Потому я выбрал единственно верный вариант, заорав:
– Быстро! Вперед! Прыгаем!
И, выскочив из-за укрытия, прыгнул, распластавшись в воздухе, словно белка-летяга…
Советская трансформаторная подстанция в кирпичном исполнении имела высоту метра три с половиной, и приземляться при прыжке с нее на асфальт удовольствие то еще. Но возможная альтернатива была гораздо неприятнее.
Я уже не ментальным, а своим зрением видел в полете, как навстречу мне летит стайка гранат без колец и скоб, причем не наступательных «эргэдэшек», а ребристых оборонительных «эфок». Останься я с товарищами на крыше на пару секунд подольше, и нас бы просто осколками размотало в фарш.
Но, к счастью, Хащщ с Климом не стали задавать вопросов, а просто прыгнули вместе со мной…
* * *
Приземляться с такой высоты на асфальт очень неприятно.
Особенно – на советский.
Хоть Зона каждый выброс и обновляется, все равно он остается таким же, как во время аварии восемьдесят шестого года: местами раскрошившимся, где-то в выбоинах…
Ощутимый удар об него подошвами берцев я погасил кувырком вперед через плечо, крякнув от того, что край выбоины словно зубилом прошелся по лопатке. Фигня, асфальт не пуля, перетерпим.
Я резко развернулся, вскидывая автомат Клима, – и увидел слегка офигевшие глаза наемников. Они ожидали дождь из падающих сверху кусков мяса, а получили те куски в целых тушах, да еще и в боевой готовности.
А потом наверху рвануло, сыпанув мне на голову и за воротник песком, землей и еще какой-то дрянью, которой были набиты мешки заграждения.
Но мне уже было не до мелких неудобств.
Я стрелял.
И даже местами удачно, убив одного из штурмовиков короткой очередью в голову.
А потом у меня закончились патроны. Блин, я думал, у Клима в его АК полный магазин… Получается, ошибся.
Вояки же от шока оправились и собрались было открыть ответный огонь. И, будь я один, мне бы несдобровать.
Но я был не один.
И команда наша сработала синхронно, бросившись прямо на поднимающиеся автоматы…
В ближнем бою главное – неожиданность. Чем более ты непредсказуем для противника, тем больше у тебя шансов остаться в живых. Вот я и поступил неожиданно для того бойца, что стоял рядом с тем, которого я убил. А именно – резко толкнул рукоять пустого автомата от себя, отчего АК полетел вперед наподобие копья…
При всех достоинствах автомата Калашникова копье из него неважное. Оно и понятно, не для того оружие проектировалось. Но свою функцию сейчас оно выполнило: боец, видя летящий ему в лицо увесистый кусок металла, отклонился в сторону вместо того, чтобы срезать меня очередью…
А второй секунды для того, чтобы сделать это, я ему не дал.
Доставать «Бритву» из ножен было долго, потому я, подскочив вплотную к штурмовику, рубанул ему локтем в челюсть, отчего его голова резко отклонилась влево…
Возможно, нокаут, а может, и нет, проверять некогда!
Потому для гарантии схватив бойца за плечи, я сильно ударил его коленом в пах, и когда он начал оседать, взялся за голову, свободно болтающуюся на ослабевшей шее, и крутанул до щелчка. Он именно так ладонями и ощущается, как щелчок, перелом первого шейного позвонка, в большинстве случаев приводящий к мгновенной смерти. А чтоб исключить вероятность выживания – и, как следствие, мучений врага, который от такой травмы по-любому останется инвалидом, – я просто довернул голову еще на три часа после прочувствованного щелчка…
Больше от меня ничего не потребовалось – остальных штурмовиков добросовестно дорвали Хащщ с Климом. К манере ведения боя ктулху я привык давно, а вот наблюдать, как Клим в человеческом обличье зубами вырвал горло у живого человека, было немного жутковато. Раз – и стоит боец, хлопая глазами, а сквозь громадную рану на его шее позвоночник видать. Фильм ужасов, да и только.
Стоял тот боец, разумеется, недолго. Рухнул рядом с теми, кого Хащщ прикончил ударами мощных лап. Кстати, одному из них наш суперктулху упасть даже не дал. Изящным жестом подхватил тело, после чего ребром ладони снес ему голову, словно продвинутый каратист, отрубающий горлышко у бутылки шампанского. Ну и тут же начал хлебать кровь, присосавшись к трупу.
