Джулия посмотрела на расплывшуюся, безобразную фигуру сестры. Ужас, нет, лучше не портить себе аппетит. Сев за стол, она с удовольствием принялась за горячее. Сегодня на ужин Мамушка приготовила любимые блюда Джулии: рагу из дичи со сливками и можжевеловыми ягодами с гарниром из мелких спагетти с брусникой, а на десерт – яблоки в красном вине и апельсиновый пудинг. Девушка поймала себя на мысли, что будет скучать по такой стряпне. Джулия грустно улыбнулась.

Мамушкой они называли пожилую негритянку, которая вот уже тридцать лет готовила еду семейству Тернеров. Женщина была очень ласковой и заботливой и всегда, как только у нее появлялась такая возможность, баловала свою любимицу. Вот и сегодня, зная, что “ее малышка” скоро уедет (а от старой Мамушки у Джулии никогда не было секретов), она приготовила блюда, которые так обожала девушка.

Разговор за столом не клеился. После того, как Крис Тернер взглядом осадил дочь, та сидела молча, уткнувшись в свою тарелку. Мать Джулии, видя, что настроение мужа оставляет желать лучшего, старалась как-то развлечь все семейство, но, увы, все ее старания оказались напрасными. Немного помолчав, она обратилась к Джулии.

– Милая, почему ты в последнее время выглядишь такой усталой? Ты не заболела? Вид у тебя неважный. Записать тебя к врачу?

– Да нет, мама, все в порядке. Просто я почти не выхожу из библиотеки и на воздухе бываю крайне редко.

– Но, дорогая, ты не должна себя так утомлять. Защитить диссертацию – это, безусловно, очень важно. Я понимаю, как сильно ты к этому стремишься, но это не должно сказываться на твоем здоровье.

– Кстати, Джулия, какую ты взяла тему для диссертации? Она связана с доисторическим периодом какой-то второстепенной страны, как говорит твоя сестра Кэтлин?

– Нет, папа. Я рассматриваю одну из древнейших и самых загадочных цивилизаций в истории человечества.

– Ты говоришь загадками. Объясни.

– Это история народа инков, папа. Я пытаюсь подробно узнать об их культуре, обычаях, письменности, а главное, как изменилась их жизнь после вторжении конкистадоров. Чтоб все это выяснить, нужно прочитать не один том, но и этого может оказаться мало.

Джулия замолчала. Девушка вообще была рада, что мама затеяла этот разговор. Теперь, после того, как она объяснила, чем реально занимается, ей будет несложно заявить родителям, почему на некоторое время уедет из страны.

– Знаешь, папа, я вчера долго думала и пришла к выводу, что мне было бы намного легче собрать информацию непосредственно на месте. Сам понимаешь, что многих сведений просто нет в книгах и рукописях, потому что они передаются из поколения в поколение, из уст в уста. Следовательно, мне, по крайней мере, так кажется, будет лучше, если я на пару недель съезжу в Перу. Ты не против?

– Нет, но ты же не можешь поехать туда одна. Возьми Саймоса или Джерри, они могут тебе помочь и, к тому же, не дадут тебя никому в обиду. Это дикая страна, населенная дикими аборигенами.

– Взять эти олухов? Да ни за что. Я собиралась поехать туда с двумя моими друзьями по университету, а там взять проводника. Мы уже все спланировали.

– Что это за друзья? Я их знаю?

Джулия секунду поколебалась, но, на свое счастье, вспомнила, что двое ее друзей – семейная пара Том и Клара Мур – собирались поплавать по Амазонке как раз в это время. Для них это будет свадебным путешествием и первой совместной работой. Они хотят исследовать притоки и рукава Амазонии, самую большую в мире дельту и воронкообразное устье. Вспомнив все это, Джулия смело ответила, что он их пару раз видел.

Крису Тернеру из разговора с дочерью стало ясно, с кем и куда направляется Джек. Ему было только непонятно, что общего может быть между научной работой его дочери и этим авантюристом. Научная работа требует больших расходов и не приносит дохода. Правда, бывали в истории случаи, когда открытия приносили не только доход, но и славу. “Ну что ж, по крайней мере, моя дочь будет под присмотром”, – верно подметил Тернер, вспоминая Стива Хопкинса. Помолчав, он продолжил разговор:

– А в какие края вы направляетесь?

