Вдалеке вспыхнуло пламя – сигнал, что Рене со своими игрушками успешно занял исходную позицию. Хорошо.

– Давайте, идите же в город, – повторил Денден. – Там же плохо, да, дорогие? Давайте.

Через минуту колонна дёрнулась и снова пошла вперёд – теперь намного быстрее. Денден положил бинокль и взял флаг – вернее, остатки красной шёлковой подушки Нэнси, которую удалось спасти из автобуса, – и высунул его наружу через щель ставни.

Нэнси уже час пялилась на колокольню, ещё до того, как раздался взрыв и отдалённые пулемётные очереди. И вот – красный флаг.

– Шоу начинается, мальчики! – закричала она.

Выезд с площади между церковью и ратушей был заблокирован стеной из мешков с песком. Её западную половину охраняла группа Тардивата, восточную – группа Нэнси. Она положила свою винтовку «Ли-Энфилд» поверх мешков и облизала губы, ощутив мягкий привкус помады V–Victory от Elizabeth Arden.

А они были не дураки. Первым на площадь с оглушительным грохотом выкатился танк. На маленьком закрытом пространстве он смотрелся огромным монстром. За ним ручейком потекла пехота. Кто-то из группы Рене начал с моста обстреливать гусеницу танка из базуки, в то время как остальные обеспечивали огневое прикрытие, стреляя по пехоте и загоняя солдат в укрытия. Снаряд взорвался, двое солдат взлетело на воздух, но танк покатился дальше.

– Чёрт! – Хуан еле успевал перезаряжать винтовку. – Почему он всё ещё едет?

На площадь выкатился второй танк и встал рядом с первым в центре площади, в трёхстах метрах от позиции Нэнси. За двумя чудовищами – свежее облако пехоты. И вот они снова двинулись вперёд. Нэнси решила, что немцы не станут обстреливать их позицию, чтобы не нарушать проходимость улицы и моста. Но, с другой стороны, танк может их просто переехать.

Протеже Рене снова поднялся на ноги.

– Удачи, – прошептала Нэнси.

Перезаряди, прицелься, выстрели. Перезаряди, прицелься, выстрели. Она подбила сержанта, который стоял перед танком и призывно махал своим солдатам. Он упал прямо под движущиеся гусеницы.

Ударная волна, выстрел базуки. Граната попала под танк и взорвалась, ослепив Нэнси. Когда зрение вернулось, танк стоял на месте, из башни валил чёрный дым, люк открылся, и изнутри, кашляя, вылезли два члена экипажа. Одного она подстрелила. Первый танк всё ещё шёл прямо на них. Площадь продолжала заполняться пехотинцами, которые обстреливали их позицию из-за танков и из-за каменных построек. Скольких бы немцев они ни перестреляли, сзади шли всё новые и новые силы, а первый танк продолжал неумолимо наступать на их позицию. Ряды маки начинали редеть.

– Отходим! – закричала Нэнси, меняя свой карабин на «Брен» и отстреливаясь короткими выверенными очередями. Немцы, скорее всего, уже растеклись по задним улицам и обошли их с тыла, а у неё вне площади есть всего несколько рассредоточенных стрелков с винтовками.

Хуан запнулся и упал. Нэнси увидела, что у него прострелено плечо.

Тардиват тоже начал отступать со своей позиции на западе. Немцы перелезали через заграждение, и маки – упрямцы такие – боролись с ними врукопашную. Нэнси схватила Хуана за ворот и стала оттаскивать его назад, отстреливаясь с бедра и расчищая им проход. Теперь выручали только отработанные до автоматизма навыки. Рациональное мышление было парализовано из-за шума и грохота, и ей оставалось полагаться на свои инстинкты, реагируя на звук и свет. Танк уже был в считаных метрах, а на площадь тем временем вкатывался третий. Хуан ей что-то кричал.

– УХОДИ!

Нэнси отпустила его воротник и, не оборачиваясь, бросилась к церкви. Чёрт, немцы и правда шли с задних улиц. Она толкнула дверь на колокольню. Внезапно сбоку возник немецкий сержант с покрытым шрамами лицом, она попыталась выстрелить, но винтовку заело. Он пошёл на неё. «Брен» повис на ремне, и Нэнси выхватила нож, сделала шаг в сторону и перерезала ему горло.

