Третий парень отбывал пожизненное заключение в исправительном учреждении Южного Огайо за убийство, которое он совершил за несколько лет до нападения на Ника. Когда полиция Цинциннати наконец доказала, что он убил своего соседа, они связались с его семьей в Луисвилле, штат Кентукки, которая сдала его полиции. За ним пришлось быстро ехать через реку Огайо.

Теперь вопрос заключался в том, полетим ли мы с Уокером Эвансом в Лексингтон и сдадим его в полицию за участие в создании опасности для детей - он снимал видео, вместо того чтобы спасти Ника или обратиться за помощью, - а также за вымогательство и шантаж. Или же мой босс просто заставит его исчезнуть.

– У меня есть связи в полицейском управлении Лексингтона, – сообщил мне мой босс, что означало, что он склоняется скорее к тюрьме, чем к захоронению человека в пустыне.

– А как насчет того, что Эванс снимал на видео секс с несовершеннолетним мальчиком? – поинтересовалась Элла. – Могут ли его обвинить в нарушении федеральных законов о детской порнографии?

– Есть возраст согласия и срок давности, – вклинился Раис. – так что прокурор сам решит, в чем его обвинить, но ты должен узнать, не добавит ли Ник к обвинению вымогательство. И это помимо нападения и побоев.

В этом был смысл.

– Можем ли мы попросить судью издать приказ о запрете на это дело, чтобы оно не просочилось в прессу или, не дай Бог, в социальные сети? – спросил я своего босса.

Джаред кивнул.

– Или, – сказал он, повернувшись к Эвансу, – я могу попросить друга изнутри вырезать ему язык и сломать позвоночник, если его не удастся убедить не разевать рот.

В этот момент Уокер Эванс описался.

Было приятно видеть, как человек, который этого абсолютно заслуживал, был так напуган.

От другого видео, с лошадьми, мне тоже пришлось отвести взгляд. Слышать крики прекрасных животных было невыносимо.

Эванс объяснил нам, что у Стерлинга Мэдисона не было денег, и он сделал неудачный выбор, продав права на жеребца своего чистокровного чемпиона другому заводчику. В этот момент, поскольку Стерлинг был застрахован, конь Солнечный Король стоил больше денег мертвый, чем живой. За день до того, как другой заводчик должен был получить свой первый гонорар, люди Мэдисона привязали чемпиона к забору и покалечили его, фактически оборвав его жизнь.

Ник, по словам Эванса, был опустошен, когда узнал, что его отец сделал с жеребцом, гордостью его фермы. Когда отцу это сошло с рук и он понял, что это легко, он делал это снова и снова. Это было достаточно ужасно, но Ник был уверен, что если его отец так поступил со своей кормилицей, то он, не задумываясь, причинит боль любой лошади в своей конюшне. Он причинит им такой же вред, как и своему сыну.

Я пробил рукой стену в гостиной, а не лицо Эванса, и мне повезло, что мы находились в трейлере, а не в доме. Стены были тонкие, и я промахнулся мимо шпилек. Было чертовски больно, но я не сломал ни одного пальца, так что можно было считать это победой.

Раис сходил на кухню, нашел пакет Ziploc со льдом и чистую салфетку и обмотал мою руку, что было очень мило с его стороны.

– Послушай, – сказал мне Джаред. – Мы посадим его отца за создание опасности для несовершеннолетних, пренебрежение нуждами иждивенцев, жестокое обращение с животными и все остальное, что мы сможем ему предъявить.

Я кивнул и направился к выходу: все это было уже слишком, а желание покалечить Уокера Эванса было нестерпимым. Я хотел причинить ему боль. Непоправимо. Я хотел сделать его таким же убогим, как Короля Солнца и остальных.

– А теперь, – сказал Джаред - я слышал его через окно, – скажи мне, где остальные копии, мистер Эванс.

Он снова поклялся, что копий нет, только оригиналы, и никаких непредвиденных обстоятельств; на этом его планы исчерпывались.

У него был четырехтерабайтный твердотельный диск, на котором все хранилось. Это было все. Один. Единственный. И хранился он в сейфе с климат-контролем, который он сделал специально для хранения диска.

