого тысячи, если не больше, невинных жизней, то он мог бы показаться весьма привлекательным. Очень.

Но я вижу его насквозь. Его гнилое испорченное нутро, и это у меня вызывает только рвотные позывы. Не больше.

К тому же, в моей жизни был только один настоящий мужчина, которого я так и не смогла никем заменить, сколько не пыталась.

Потому что я всех всегда сравнивала только с ним. И сравнение было в его пользу.

Я не видела его больше десяти лет, но та острая боль от измены так и засела острым осколком стекла в моём сердце…

Я так и не вышла замуж. Точнее, я замужем. За своей работой.

И сейчас я исполняю обольстительный танец семи покрывал, которому меня научила лучшая танцовщица Багдада Лейла.

И я вижу, что она не зря мучила меня днями напролёт, потому что этот жестокий террорист сейчас тает прямо у меня на глазах, как ванильная зефирка. Ну или как кусочек фисташковой пахлавы.

Да он у меня практически в руках! Осталось только избавиться от тех двоих, которые уже просто пускают слюни на всё это представление.

Остаётся надеяться только на скромность этого придурка, если она у него, осталась, конечно.

– Ну что, может быть, прикажешь им уйти? – мягко мурлычу я, выводя бёдрами умопомрачительные круги прямо перед осоловевшим от такого зрелища Хишамом и вижу, что клиент созрел.

Убрать этих мордоворотов, а дальше – дело техники и моего профессионализма!

– Оставьте нас! – отрывисто приказывает своим сторожевым псам Хишам, и те послушно, и, как мне кажется, не очень-то и охотно, покидают личные покои своего господина, и судя по чересчур топорщащимся спереди штанам одного из телохранителей, мне кажется, что ему немного сложно сейчас передвигаться от слегка повышенного либидо.

– Я знал, что ты лучшая шармута на всём Ближнем Востоке! – вскакивает на ноги Нисралла, приближаясь ко мне, пока я, игриво виляя бёдрами, пячусь в ритме своего экстатического танца к виднеющейся в алькове огромной кровати…

– И в Италии, мой господин, – подзываю, маню я его своим указательным пальчиком с ярко-алым, как капля крови, ноготком… – До сих пор ещё никто не пожалел, – хрипло мурлычу я, запрыгивая на кровать, и вижу, как террорист в нетерпении стягивает с себя штаны, не в силах сдерживать свою разбушевавшуюся страсть…

4 декабря 2024 года

– Никто не пожалел, потому что никто не выжил, – уже заканчиваю я в кровати нашу непродолжительную борьбу, уперев колено прямо в затылок этого придурка и ловко связав его руки за спиной своими мегапрочными кружевными чулочками.

Опыт не пропьёшь! А настоящую итальянскую лайкру – тем более!

Рот Нисраллы я уже заткнула своим вторым чулком, и пока этот сладострастный идиот находится в отключке, я осматриваюсь по сторонам, прорабатывая в голове миллиард теорий.

Вырубить его оказалось для меня делом двух секунд, но сейчас стоит передо мной задача посложнее: вытащить эту тушку в живом состоянии, чтобы доставить его ценный, напичканный информацией мозг, прямо в наш центр управления данными, чтобы наконец-то вскрыть все его секреты, скрывающиеся в его черепушке.

Как гнойную рану.

Оглядываю эту роскошную спальню, обитую шёлком и обшитую золотыми панелями. Кто бы мог подумать, что у этого с виду такого ярого поборщика ислама весьма изысканный вкус и тяга к удовольствиям и роскоши.

За массивными дубовыми дверями наверняка стоят два его охранника, прислушиваясь к нашим сладострастным стонам, и я, чтобы не вызывать подозрений, начинаю громко стонать и охать:

– О да, да, мой господин! Я никогда такого не видела! О мой бог! Ещё! Ещё! Ещё! – продолжаю охать и ахать я, пока подбегаю к окну, чтобы оценить его как мой путь к спасению.

И моё сердце обрывается, когда я вижу кованые чугунные решётки…

На всякий случай пробую их на прочность. И хотя я понимаю, что это глупо, пытаюсь отогнуть их…

Да, я – суперподготовленный и тренированный разведчик, владеющий всеми только возможными техниками, но я – ещё и всего лишь слабая женщина, а не Иван Поддубный, который наверняка бы с лёгкостью порвал эти кованые прутья, как тонкую паутинку…

На какую-то долю секунды мне хочется сесть прямо под этим окном и зареветь от безысходности, но я сразу же беру себя в руки. В железные кулачки.

Адреналин бушует в моей крови, и я понимаю, что выход только один: через этих охранников, а дальше – как повезёт. У меня есть двенадцать патронов, и каждый из них найдёт свою цель.

Живой я точно не сдамся. И заберу с собой этого Нисраллу, чтобы он больше не гадил никому в этом мире…

Ну что же, горячее сердце, холодная голова.

Сдёргиваю с кровати шёлковое покрывало и обматываю всё ещё пребывающее в Нирване тело в тонкий кокон. Поволоку его по полу. Не могу же я его взвались на плечо. К сожалению.

потому что у меня был в жизни только один напарник.И на долю секунды я жалею, что всегда работаю одна. Без напарника.

Но они имеют свойство предавать…

Так ладно, не время для розовых бабских соплей. Пусть дальше читают свои сладкие сказочки, а я пробую на прочность петлю, которую затянула вокруг щиколоток придурка.

Я всё ещё продолжаю громко стонать на всю комнату, распугивая своими страстными воплями голубей за окном:

– О да! Да! Да! Мой господин! Ты бесподобен! Ещё! Ещё! Ещё!

Ну что же, проверяю затвор на своём револьвере, который я уже успела достать из корсета, и, не переставая причитать, только собираюсь подтащить тело к двери, как вдруг слышу за спиной тихий низкий вздох.

Вся холодею внутри от неожиданности, но мои реакции и рефлексы бегут впереди меня. И пока мой мозг только прокручивает в голове все возможные варианты, моя нога и локоть уже жёсткими ударам впиваются в чьё-то тело позади меня.