— А я думаю, чего это ты в жару с длинными рукавами шляешься, — понимающе закивал Лимонад. — Так ты думаешь, что этот псих тебя там караулит?
— Не знаю. Но ты на всякий случай сходи один. Если все нормально, помаши мне рукой в окно.
— А одиннадцать утюгов на подоконнике тебе не поставить? — усмехнулся Лимонад. — Тоже мне, конспиратор... Ладно, договорились. А что за псих-то? Кому ты перешел дорогу? Небось знакомый по «Золотой антилопе»? Выкинул его не очень вежливо за дверь, теперь ходит и жаждет мести...
— Может быть, — согласился я, мысленно мечтая о таком положении дел. Вышвырнутый за порог алкаш — что может быть понятнее и проще? Вместо этого — какие-то тайные причины, из-за которых людей решетят пачками.
— Слушай! — На лице Лимонада проступило то, что обычно называют озарением. — Это же, наверное, тот тип... Ну, депутат, помнишь? Которому ты зубы повыбивал?
— Ты спрашиваешь, помню ли я? — я ухмыльнулся. — Такое не забывается. Меня же как-никак из-за этого и уволили из «Золотой антилопы».
— Ты не забыл, — со значением произнес Лимонад. — Но и он ведь не забыл. Депутаты — они такие, гады, злопамятные, что выбитых зубов не прощают. Знаю я эту депутатскую породу. Небось отрядил своего помощника свести с тобой счеты...
— Хорошая версия, — похвалил я Лимонада. — У меня есть знакомый подполковник милиции, я ему обязательно выложу твои предположения.
— Ради бога, — махнул рукой Лимонад. У него в этот момент была самодовольная физиономия человека, который совершенно точно знает про себя, что он — чертовски башковитый парень. Я не стал обламывать Лимонада, тем более что ему и без того выпала серьезная задача — разведка окрестностей моего дома и проникновение в сам дом.
Я встал за кустами и трепетал в нервном ожидании. А еще — от капель дождя, которые устроили мне ковровую бомбардировку по полной программе.
И я очень обрадовался, когда Лимонад помахал мне из окна. Не то чтобы меня задолбала тоска по дому, просто странно иметь этот самый дом, а обретаться по всяким сомнительным офисам. Или даже спать на траве. Мало того, что я все-таки застудил шею, так еще и все содержимое моих карманов рассыпалось по земле, и я потом долго собирал мелочь, ключи и прочую ерунду.
— Ну, — радостно приветствовал меня на пороге Лимонад, — где мой приз? Где «Мальборо»?
— Не гони, не на скачках, — посоветовал я и запер за собой дверь. Лимонад не унимался и принудил-таки меня немедленно заняться поисками злосчастного блока. Я забрался на табурет и снял блок со шкафа, торжественно вручив его Лимонаду и помянув при этом Джорджика, чьим предсмертным желанием было приобрести именно эту вещь.
— Пользуйся, — сказал я Лимонаду. — И помни, что это, можно сказать, сигареты стоимостью в человеческую жизнь.
— Не грузи меня, будь другом, — поморщился Лимонад. — Я знаю, сколько стоит блок «Мальборо». Тем более початый...
— Какая разница — початый, непочатый? Главное, что тебе это достается на халяву. Надеюсь, что Тамара будет не в обиде...
Я все это говорил, а деловой Лимонад тем временем вытряхивал содержимое блока, чтобы установить, насколько неполным оказалось его счастье.
— Две... четыре, — бубнил он, тряся картонную коробку. — Семь. Все, что ли? Семь... — Лимонад как-то уж совсем по-варварски тряханул блок, но ни единой пачки оттуда уже не выпало.
Оттуда выпало нечто совсем другое.
— Это еще что за херня? — спросил недоумевающий Лимонад, беря двумя пальцами компьютерную дискету, вывалившуюся из блока «Мальборо».
Я ничего не сказал ему, я стоял с отвисшей челюстью и смотрел на предмет, который с понедельника провалялся у меня на шкафу. Теперь озарение врезало по мне, и врезало как следует. Я понятия не имел, что там на этой дискете, но я очень хорошо понял, что вот это и есть причина, благодаря которой вся моя жизнь, начиная с понедельника, превратилась в кошмар. Причина, из-за которой трое людей уже отправились на тот свет, а еще несколько, как объяснил мне Лисицын, находились в очереди на тот же маршрут.