Я отвернулся.
Понимаю, реалии Зоны и все такое, но я вряд ли привыкну к зрелищу того, как мутанты выпивают людей, словно пакет с молоком. Хоть я и сам побывал в теле ктулху, а все равно человеческая сущность во мне противилась происходящему…
– Неправильный ты мутант, Снайпер, – осклабился окровавленной пастью Клим, появившись в поле моего зрения, – по ходу, тоже успел подкормиться. – Кровь не пьешь, от кровопийц лицо воротишь.
– Уж какой есть, – буркнул я. – Рано пировать начали, еще ничего не закончилось…
Но по факту – закончилось.
Основной отряд, пытавшийся, словно нож, разрезать базу наймитов на две половины для более легкой зачистки, мы уничтожили. А остальные, более мелкие группы штурмовиков, в свою очередь сейчас зачищали наемники…
А с севера так никто и не пришел.
Думаю, по каким-то причинам задержался отряд вояк, который должен был ударить одновременно с тем, что ударил. По ходу, командир операции решил воспользоваться моментом и всю славу заграбастать в одну харю.
И заграбастал.
Не славу, правда, а то, что заслужил.
На марше же второй отряд получил весть о том, что командир операции убит, и его командир принял правильное решение, развернув колонну и не потеряв никого в бессмысленной бойне. Что это была бы бойня, я не сомневался: наймиты, разгоряченные дракой, даже с каким-то нетерпением поглядывали на закрытые северные ворота, мол, давайте, ломайте, и теперь-то, без фактора неожиданности, мы вас встретим как подобает…
Но вскрыть те ворота так никто и не попытался.
Поняв, что второй атаки не будет, наемники немного расслабились. Некоторые подходили, хлопали меня по плечу, говорили что-то…
Я не слушал – множественный ментальный контакт такой интенсивности выпил из меня почти все силы. Но понятно было, что наемники благодарны нашей троице, ибо без нас фиг знает, чем могла бы закончиться эта атака.
К Хащщу с Климом наймиты тоже подходили, но меньше. Все-таки к мутантам, даже разумным, в Зоне у народа особого доверия нет. Хотя, если разумный мутант спас твою жизнь и жизни твоих товарищей, то, на мой взгляд, он намного лучше тех людей, что не сделали для тебя то же самое.
А потом ко мне подошел Бехрам в тяжелом штурмовом бронекостюме. На левой руке – окровавленная повязка. Окинул меня взглядом из-под маски, судя по прищуру глаз, усмехнулся.
– Получается, наша группировка копит долги перед тобой и твоими друзьями?
Я покачал головой.
– Не думаю. Мы были на территории группировки и защищали свои жизни.
– Но вы могли уйти до начала штурма.
– Могли, – согласился я, окинув взглядом подошедших Хащща и Клима. – И это выглядело бы, что мы сбежали, спасая свои шкуры. С точки зрения разумного выбора – оптимально. Но не с точки зрения репутации, которой лично я дорожу.
– Для тебя репутация дороже жизни?
Я неопределенно пошевелил пальцами в воздухе.
– Просто когда ты предложил свалить отсюда, я подумал, что и без хабара останусь, и если кто-то скажет потом, что я сегодня поступил как трус, в рожу я ему, конечно, дам. Но потом буду сомневаться в том, прав он или нет. А я не люблю сомневаться, когда бью кого-то по роже.
Бехрам рассмеялся.
– Хороший ответ, сталкер. Что ж, благодарю за помощь. Оружие и снарягу тех, кого вы сегодня положили, наш торговец примет по наивысшей цене. На нашем складе выбирайте любой шмот и любые стволы, это бесплатно. Ну, и если кто-то из вас надумает податься в наймиты, будет принят без испытательного срока.
– Даже несмотря на то, что мы – мутанты? – приподнял Хащщ лысую бровь.
– Если разумный мутант эффективно защищает интересы группировки, значит, в интересах группировки его завербовать, – твердо сказал Бехрам. – Все остальное – комплексы и предрассудки, мешающие развитию группировки.