Зайдя внутрь, она побежала по лестнице и поскользнулась. Сапоги были в крови Хуана, руки – в крови немца. Но она продолжала двигаться вверх под оглушительный шум. Танк выплюнул снаряд, и он взорвался посреди мешков с песком. В воздух поднялись клубы взвеси, а основание колокольни затряслось.

Когда Нэнси вылезла из люка на звонницу, у неё разрывало лёгкие, а мышцы горели. Денден ждал её с биноклем в руках.

– Ложись! – вдруг крикнул он, повернувшись в её сторону.

Она не думая растянулась на пыльных, плохо подогнанных досках. Денден выхватил пистолет и выстрелил дважды. Кто-то выдохнул, и она повернулась. Над ней стоял солдат, и на груди его гимнастёрки расплывалось тёмное мокрое пятно. У неё ёкнуло сердце, она пихнула его ногой, и он упал спиной на лестницу. Нэнси захлопнула за ним дверь. Как она умудрилась его не услышать?

– Завали её! – кричал ей Денден.

Давай, Нэнси. Она схватила мешок с песком, который Жюль и Денден приволокли сюда на рассвете, и бросила его на люк.

– Наконец-то мы одни, – ухмыльнулся Денден.

Она забрала у него бинокль.

– Спасибо.

Он не ответил. Просто кивнул и перевёл взгляд на площадь. Она приставила к глазам бинокль, пытаясь составить картину происходящего. Внизу, на мешках с песком, лежали тела маки.

– Давай, Гаспар, сукин ты сын, – пробормотала она, вцепившись в бинокль так, что у неё побелели костяшки. Его люди стояли наготове справа и слева от моста со стороны города. Их последний рубеж.

– Давай. Взрывай.

Бём и полковник вышли из машины и заняли позицию на высоком склоне к западу от города. Младшие офицеры, кого полковник не отправил с поручениями, расселись неподалёку. Сам он был в отличном настроении, и с каждой минутой оно становилось всё лучше.

– Довольно жалкая попытка отстоять мост, – сказал он. – Им повезло вывести из строя танк и, конечно же, они очень смелы, но вооружены плохо и имеют слабое управление. Думаю, это вас мы должны за это благодарить, Бём, не так ли?

Бём не ответил, продолжая наблюдать за битвой в бинокль.

– Насколько я понимаю, – продолжил полковник, как будто Бём был не в состоянии уяснить его мысль, – это вы подготовили тот успешный рейд на лагерь у Шод-Эга. Изумительно. Разогнали их на все четыре стороны. Мне рассказывали, что потом им так понадобилось подкрепление, что одна их женщина отправилась в Шатору за новой радиостанцией!

Бём опустил бинокль и посмотрел на него.

– И она её нашла?

Полковник пожал плечами.

– Думаю, да, но местные были уверены, что ей не удалось выбраться из города. Вы разве не слышали об этом?

– С тех пор как союзники заняли юг, связь весьма нестабильна, – ответил он. Неужели это она? Когда он видел её в Монлюсоне, она уже была не в себе. В такой стадии безумия невозможно очаровать постовых, да ещё и с радиостанцией на спине. Невозможно, чтобы это была она.

– Они взорвут мост, – сказал Бём.

Полковник вежливо засмеялся.

– Нет, нет. Если бы у них было столько взрывчатки, они бы взорвали его ещё до нашего прибытия. Эта их жалкая оборона – лучшее доказательство, что они неспособны его взорвать. – Он склонил голову набок. – Но даже если у них и есть взрывчатка, мы сможем за полдня возвести удовлетворительную переправу. Бог свидетель, у нас хватит и людей, и брёвен. А река здесь достаточно мелкая.

В голове Бёма закрутились мысли. Если это она ездила за радиоточкой…

– Когда та женщина получила станцию?

– Отчёт поступил неделю назад… Ха!

– Что? – сместил бинокль Бём.

– Да вон то маленькое облачко на мосту, рассеивается уже. Только на этот маленький выхлоп у них взрывчатки и хватило. Мост стоит, а они разбегаются во все стороны.

Бём смотрел, как небольшая группа людей бежит по мосту, а за ними всё прибывают и прибывают немецкие войска. Один из французов упал ничком на дорогу. Полковник подал голос:

– Скажите всем, чтобы двигались, пожалуйста. Мне нужно, чтобы через полчаса вся колонна перешла через мост. Быстрее. Проверьте, подлежит ли ремонту танк, и доложите мне.