– Мы еще не выбрали точного маршрута, но скорее всего это будут Пебас, Икитос, затем Лима, Чимботе. Но это примерно, папа. Думаю, по мере продвижения экспедиции мы будем корректировать свои планы. А почему ты об этом спрашиваешь?

– Дочка, я за тебя волнуюсь.

– Да? Папа, я удивлена. Прости, но раньше ты мною не интересовался.

– Понимаю, ты обижена. Но я стараюсь исправиться. Разве это преступление?

– Прости, я не хотела тебя обидеть.

– Все нормально. Забудь. Так когда, ты сказала, вы уезжаете?

Джулия вся напряглась. Она почувствовала, что отец неспроста ее спрашивает. Под маской заботливости он пытается выведать ее планы и как-то повлиять на них, если у него получится. Нет, говорить правду не следует ни в коем случае. Джулия внимательно посмотрела на отца и, улыбнувшись, ответила:

– Мы планировали уехать через неделю.

– Так скоро, дорогая! Но ты не можешь нас так неожиданно бросить, – вступила в разговор мать.

– Мама, скажи, а что меня здесь держит? Вы всегда меня сторонились, никогда не интересовались моими планами. Во всех семейных делах всегда обходились без меня! Я была отщепенцем и изгоем.

– Но, Джулия, милая, ты же училась в Европе и должна понимать, что мы не могли уделять тебе много внимания.

– Много внимания от вас я и не требовала, тем более что это ВЫ решили, что я должна ТАМ учиться. А меня спрашивали когда-нибудь, хочу ли я этого?

Лицо Криса Тернера налилось краской гнева. Яростно скомкав и бросив на стол салфетку, он сверкнул глазами и ответил:

– Неблагодарная! Кто из твоих друзей-голодранцев может похвастаться таким образованием, которое ты получила, кто может похвастаться такими связями, благодаря которым ты имеешь доступ ко всем научным ценностям, библиотекам, информации, всему, о чем многие могут только мечтать? Кто? Отвечай!

– Папа, однажды, когда мне было восемь лет, поздней ночью я никак не могла заснуть. Я лежала и плакала. Мне было так одиноко. Письма из дома приходили раз в месяц, если я не ошибаюсь? Да и какие это были письма: ни одного доброго или ласкового словечка. А ребенку, между прочим, в этом возрасте нужны не деньги и дорогое образование, а ласка, понимание и забота родителей. Да, ты много мне дал в материальном плане, но, отец, я гораздо больше денег хотела, чтобы меня чуть-чуть еще и любили. Понимаешь – ЛЮБИЛИ. Вчера вечером, когда мы гуляли по саду, я поймала себя на мысли, что нам просто не о чем говорить, у нас нет ничего общего, понимаешь, ничего, что бы нас связывало и соединяло. Отец, ответь мне, когда мы вместе куда-то ходили или просто вот так гуляли?… Нет-нет, можешь не отвечать. Я знаю заранее твой ответ: «Ты не понимаешь, это моя работа, я должен», – и так далее. Но, папа, когда я была маленькой девочкой, мне не нужна была твоя работа. Я хотела только одного: чтобы ты, хотя бы изредка, был рядом, чтобы я в любое время дня и ночи могла прийти к тебе со своими проблемами и горестями, и ты выслушал бы меня. Мне нужен был ДРУГ, понимающий меня и поддерживающий во всех моих начинаниях. Но ни тебя, ни мамы, ни семьи никогда не было рядом. Меня выбросили из жизни, как ненужную вещь.

Джулия замолчала. Ее душу стало обуревать непонятное, никогда не испытанное ранее чувство торжества и свободы. В столовой повисла напряженная тишина, которую никто не смел нарушить. Несколько мгновений она сидела неподвижно, наслаждаясь торжеством, но постепенно Джулия начала осознавать свою неслыханную дерзость. Девушка сообразила, что эта мгновенная вспышка может повлечь за собой непредсказуемые последствия и непредвиденные действия со стороны отца. Радость от победы постепенно стала угасать, но Джу была уверена в своей правоте, и это придавало ей сил.

Молчание нарушил Крис Тернер. Голос его, по обыкновению мощный и сильный, похожий на раскаты грома, теперь был хриплым и глухим:

– Да, дочка, ты права. Поверь, мне искренне жаль. И если бы я мог что-то изменить, я, безусловно, все бы для этого сделал. Естественно, ты можешь располагать собой, как считаешь нужным, а потребуется содействие… услуга, помощь… ты всегда можешь на меня, нет, не так, – на нас всех положиться.