– Нам нужно убедиться, что ты не лжешь, мистер Эванс, – сказал Джаред, повернувшись к нему и встав во весь свой огромный рост, с накачанными мышцами и лишенным всякого выражения лицом.

Я ничуть не удивился, когда мужчина потерял сознание.

Когда он наконец пришел в себя, Джаред завел его в душ, заставил помыться и одеться, а потом мы посадили Эванса на заднее сиденье «Навигатора» вместе с тремя спасенными собаками, которые рычали на него, даже когда Купер их гладил, и поехали в аэропорт.

Они летели прямо в Лексингтон, и Джаред собирался позвонить знакомому детективу полиции и уладить все дела до того, как они приземлятся. Он собирался заниматься всем, кроме вымогательства, о котором мне нужно будет поговорить с Ником.

– Спасибо, – сказал я, глядя на своего босса.

– Конечно, – ответил Джаред, подарив мне проблеск настоящей улыбки и похлопав по плечу, чего я никак не ожидал.

Элла обняла меня, как и, на удивление, Купер. Мы с Раисом обменялись рукопожатием. Я сказал им всем, как я ценю то, что они пришли мне помочь.

– Всегда, – заверил меня Купер.

Было очень приятно, что им не все равно.

Часть 10

По дороге домой я позвонил Нику прежде, чем подумал об этом, и был рад, что звонок сразу попал на голосовую почту.

Когда я вернулся во Флагстафф, было очень раннее утро, и, несмотря на то что мы прилетели на несколько минут раньше, Крой уже ждал меня на тротуаре, когда я вышел из самолета. Я позвонил ему, когда уезжал из Калексико, и он был удивлен, что я так быстро возвращаюсь.

– В общем-то, это превратилось в сбор беглецов, – сказал я ему.

– Хорошо, – сказал он. – Я беспокоился, что вы все будете копать могилы посреди пустыни.

– Ты себя слушаешь, черт возьми? – я зарычал на него, потому что да, когда Джаред перешел на альфу, у меня была такая же мысль, но я был измотан, а он говорил из своей задницы. – Твой муж - чертов федерал. Как, черт возьми, ты объяснишь ему, что мы избавляемся от трупов?

– Объясню ему, что вы считаете, что они этого заслуживают, – ответил он категорично, в своей невозмутимой манере Кроя. Ничто не взъерошивало его перьев, и все катилось по спине.

– И ты думаешь, он не бросит мою задницу в тюрьму? – прорычал я на него.

– Нет, Лок, не бросит, – заверил он меня. – Он знает, что ты за человек.

То, как он смотрел на меня, спокойный, уверенный, словно все сказанное им имело смысл... умиляло.

Он, Джаред, Элла, Купер и Раис - все эти люди верили в меня, и я сразу же получил массу позитива. Мне определенно не терпелось вывести кого-то из себя.

Я нахмурился, а он рассмеялся, шагнул ко мне, как будто это было совершенно нормально, и обнял меня. Крепко.

Это было умопомрачение. Хуже было, когда я каким-то образом почувствовал себя вынужденным сказать ему, что мы с Эллой скучаем по нему - Господи, - и что я планирую приехать к нему, когда закончится работа, и она поедет со мной.

– Я буду с нетерпением ждать этого, – заверил он меня со вздохом, выглядя очень довольным.

Я отпихнул его от себя, и он захихикал, отходя от меня, что ничуть не улучшило моего настроения. Я становился мягким, и это не помогало в моей работе. Мне действительно нужно было пойти в какой-нибудь ужасный бар и подраться. Это сняло бы напряжение.

Как только я сел во внедорожник и поехал обратно, зазвонил телефон, и я увидел, что это Ник.

– Черт, – проворчал я, отвечая.

– Мило, – пробормотал он на своем конце.

– Нет, я имею в виду... дерьмо. Слушай, извини, что разбудил тебя, просто спи дальше. Мне нужно поговорить с тобой о многих вещах, но это займет время, пока ты не встанешь.

– Нет, я хочу знать, что ты делаешь в... сколько... пять тридцать утра? – спросил он ленивым, томным голосом, как будто он не спал, а трахался и я не разбудил его от крепкого сна.

– У меня были дела, – ответил я, отрывисто произнося слова. – Возвращайся в постель, – я закончил с распоряжением и повесил трубку.