И еще я понял, что раз с помощью этой штуки моя жизнь стала кошмаром, то точно так же с помощью этой дискеты я могу избавиться от кошмаров. Это как билет в два конца, и важно только решить, как именно его использовать.
— Дай-ка сюда, — попросил я Лимонада и протянул руку. Лимонад посмотрел на мое бледное лицо и заложил руку с дискетой себе за спину.
— Эй! — дернулся я, внезапно испытав желание свернуть Лимонаду шею. — Дай сюда дискету!
— Ну... — Лимонад правильно прочитал выражение моих глаз и отступил на шаг. — Я тебе ее, может, и отдам... только сначала я хочу, чтобы ты мне все объяснил.
— Да что тут объяснять! — рявкнул я, но на Лимонада это не произвело никакого впечатления. Он прижался спиной к стене и, судя по всему, затолкал дискету в задний карман джинсов.
— Ладно, — махнул я рукой. — Будет тебе объяснение... Расслабься.
— Вот это другое дело, — улыбнулся Лимонад, и внезапно его длинные волосы метнулись в сторону вместе с головой самого Лимонада, а также вместе с его руками, ногами и телом. Лимонад рухнул на паркет, едва успев выставить вперед локти. Он удивленно смотрел, как на полу откуда-то появляются темные кляксы крови, потом осторожно поднес руку к своему лицу и понял, в чем тут дело.
— Сволочь ты, Саша, — слабым голосом пробормотал он, а потом локти его разъехались, и он сунулся лицом в лужицу собственной крови.
2
Для Лимонада прямой удар в нос само собой был неожиданным, но не только для него. Я тоже не без растерянности взирал на свой кулак, который только что словно на секунду вышел из-под контроля моего мозга, врезал Лимонаду по морде, а потом вернулся в прежнее положение.
— Ну ты и скотина... — бормотал Лимонад, пытаясь удержаться на четвереньках. Я подошел к нему и вытащил дискету из кармана. Совесть немножко грызла меня, но что сделано, то сделано.
— Извини, — сказал я и хотел помочь Лимонаду подняться на ноги, но тот зло выругался и заорал, что знать меня больше не желает.
— Вырвалось, — виновато сказал я, поглаживая костяшки пальцев. — Да ты и сам виноват: придуриваться стал, нет чтобы сразу отдать дискету... Вот я и перенервничал.
— Если ты нервный, то нужно лечиться! — Лимонад, хлюпая разбитым носом, поднялся на ноги и удостоил меня ненавидящим взглядом. — Придурок! И как там тебя еще твой дядюшка обзывает — ЭмКа! Может, еще и убьешь меня из-за этой дискеты?!
— Уже нет, — сказал я. — Ведь она теперь у меня.
— Все, — Лимонад сгреб с пола рассыпавшиеся пачки «Мальборо» и направился к выходу, — ноги моей в этом доме больше не будет! У меня тоже гордость имеется...
— Конечно, — согласился я. — Неужели она была в носу и я ее задел?
— Иди ты в жопу со своими шуточками! — взвился Лимонад. Когда до меня дошло, что он не шутит, было уже слишком поздно. Лимонад выскочил на лестничную клетку, продолжая материть меня. Он, наверное, хотел побыстрее свалить, но пачки сигарет то и дело вываливались из его рук, и ему приходилось их собирать, зверски косясь при этом в сторону моей квартиры.
— Завел себе новую компанию, вот им и бей в морду! — неслось с лестничной площадки. — Всякие Георгии Эдуардовичи, Тамары, «Ягуары», «Вольво», офисы, разборки, стрелки...
Я мог бы поддакнуть Лимонаду в смысле осуждения всего этого барахла, но вряд ли он поверил бы мне сейчас. А список можно было продолжить — дискеты, автоматчики на джипах, хмыри с ножами и «черные» бухгалтеры. Причины, из-за которых убивают людей. «Цепочки» и «пакеты». Я закрыл за Лимонадом дверь и посмотрел на свое отражение в зеркале: а рожа-то все та же самая. Только что ее били о стену в Тамариной квартире, а уже и незаметно ничего. Надо же, как с гуся вода. Не знаю, хорошо это или плохо. Может, должны отражаться какие-то страдания, угрызения совести? Я посмотрел внимательнее. Нет, ни черта подобного. Обычная угрюмая физиономия. Можно еще неделю лупить по ней сковородкой, и все без вреда для здоровья.